505

К камням надёжно он пришит

заветным вентилем и долгом.

И буйный факел лишь страшит,

что отнесёт искру к порогу

немецких хат. Он – страж стране,

что миру мир несёт сердечный.

И пусть огонь горит в огне,

являясь сердцем его вечно.

Навстречу

В её объятиях не гость,

не царь поэм, пока что…

Но смело топаю чрез мост,

ловя блеск взора каждый.

Она, как радужный цветок!

Все розы ниже рангом.

Не любит мёд, вино и рок.

Пестра, мила, как ржанка.

Ах, сколько песен, ярких нот

в распевах милой пташки?

Гляжу охотливо, как кот,

на ласковость мордашки.

И вот уж вижу дольки уст,

вкусней что пор шербета.

И я стремлюсь на наш союз

богини муз с поэтом.

Иди навстречу, длань подай,

сцеплюсь с тобою дюже.

Впущу в продуманный свой рай,

назвав его "Катюша".

Панковой Катюше

Инстинкт

Тумана вьёт светлая пена.

Шум винного моря в очах.

Двух судеб грядет перемена,

друживших ещё в малышах.

С листвою играются травы,

в дыханьях играют слова.

А сердце, как будто б и справа, -

настолько любовь их сильна!

И падают ско?вы, запреты,

и рушатся стены одежд.

А руки уж страстью согреты

взаимной, устроив мятеж

над вечно былым и державшим

смиреньем, смущением зря,

и вот, наконец-то, порвавшим

завесы, темь дум озаря.

Вулкана вся заводь клокочет.

Того виной чувства ль вино!?

Пусть будет, как молодость хочет!

Пусть будет, как быть не должно!

Обнимашки

Я кутаюсь в запахи кожи

и нити причёски твоей,

что так ароматят немножко

мотивами южных ветвей.

Колышутся старые флаги

и полог согревшихся туч.

И лужиц ряби?тся вся влага,

в которых копается луч.

В охапке сладчайше я таю.

И встречею ум дорожит.

А мартовски рядом витает

пылинка снежинки в тиши.

Приятностью лакомо веет

с одежды, осколков нагих.

Пусть губы навеки нам склеит

один поцелуй на двоих!

А толпы мелькают забыто,

как сотни вселенских комет.

Пусть будем в сей позе отлиты

в свиданий модель, монумент!

Панковой Катюше

The Lensky

Раздал вам чудо, шанс, сюрпризы,

от клеток всех, оков ключи.

Лицо своё не вставил в ризы.

Теперь ждут казни палачи.

С колен вставайте и из лужи,

плодитесь верой, не тоской,

и каждый счастий всех заслужит,

и с маслом каши уж густой,

братанья с миром, без роптаний

святую жизнь славянских лет.

Прошли вы сотни испытаний,

и плети, голод, низость бед.

Я к вам пришёл, темь озаряя!

Повержен хлюст и лжец, сатрап.

Ну, что стоите, взор теряя?

Иль раб всегда по духу раб?

Животные

Бредут рогато, зло, устало,

тряся ли выменем, хвостом,

и желчь сливают за кустами,

и высят хла?мность за мостом.

А пьют! – до рвоты, рёва, визга,

ища стык с мышцей половой.

И дорожат всё больше миской,

чем полной мыслей головой.

Плодятся, множась неуёмно

и неумело, как слепцы,

как черви в куче мира тёмной,

но водрузив на лоб венцы.

И скалят клык, и падаль делят

срамны?х дел жирные стада.

Иные – слабых пастью мелят.

А я тут – Ной среди скота.

Demoversion

Усыпаны разным салютом

преддверия рая всего.

Наполнены чувственным людом

и мудрым все сени его.

Приветливы двери околиц

улыбкою тихой подков.

Не каждый тут гость – богомолец.

Османы, масаи с боков.

А пола алмазные шири

накрыты коврами бело.

Песчинок от злобы и сыри

сюда занести не могло.

На стенах огни акварелей,

витражные капли окон.

"Внутри восседает Бог белый" -

легенды твердят испокон.

Анонсы прибиты в предстенок

вселучших талантов веков.

Жаль, нету ни крови, ни венок,

чтоб счастья почуять приток.

Ах, мысли вдобавок дурманит

вкуснейшая запахов смесь!

И очередь ждать свою манит…

Но всё ли так дальше, как здесь?!

Чаровница

Открой секрет любовных

побед ушам слуги,

прощений за бессловный

побег в постель других.

Поведай мне о чуде

как плавишь ты мужчин;

как искру в снежной груде

рождаешь без причин;

какие кнопки давишь

на их сердцах, руках;

их низишь или славишь,

иль слушаешь в углах

о снах, делах, заботах,

как мать, сестра, жена;

и лаской полнишь соты.

И этим им ценна.

Делись искусством этим -

властить умом дельцов,

поэтов, что как дети,

царей, солдат, смельцов.

Шепчи, я слушать буду.

Пленишь меня, пускай!

Рассказами, как блюдом

корми, и слух ласкай.

Русалка

Глядишь из ейской широты,

на берег не выходишь,

уловкой манишь красоты,

в волнах ладонью водишь,

сиреной сладостно поёшь.

Ты – дева иль русалка?

Меня, других ли так зовёшь?

Ты – нимфа иль фессалка?

Я знаю, сказке тут не быть, -

не дашь за ноги голос.

Желаю трепетно подплыть,

потрогать мокрый волос.

И могут дальше так сверкать

лучи на каплях кожи.

Тебя придётся созерцать,

иль хвост просить не-божьи,

и жаркий пыл души отдать

всеводным тем глубинам,

тобой чтоб, морем обладать,

войдя строкой в былины.

Панковой Катюше

Старый Новый год

В кофейной смоле утопая,

в медовых твоих голосах,

ловлю, на успех уповая,

мерцанья гирлянд в волосах.

И профиль орлиный вещает

о судьбах поэзий, зиме.

И время с порядка смещают

искряшки в богатом вине.

Глядят полусонные тучи

на сумрак, наш тихий дуэт,

и строки внимательно учат,

которые ярче, чем свет;

которые ты пропустила

чрез душу и спела, как Бог,

закончив, чуток загрустила,