Двух дорог пересеченье

— Мамочка, а ты расскажешь мне про бал, на котором вы были? — задала неожиданный вопрос Вера. — Вы ведь ездили в Зимний дворец, а он красивый! Я видела на картине в библиотеке. Как бы мне хотелось побывать там!

— Завтра непременно расскажу.

— А можно сегодня? Пока папа будет читать сказку Любе, которую Надя, как всегда, не упустит шанса тоже послушать, ты могла бы поведать мне про бал в Зимнем дворце. Вместо сказки перед сном. Пожалуйста, мамочка, ты сегодня прекрасна! Хочу когда-нибудь носить платье, как у тебя! — взмолилась Вера. — И мне так нравится слушать про балы, приёмы и праздники, на которые вы с папой ходите без нас!

— Что балы? Что праздники? Пустое! То ли дело война, которая скоро будет! — торжественно произнёс Ваня, поднимая вверх рапиру, взятую со ступеней ещё внизу. — Вот где есть о чём поговорить! Наши солдаты отправятся защищать могучую и великую Российскую империю!

Вера, занятая сейчас тем, чтобы добиться от матушки желаемого, словно и не заметила реплики брата.

— И ты наверняка видела столько всего интересного: наряды дам и кавалеров, нашего императора с императрицей, их наследников! — перечисляла девочка. — А какая, должно быть, чудесная музыка звучала во время танцев!

— Ох, ну хорошо. Будет тебе небольшая повесть про бал в Зимнем дворце, — уступила Наташа. — Тогда план на ближайший час у нас такой: мы смотрим ёлку, потом вы, дети, расходитесь по комнатам и готовитесь ко сну. Мы с папой читаем вам сказки и рассказываем свои истории, а после все дружно засыпают сладким сном.

— Урра! — издала радостный клич Вера Корф.

— А вот мне не нужны сказки и истории, — вставил Ванечка, задирая свой курносый носик. — Я уже достаточно вырос, чтобы заснуть самостоятельно. Это всё для маленьких!

Вера на кураже подскочила к брату и, изловчившись, отобрала у него рапиру. Словно воин, бегущий в атаку впереди своего войска, она с победным криком побежала по коридору в направлении к гостиной с ёлкой. Ванечке, опять оставшемуся в дураках, ничего не оставалось, как кинуться вслед убегающей.

— Ваня, Вера, осторожно! И не голосите вы столь громко! — пыталась вразумить старших детей Натали. — Это просто невозможно, — посетовала она Владимиру, шагающему рядышком и покачивающему Любочку, начинавшую засыпать и без всяких сказок. — В нашей семье растут два настоящих сорванца. И ладно бы, оба были мальчики, но одна-то — девочка. Что же будет, когда она ещё немного подрастёт? Трудно вообразить себе барышню, умеющую управляться с оружием. Не девочка, а какой-то воин в юбке.

— Позволь добавить, что эта же девочка явно испытывает неподдельный интерес ко всему великосветскому, — заметил Владимир. — Кажется в своё время я знал одну такую особу. Благородную, образованную, прекрасную девушку с отменными манерами. А ещё смелую и отчаянную. Способную не потерять силу духа даже в самых страшных ситуациях. Не единожды спасшую от смерти одного неглупого, но довольно рискового господина. Хорошо, что та барышня не прошла мимо и согласилась стать его женой.

Поймав взгляд Натали, он загадочно улыбнулся. Чувствуя себя полностью обезоруженной, баронесса Корф разулыбалась в ответ. Ей подумалось о том, что во дворце, где они сегодня были, находилось немалое количество людей, с которыми её связывало прошлое. Однако все эти люди в одно мгновение делались незначительными, когда прямо перед ней стояли и бегали вприпрыжку те, кто представлял собой настоящее Наташи. А также будущее. Дети и Владимир. Её собственный мир, дороже которого не было на свете.

Надежда, внимательно вкушавшая разговор родителей, вновь сделалась серьёзною. У неё намечалась своя маленькая история, которую она, как-нибудь потом, обязательно расскажет остальным сёстрам и брату.

