Рокфеллеры

Выслушав отчёт Гейтса, Рокфеллер вызвал в ФорестХилл «старого друга» с Уолл-стрит (то ли Колби, то ли Хойта — Гейтс не запомнил). Тот сначала всё отрицал, но доказательства, которые привёз с собой Гейтс, выглядели неопровержимо. На следующий день другу пришлось вернуться и переписать закладную. А Гейтса послали в Скалистые горы инспектировать шахты. «Что?! — воскликнул горный инженер из Денвера, когда Гейтс сообщил ему о цели своего приезда. — Вы хотите сказать, что Джон Д. Рокфеллер вложил деньги в эту чёртову аферу?!» Многообещающее начало. Шахты оказались фикцией... Узнав об «открытиях» Гейтса, Джордж Роджерс предложил Рокфеллеру учредить исполнительный комитет для управления его собственными инвестициями на общую сумму 23 миллиона долларов, из которых 14 миллионов были вложены в ценные бумаги железнодорожных компаний. Гейтс будет заниматься инвестициями и благотворительностью, его сосед по Монклеру Старр Мёрфи — юридическими вопросами, сам Роджерс — делопроизводством, а Рокфеллер станет платить каждому по десять тысяч долларов в год. Это только поначалу кажется, что дорого, а на самом деле выйдет гораздо дешевле, чем довериться мошенникам, которые тебя обкрадывают. Джон Д. был вынужден согласиться. В одну ночь бывший бедный баптистский священник стал президентом двух железных дорог, тринадцати горнодобывающих компаний и ещё кое-чего по мелочи: фабрик, лесопилок...

По возвращении в Нью-Йорк поздоровевшему от сельской жизни Рокфеллеру пришлось вновь с головой окунуться в зловонное болото проблем, интриг и махинаций.

Ещё в мае 1890 года молодой генеральный прокурор штата Огайо Дэвид Уотсон потребовал начать расследование против «Стандард ойл Огайо» с целью... роспуска этой компании. На такие решительные действия его подвигла брошюра о трестах учёного юриста Уильяма Кука, случайно купленная в книжной лавке. В руководстве фирмы решили, что это очередные происки конкурентов. «Не уверен, кого именно преследуют дознаватели, но считаю, что к этому приложили руку кливлендские переработчики», — написал Фрэнк Рокфеллер старшему брату, предположив, что информацию Уотсон получает от Джона Шермана. Защищая компанию, Сэмюэл Додд в очередной раз повторил, что акции «Стандард ойл Огайо» перевели управляющим в Нью-Йорк их держатели, то есть физические лица, а не сама фирма, но Уотсона это не убедило. А ведь он принадлежал к Республиканской партии! Уж я ли не помогал республиканцам! — возмущался Джон Д. человеческой неблагодарностью. Весной 1891 года, когда он приходил в себя в Форест-Хилле, Марк Ханна написал ему: «Намедни я прижал нашего достойного генерального прокурора Уотсона и сообщил ему, что думаю». А думал он следующее: «Компанией “Стандард ойл” управляют и руководят одни из самых лучших и сильных людей нашей страны. Все они республиканцы и были весьма щедры в пожертвованиях на партию; я лично знаю, что мистер Рокфеллер всегда спокойно вносил свою долю». Самому Уотсону шесть раз предлагали взятку (до 100 тысяч долларов наличными), чтобы он закрыл дело, но тот не шёл на сделку — наоборот, подобное давление побуждало его упорствовать. 2 марта 1892 года он одержал победу: Верховный суд штата Огайо постановил, что компанию «Стандард ойл Огайо» на самом деле контролируют с Бродвея, 26; договор о доверительном управлении надлежит расторгнуть, поскольку трест пытается монополизировать нефтяной бизнес на всех его этапах.

Один шустрый репортёр тотчас ринулся на Бродвей, 26, за комментариями; Сэмюэл Додд учтиво разъяснил ему, что решение суда не будет иметь никаких последствий, а договор о доверительном управлении вообще-то и не нужен: его заключили просто так, для очистки совести. Додд был спокоен, потому что они с Рокфеллером ещё несколько лет назад рассмотрели все возможные варианты действий на случай роспуска треста по решению суда. Например, в 1889 году штат Нью-Джерси принял закон, позволявший компаниям-резидентам владеть акциями других корпораций, — чем не вариант? 10 марта Додд объявил, что трест будет ликвидирован. На следующий же день всех держателей сертификатов «Стандард ойл» оповестили о собрании, которое состоится 21 марта и на котором они смогут обменять свои сертификаты на соответствующее количество акций двадцати входивших в трест компаний. Распределение полномочий, денег и дивидендов внутри империи «Стандард ойл» останется прежним.

