Страница 13 из 18
Сам не ожидая от себя, Владимир брякнул:
– Он безумен. И… Ему ведома правда. Не зря же юродивых даже цари не трогали! Хотя, в наше-то время… Как раз в дом для умалишённых отправят, и доказывай там, что ты здоровее – точнее разумнее – тех безумцев, которые правят людьми. В общем, ерунда полная.
Журналист поднялся с кресла, потянулся. Мозг уже полностью отказывался «переваривать» информацию. Едва раздевшись, Владимир с наслаждением растянулся на кровати. Однако всё ещё по инерции рассуждал в дрёме: «Надо бы придумать заголовок позаковырестей. Скажем такой: «Дауншифтеры в поисках квази-религии»… Да нет… Хотя… Лучше так....Э-эх…».
Глава ХII. ВРАГ ГОСУДАРСТВА
В среде апокалиптиков была своя «паршивая овца», которую, тем не менее, Шацкий старался терпеть. Это был редактор газеты «Всё для всех» Епифан Есипов, рослый, обрюзгший тип с неровным чубчиком. Он представлял ту самую «жёлтую прессу», которую публика не любит, но охотно поглощает. Любопытно, что издание в самом деле имело желтушный оттенок, отдававший некоей дешевизной. Газетка считалась коммерческой, хотя с трудом верилось, что она может самоокупаться.
Есипов заглядывал иногда на «форумы» Общества, выдавая себя за его сторонника. Однако при случае был не против язвительно уколоть Александра Николаевича. Впрочем, иногда журналист даже излагал серьёзные контраргументы.
– Хорошо, – сказал Епифан как-то раз, – вы исходите из теории, будто государство – какой-то монстр. Мол, по большому счёту, оно не нужнó, и ссылаетесь на авторитет Олсона и Макгира, доказывающих отчего-то на примере Китая, что нынешняя власть – институт узаконенных бандитов-завоевателей, а побеждённым просто некуда от них деваться, – оппонент не удержался от презрительной улыбки. – Даже соглашусь, что государство с мафией – о, ужас! – родные братья. И первое старается избавиться от второго, как от конкурента. Но как-никак лучше терпеть узаконенный грабёж в виде налогов, чем от незваных налётчиков! И как быть с французскими просвещенцами, определивших: государство – результат общественного договора, который уравновешивает систему. Не отрицаете же вы, что власть по определению защищает права всех граждан, делает их жизнь безопасной. Вы можете представить, как вообще прожить без этих постулатов?
Александр Николаевич сидел перед ним через стол, склонив голову. Видно, он собирался с мыслями. Затем встал, зашагал по гостиной туда-сюда.
– Государство – фикция, хотя и всемогущая – существует с незапамятных времён, – начал он. – Однако, не странный ли парадокс: породившее его общество попало почти сразу в его слуги? Проблема даже не в институтах власти, а в людях, его создавших – что-то с ними не так! История подтверждает: были сообщества, которые обходились без насилия и лжи. Они существовали, пока до них не добралось индустриальное общество. Сейчас государство в лице кучки чиновников не допускает других в избранный круг. Масса паразитов в нём относительно общества невелика, и они лишь меняются время от времени местами. Демагогия о социальных лифтах – болтовня, дабы успокоить общественное мнение. Социологи давно открыли: у индивидов снизу практически нет возможности перейти в высшие слои общества, исключения лишь подтверждают правило. Наивные сказочки о Золушке, втёршейся в окружение принца, или Емеле, ставшем зятем царю, втюхивают народу, дабы заставить поверить в то, чего почти не бывает на белом свете. На мой взгляд, вопрос бессмысленно обсуждать, пока не воплотишь это на практике.
***
Толстый Есипов обычно продолжал гнуть своё:
– Разве политики ничего не делают во благо избирателей? Им приходится выполнять обещания, чтобы оставаться на плаву.
