Рокфеллеры

Пока одни репортёры гонялись за живым Рокфеллером, другие пытались напасть на след призрака — его отца. В одном из номеров «Макклюр мэгэзин» с очерком о нефтяном магнате был помещён портрет Уильяма Эвери Рокфеллера. После этого в редакцию журнала пришло письмо от газеты «Фрипорт дейли бюллетин». Её редактор сообщил, что на портрете — доктор Уильям Левингстон, а никакой не Рокфеллер. В ответном письме редакция опровергла эти инсинуации: у нас ошибок не бывает, на портрете именно Уильям Эвери Рокфеллер! Большая пресса не обратила тогда внимания на возражения провинциальной газеты из Иллинойса, а зря. Ведь это существенно облегчило бы задачу претендентам на премию в восемь тысяч долларов, которую Джозеф Пулитцер пообещал тому, кто раздобудет информацию об отце Рокфеллера.

Не полагаясь на любителей, Пулитцер отправил в Кливленд одного из своих лучших репортёров, Дж. У. Слата, надеясь, что тот всё быстро выяснит; но через две недели он вернулся в Нью-Йорк с пустыми руками. Однако Пулитцер сдаваться не собирался: исчезновение отца самого богатого человека в мире — жуткая тайна, которая непременно заинтересует читателей. Зацепка была только одна — те самые «веерохвостые лебеди», которых Большой Билл стрелял на ближайшем озере. Натуралист, к которому Слат обратился за консультацией, сказал, что речь о диких гусях, гнездящихся на Аляске. Вооружившись фотографией Рокфеллера, несчастный журналист объехал все тамошние озёра, а потом узнал, что Большого Билла видели в Индиане. Чтобы не вызвать подозрений, он прикинулся бродячим торговцем, ходил от дома к дому, предлагая фермерам-немцам купить бритвы и попутно пытаясь выведать у них информацию. Демонстрируя свой товар, он брился по 10— 15 раз в день, так что всё лицо горело; но и этот подвиг оказался бессмысленным. Тогда он обратился к Фрэнку Рокфеллеру, подкупив его секретаршу конфетами и билетами в театр. Фрэнк сказал, что отец его жив-здоров, но где он — надо спросить у Джона, пусть попробует не ответить. Фрэнк предложил сделку: Слат прекращает поиски, а взамен получает сенсационный материал о его старшем брате — и тотчас извлёк из ящика стола рукопись толщиной с Библию. Редакция дала согласие, но Фрэнк вдруг передумал: не только не отдал Слату свою рукопись, но и пригрозил убить, если тот опубликует их разговор с нелицеприятными высказываниями о Джоне Д. (он был не настолько глуп, чтобы резать курицу, несущую золотые яйца).

Большой Билл тогда действительно был ещё жив, но уже не здоров. Устав странствовать, он обитал по большей части во Фрипорте, стрелял из ружья в цель, рассказывал охотничьи истории и похвалялся своим большим ранчо и табуном прекрасных лошадей в Северной Дакоте. Однажды вечером, в 1904 году, он сел мимо кресла; падая, попытался за что-нибудь ухватиться и сломал себе руку. Думали, что он не выживет, и известили родных. Только тут Маргарет Аллен-Левингстон и узнала, что у её мужа есть вторая семья и что его старший сын — Джон Д. Рокфеллер. С восточного побережья приехал в частном вагоне таинственный незнакомец, незаметно проник в дом с чёрного хода, дождался, пока доктор и сиделка выйдут из спальни Билла, и лишь потом вошёл. Тогда он в первый и последний раз увидел вторую жену своего отца.

Но Билл поправился. Он остался таким же болтливым, но всё чаще заговаривался. Временами он принимался бормотать имена своих пятерых детей — Джон, Уильям, Фрэнк, Люси, Мэри Энн, — потом смотрел, не узнавая, на верную Маргарет и плакал: «Ты не моя жена. Где Элиза?» Раньше Маргарет была уверена, что они богаты, а теперь её мужу оказалось нечем заплатить за лечение, и он даже собирался заложить бриллиант из галстучной булавки. В январе 1906 года он умер. Маргарет не знала, что ей делать. Несколько месяцев тело пролежало на городском кладбище в ожидании ответа от Рокфеллеров, но его не последовало, и вдова перевезла гроб на кладбище Окленда. Похороны состоялись 11 мая, и тем же днём датирован некролог в местной газете: доктор Уильям Левингстон, старейший житель Фрипорта, скончался в возрасте девяноста шести лет. Только Фрэнк и Пирсон Бриггс[37] присутствовали при том, как простой гроб опустили в безымянную могилу: Маргарет наскребла три доллара на уплату могильщикам, но у неё не нашлось ещё одного на кирпичный свод. Только через пять лет, после смерти самой Маргарет, там установят гранитный памятник — с фамилией Левингстон.