Председательствовал на заседании 21 марта Джон Д. Рокфеллер, которому принадлежали 256 854 из 972 500 акций. В помещение, способное вместить 200 человек, набилось целых три сотни акционеров, поэтому долго размусоливать не стали: проголосовали единогласно за роспуск треста, назначили восьмерых ответственных за его ликвидацию и разошлись. Рокфеллер тоже был в их числе, но поскольку он только-только оправился от разных хворей, то предпочёл переложить ношу на плечи коллег. Это было весьма прозорливо, поскольку ликвидация проходила долго и трудно, в обстановке свар и нервотрёпки: мелкие акционеры не хотели менять сертификаты треста на акции компаний, не приносившие дивидендов и не котировавшиеся на вторичном рынке.

Головная компания теперь называлась «Стандард ойл Нью-Джерси». Она скупила огромные пакеты акций других компаний «Стандард ойл» и теперь владела имуществом по всей территории США, от Атлантики до Тихого океана, образовав огромный холдинг. Исполнительный комитет на Бродвее, 26, официально распустили, но его члены теперь превратились в президентов двадцати дочерних компаний. На внутреннем жаргоне их называли «джентльмены сверху» или «джентльмены из комнаты 1400». Порядок рассадки за обеденным столом не изменился (за исключением опустевших стульев Пратта и Флаглера). 17 акционеров (почти сплошь руководители «Стандард ойл» и члены их семей) обладали контрольными пакетами двадцати компаний и назначали их директоров.

Вдумчивым наблюдателям было ясно, что законодатели пытаются палочкой закона проделать дыру в желеобразной массе треста, которая тотчас затягивается. Вряд ли проблему удастся решить таким способом. Нашлись горячие головы, которые рассматривали и другой вариант примерно в то же время Генри Роджерс сообщил Лоре Рокфеллер, что получил письмо от организации «Справедливость или Истребление», в котором сообщалось, что ему на дом отправлена посылка с бомбой.

Подобные угрозы следовало воспринимать всерьёз: анархисты и прочие борцы за социальную справедливость с лёгкостью переходили от слов к делу. 27 марта 1892 года в Париже взорвалась бомба, ранив семь человек. Устроившего взрыв Равашоля (Франсуа Кёнигштейна), причастного к нескольким терактам и убийствам, поймали и судили. Накануне суда, 25 апреля, ещё одна бомба взорвалась в ресторане, где работал официант, донёсший на Равашоля, при взрыве погибли хозяин и один из клиентов. Анархиста казнили 11 июля. При этом журналист-антисемит Эдуар Дрюмон напишет в своей газете «Либр пароль», что «банковские анархисты» своими махинациями причиняют гораздо больше вреда, чем бомбы Равашоля. Как раз в это время на Бродвее, 26, тайно принимали «анархиста трёхмиллиардного уровня» — барона Альфонса де Ротшильда. «Мы достигли с ними предварительного соглашения, — писал Арчболд Рокфеллеру в Форест-Хилл. — Едва ли мне следует напоминать, что для всех сторон желательно держать это дело в строжайшей тайне. Было решено, что нам лучше не видеться с людьми Нобелей, но что Ротшильды попробуют найти к ним подход. Барон Ротшильд обращался с нами крайне учтиво, и мы были очень рады тому, что он бегло говорит по-английски, это значительно облегчало наше общение». Тем не менее в Европе какие-то данные о встрече всё-таки просочились в прессу, потому что художники изощрялись, рисуя карикатуры с неуклюже обнимающимися спрутом и медведем.

Из этих объятий в самом деле ничего не вышло: в 1892 году Маркус Сэмюэл, заключивший с Ротшильдами контракт на реализацию на Дальнем Востоке керосина Батумского нефтепромышленного и торгового общества, отправил в первое плавание свой танкер «Мурекс». Путь из Батуми в Азию через Суэцкий канал занимал всего месяц, тогда как из Нью-Йорка наливное судно добиралось туда в четыре раза дольше. «Стандард ойл» наняла лондонских адвокатов, чтобы посеять сомнения по поводу этого проекта, и распространяла грязные слухи о «могущественной группе финансистов и купцов», находившихся под влиянием евреев, которые планируют проводить свои танкеры через Суэцкий канал (контрольный пакет его акций Великобритания, кстати, приобрела на деньги, одолженные бароном Лайонелем Ротшильдом). Рокфеллер бушевал: евреи «кричат: Волк! Волк! Компания “Стандард ойл”! — а сами забирают контроль над всё новыми рынками». Тем не менее красные канистры Сэмюэла в скором времени вытеснят голубые по всей Азии. Зато 1 июля на острове Статен-Айленд в Нью-Йорке открылась первая троллейбусная линия (проезд стоил пять центов), которую контролировал Генри Роджерс. Впоследствии он станет транспортным королём Статен-Айленда, распоряжаясь и паромной службой, и местной электрической компанией.