Твердость стали

Расчет оказался верным: то и дело звонко задевая пламегасителем ручного пулемета, закинутого за спину, торчащие арматурины, я на удивление быстро миновал сложный участок. Впереди то ли все разнесли и раскатали до ровной поверхности, то ли была площадь, от которой вели очень широкие улицы — и новые препятствия угадывались только где-то вдалеке. Отлично! Теперь осталось понять, как мне перегнать сюда мою «Шестерку». Думаю, вон тот пятиэтажный огрызок… чего-то, даже не уверен, что здания — мне поможет. Может, сразу и искомую дорогу разгляжу, если повезет!

Восхождение далось мне непросто: лестницы не уцелели, полы тоже только кое-где остались. Вроде обнажившийся под слоем рукотворного камня металлический каркас давал возможность цепляться руками и ногами без особого напряжения — но ржавчина сделала свое дело и арматура то и дело обламывалась или выскальзывала, норовя утащить за собой вниз! Семь потов сошло, пока лез… о, я вижу трассу!

Саймон, караванщик, которого я должен был тут встретить, явно вложил в свое дело много сил и средств. Когда аркологию стирали с лица земли, стабилизированное шоссе, очевидно, уцелело только потому, что его засыпало сверху. Судя по очертаниям развалин, городская застройка накрывала его сверху, образуя то ли такой супер-склад на весь город, то ли многоярусный супер-гараж, откуда к дорожному полотну вели прямые съезды и заезды. А может, и то, и другое сразу. В некоторых местах, судя по оставшимся нагромождениям битого железобетона по бокам от трассы, караванщикам пришлось разгребать два, а то и три этажа наслоений. Та-ак, вроде все ясно. Теперь мне нужно просто туда доехать.

Пришлось извернуться, чтобы достать командирский планшет и, цепляясь за стену локтем, зарисовать каменный лабиринт, в котором как муха в паутине запутался ТТП-6-У. Благо, карандаш к этой полезной штуковине крепился на шнурке и улететь в пропасть снизу не мог, хоть и попытался. Руки после такого упражнения, понятное дело, отваливались, потому дальнейший предполагаемый маршрут я набросал максимально быстро и схематично.

В последний момент перед тем, как спускаться, я заметил на полпути слишком правильной формы более темный объект прямо за большим провалом у дальнего конца «площади» — но разглядывать подробности сил и желание не было. Тем более я затупил и не взял из танка бинокль. Что не удивительно: это вообще-то была первая пешая разведка за все время пребывания в землях Хель.

Ну что это может быть такое? Да хрен знает. Не движется и ладно. Подъеду когда, тогда и гляну.

Чтобы выбираться из подобия каменного леса, пришлось, в итоге, полностью откатиться назад по собственным следам к тому месту, где я в него въехал. Точнее, на битом бетоне свежие следы гусениц лично у меня не получалось разглядеть. Вместо этого считал в голове повороты и то и дело подглядывал в собственноручно нарисованный план — не зря заморочился рисовать его на верхотуре. Помогла важная бумажка и потом: посмотрел я, посмотрел — да и поехал в обход, не пытаясь срезать по вроде бы нашедшемуся «короткому пути». Из-за этого всего на «площадь» Сталь выбралась сбоку относительно места, откуда я её разглядывал ранее. Разумеется, я уже и думать забыл про замеченную штуковину. Впрочем, вряд ли бы она отсюда куда-то делась бы.

Средний танк узнаваемого царского угловатого дизайна сохранился не лучшим образом: ленты гусениц разорваны и слетели с катков, в корпусе пробоины, в башне вообще дыра такая, что человек сможет влезть. Ко всем пережитым испытаниям машина еще и сгорела, причем пожар был далеко не рядовым. Даже под толстым слоем бетонной пыли просматривался радикально почерневший и покрывшийся окалиной металл — именно потому я вообще его заметил, когда влез наверх. Вблизи было видно, что от жара оплавились углы брони.

Что интересно, неприятности танк и его экипаж огребли уже после того, как аркология была разрушена до основания. Сколько лет прошло с тех пор, я затруднялся сказать — но все случилось не месяц назад, и даже, скорее всего, не год. Аккуратно запрыгнув на уцелевшую часть надгусеничной полки, я заглянув в дыру, взявшись за края: не то, что взять нечего, вообще все спеклось в шлак и сверху засыпано еще большим слоем пыли. Только едва уловимый запах гари, который, наверное, не выветрится вообще никогда. Что радовало: чтобы тогда не случилось, сейчас это мне вряд ли грозило. Можно спокойно выбираться на трассу. Только загляну, что ли, в провал рядом.

Зря. Зря я это сделал. Подвижка почвы под сплошной плитой супер-фундамента или что там стало причиной — но огромная толстая плита из предварительно напряженного бетона, когда-то закрывающая подземный зал потолком, завалилась на бок, перекосившись. Она когда-то выдержала бомбардировку, перенесла несколько прямых попаданий чем-то серьезным — но даже сейчас эрозия смогла лишь немного ищербить её бока. Тоже, видимо, технология стабилизации. Увы, этого оказалось недостаточно, чтобы сохранить жизни тех, кто под ней прятался.

Я не сразу понял, что под открытым небом оказался не очередной строительный лом, а останки нескольких тысяч, может быть даже десятка тысяч человек. А когда осознал — некоторое время просто не мог отвести взгляд. Кости и черепа привалило и частично засыпало с боков провала, опорошило бетонной крошкой до полного сливания по цвету — но стоило приглядеться… Глазами всю картину сразу было не охватить, сознание выхватывало одну деталь за другой. Неправ оказался Генрих, не успели вывезти население.

Наверное, безучастным не смог бы остаться никто. Кого-то напугала бы братская могила, в которую превратилось бывшее бомбоубежище. Кости все же. Наверное, могло бы напугать и меня — но всеобъемлющая горечь не дала даже шанса другим чувствам в душе. Это ведь все, очевидно, мирные жители. Которых просто заживо похоронили те, кто город уничтожил. Не потому ли тут все буквально в щебень разнесено, что об убежищах было известно противнику? Достать укрывшихся не достали, просто замуровали.