Журналистам не удалось произвести сенсацию, зато 2 мая 1906 года Рузвельт велел опубликовать пятисотстраничный доклад Бюро корпораций о тресте «Стандард ойл» и его сговоре с железнодорожными компаниями. «Доклад показывает, что компания “Стандард ойл” получала огромную прибыль от тайных тарифов практически до настоящего момента», — подчеркнул президент. Чарлз Миллард Пратт (сын покойного Чарлза Пратта), входивший в совет директоров «Стандард ойл», набросал ответ на это заявление, но Рокфеллер возразил: «Распространять эту информацию в данный момент неразумно, это приведёт к ещё более суровому обращению со стороны Федерального] правительства]». Тем не менее компания сделала заявление, отрицая, что преднамеренно совершала противоправные действия. Рузвельт передал доклад Гарфилда в конгресс, предупредив, что Министерство юстиции может начать преследование «Стандард ойл» из-за вскрывшихся злоупотреблений. Во второй половине июня президент вызвал министра юстиции Уильяма Генри Муди и других членов кабинета на экстренное ночное совещание в Белом доме для обсуждения возможных мер воздействия, и 22-го числа Муди объявил о начале предварительного расследования, которое поручили Фрэнку Б. Келлогу. На следующий день на первой странице «Нью-Йорк геральд» красовался жирный заголовок: «Руководители “Стандард ойл” могут сесть в тюрьму».

«По моему мнению, у нас всё хорошо и мы непременно выиграем; я совершенно не сомневаюсь, что нам нечего бояться», — успокаивающе писал Рокфеллеру Генри Роджерс 25 июня. А 29-го вступил в силу закон Хепбёрна, расширявший полномочия Комиссии по торговле между штатами: теперь она могла заменить существующие тарифы на железнодорожные перевозки «справедливыми и разумными» минимальными ставками, сама определяя при этом, что «справедливо», а что «разумно», а также проверять бухгалтерию железнодорожных компаний. Власть комиссии теперь распространялась на мосты, терминалы, паромы и трубопроводы. Решениям комиссии надо было подчиниться — или опротестовать их в федеральном суде. Апелляции из окружных судов передавались непосредственно в Верховный суд США для ускорения процесса. Вводилась единая стандартизированная форма отчётности компаний; штрафы за нарушения были резко увеличены. Против этого закона в конгрессе проголосовали только трое.

«Даже негры в Абиссинии не видели такого обращения, как мы от администрации после избрания мистера Рузвельта в 1904 году», — возмущался Джон Арчболд. Генри Фрик выразился ещё прямее: «Мы купили сукина сына, но он не хочет быть купленным».

В это время Джон Д. Рокфеллер с женой, свояченицей, Альтой и доктором Биггаром плыл во Францию на пароходе «Дойчланд», причём в списке пассажиров их фамилии не значились. Они собирались провести целых семь недель у Стронгов в Компьени под Парижем: по словам Чарлза Стронга, здоровье Бесси улучшилось, но не настолько, чтобы она могла пересечь океан. Ну что ж, тогда мы к вам. Джордж Сантаяна решил, что Рокфеллеры путешествуют под вымышленными именами, чтобы оградить себя от любопытных и просителей — да, но ещё и от судебных курьеров. Журналисты тоже строили предположения. Репортёр из «Нью-Йорк америкэн» Уильям Хостер написал, что Рокфеллер окончательно загубил свой желудок, едет лечиться к прославленному европейскому специалисту и может не вернуться живым. Хостер изловчился и раздобыл себе билет на тот же самый пароход, намереваясь написать серию репортажей «Игры самого богатого человека в мире» и прославиться не хуже Иды Тарбелл.

Журналист был поражён тем, насколько реальный Рокфеллер не соответствовал стереотипу. Во-первых, у него был превосходный аппетит и он питался трижды в день. Во-вторых, вместо измождённой «мумии» Хостер увидел высокого, широкоплечего, крепкого мужчину с ясным взглядом и бодрой походкой. Обыграв доктора Биггара в шаффлборд, он пустился в пляс; на ужин, устроенный капитаном в честь пассажиров первого класса, явился в костюме арлекина; маленьких детей развлекал фокусами. «Один бутуз показал два пенни и непременно хотел поделиться ими со своим приятелем Рокфеллером, — писал позже Хостер. — Человек, имеющий миллионы, с серьёзным видом принял медную монетку и аккуратно положил себе в карман, а потом, отвернувшись лицом к морю, подхватил ребёнка и сжал в своих объятиях». Это было неожиданно.

37

В 1890 году Пирсон Бриггс удалился от дел и с тех пор почти безвылазно жил в Кливленде, разводя цветы и копаясь в саду, до смерти 25 октября 1912 года, в 80 лет.