– Люди занимаются самообманом, заявляя, будто попадая наверх, останутся честными, – отмахнулся Шацкий. – Страшнейшая ложь, которую используют для самооправдания! Кого не поставь на место проворовавшегося чиновника или депутата – из десяти один окажется действительно честным. Остальные, рано или поздно, найдут способ позолотить собственную ручку. Всё выродилось в заурядную клептократию. Ни одно восстание бедных или революция не приводили к равенству всех. Вновь образовывалась элита, третировавшая прочих. Все поголовно считают жадность тяжким грехом, но присвоение чужого неискоренимо в нынешней человеческой породе. А при демократии механизм таков: власть отдаёт обещанные крохи низам, как обещает на выборах, жирные куски прибирает себе!.. Не верю, что человечество исправимо в тех условиях, в которых существует сейчас. Нужно начать с чистого листа, создав коммуну, где будет править лишь справедливость. Нужно самоуправление общества.
– Как бы народные избранники – обычные паразиты, пролезшие во власть с помошью политтехнологий, – продолжил лидер Общества будущего возрождения. – Они ничем не отличаются от трутней в ульях. А трутни только пожирают мёд, производимый труженицами-пчёлами! И, по большому счёту в современной цивилизации большинство – ничего толком не производящие паразиты. Истинные труженики лишь крестьяне-фермеры, да ещё строители. Поэтому трутни достойны одного – полной ликвидации…
«Если сказать, что Александр Николаевич не любит государство, то это слишком мягко выражено, – подумал Павшук. – Ненавидит отчаянно, как большевик в семнадцатом году. Вспыхни революция, толстопузым от него не поздоровится!».
Тем временем Шацкий продолжал клясть всех подряд. Он не стеснялся в инвективах насчёт «слуг народа»:
– А порочный круг отчего? Общество могло бы что-либо изменить, коли поняло элементарную вещь: власть в состоянии управлять людьми лишь до тех пор, пока сами люди этого хотят. Именно мнение общества, его моральные ценности должны оказывать влияние на власть предержащих. Однако пока продолжаются традиции Руси, когда цинично говаривали: «Он поставлен на кормление». Даже в Китае не избавятся от взяток расстрелами. Впрочем, всё это – верх лицемерия, ибо наказывают мелкую сошку, дабы народ верил, что справедливость, якобы, есть. Полагаю, государство исчерпало себя, как форма управления, ибо оно порочно по сути. Когда же говорим о безопасности граждан, то признаемся честно, чувствует ли каждый себя в безопасности, где даже полиция, судьи и прокуроры совершают тяжкие преступления? Власть создала пропагандистскую систему, которой позавидовал был Геббельс! Она взрастила охрану своей шайки воров, а мораль шакалов с дубинками проста, как три копейки: чёрное – это белое, и наоборот. Это отродье готово убить своих родных за похлёбку! Причём, за наши же налоги. Сам же президент по наглости превзошёл даже короля-солнца, заявляя: «Я и есть Конституция страны!».
– Кажется, – вступил в беседу Фирудин, – Есипов кое в чём прав – власти всё же думают о людях…
– Слава Богу, – оживился Есипов, – хотя бы один оказался здравомыслящий!
– Пагади, дарагой, я не закончил, – перебил Фирудин. – Власть думает о народе… Когда ей нужны деньги. Иначе на что жить всей своре?
Участники дискуссии засмеялись. И Фирудин продолжил с расстановкой:
– Оно, канэшно, здесь доля шутки. А в основном – чистая правда! Вечно думаешь, как отбиться от надзирающего ока любимого государства. Это же узаконенный рэкет! На словах заверяют, что облегчат условия деятельности предпринимателей. А в жизни? Когда меня мордуют налоговики, пожарные, технадзоры и прочие дармоеды, то закатывают глаза и поднимают палец кверху: «Дана инструкция драть три шкуры».
Многие согласно закивали головой. И Фирудин закончил:
– Эллины тысячи лет назад сделали вывод, что справедливость должна быть неотъемлемым атрибутом общества. Лишь она определяет уровень его благосостояния. Аристотель с сожалением констатировал: социальные конфликты разгораются по простейшей причине: всякая власть думает, в первую очередь, о личном благе, тогда как народ в любые времена с этим не смирится.
– Шацкий продолжил мысль Фирудина:
– Ждать милости от государства нет смысла, ибо оно подсовывает нам химеру патриотизма, чтобы удержаться на плаву. Только всё это заканчивается войнами, где жертвами на алтаре оказываются и простые люди, и сами правители.