***

— У детей получилась волшебная ёлка. И Ванины солдатики — кто бы мог подумать? — отлично вписались в компанию к остальным ёлочным игрушкам, — обратилась Натали к мужу несколько позже, когда они остались вдвоём.

Родители выполнили свои обещания, и ребятня наконец-то улеглась, получив перед сном новую порцию отцовских и материнских поцелуев. В большом доме Корфов воцарилась тишина, нарушаемая разве что тиканьем часов да лёгким скрипом половиц — это мисс Смит, ступая аккуратными шажками, проверяла детские комнаты, дабы убедиться, что проказники действительно лежат по своим постелям, а не собрались тайком в чьей-нибудь комнате, чтобы пошептаться о своих тайнах, как уже не единожды случалось.

— Да, ёлка просто потрясающая, — согласился Владимир, глядя на отражение жены в зеркале-трюмо.

Супруги находились в спальне Натали. Той самой, в которую она вошла когда-то едва венчанной женой Корфа. Сейчас Наташа сидела к мужу спиной и расчесывала перед сном свои длинные волосы, а Владимир, прислонившись к пологу кровати, просто смотрел на неё, как часто любил смотреть, наблюдая украдкой или же вовсе не таясь. Здесь всё осталось как прежде. Каким и было девять лет назад, когда они столь спешно покинули дом. Только Натали, неторопливо проводившую расчёской по волосам, опять посетила мысль, что надобно ко всему привыкать заново. К расположению комнат. Где искать часто необходимые вещи. К тому, что нужно будет почти каждый Божий день отпускать Владимира на службу — да не абы куда, а в Зимний. И эти поездки будут неотъемлемо сопряжены с риском частых встреч мужа с цесаревичем.

— Знаешь, я думаю подарить детям собаку, — сказал Владимир, лаская взглядом Наташины плечи, прикрытые ночной рубашкой. — Они давно об этом просят.

— В качестве подарка на Рождество? Что ж, я не возражаю. Только, — она поймала в зеркале взгляд мужа, — это означает, что мы окончательно остаёмся в Петербурге и в Лондон больше не вернёмся? Помню, как ты не хотел заводить никаких животных на чужбине, объясняя, что тяжело будет потом везти их с собой или же вовсе придётся кому-то отдавать.

— Вернуться в Лондон не предоставляется возможным, — вздохнул он. — Видишь ли, вправду грядёт война. Предвижу, что в скором времени наши дипломатические отношения с британским королевством будут разорваны — уж больно хочется встрять в эту войну англичанам. Они поддержат французов, турков, австрийцев — кого угодно, но не нас. Столько лет, и всё напрасно. Мы с ними слишком разные. Не удастся нам ни сохранить мир, ни, тем более, встать плечом к плечу.

Натали медленно отложила расчёску на столик и обернулась:

— Значит, война. А с нами что будет, как думаешь?

— Пока осядем здесь, в Петербурге. Государь благоволит мне — ты и сама это видела. Мне предстоит потрудиться в Департаменте военных дел**, куда назначил Николай. А работы в нём, учитывая происходящее извне, будет предостаточно, — Владимир усмехнулся, в то время как Наташа внимательно его слушала. — Между прочим на балу я говорил с Александром Владимировичем Адлербергом по поводу тебя. Спрашивал, можешь ли ты ассистировать в какой-нибудь столичной больнице, как помогала в Лондоне доктору Эдвардсу. Отрекомендовал тебя отличной медицинской сестрой. К тому же, с успехом пару лет назад окончившей соответствующие курсы.

— И что тебе ответил граф?

— Посоветовал обратиться к государыне или принцессе Марии. Сказал, что в таком вопросе, на его взгляд, надлежит заручиться поддержкой кого-нибудь из дам, имеющих влияние на государя. Особенно Александр Владимирович рекомендовал в этом вопросе принцессу, к которой Николай Павлович относится в высшей степени благоговейно.

«В отличие от её мужа», — чуть не вставила Натали.

— В целом Адлерберг полагает, что это очень даже осуществимо. Помимо прочего, если пожелаешь, можешь вернуться к активной светской жизни. Тем более, что уже получила несколько весьма лестных приглашений от влиятельных персон.

— Я мечтаю вернуться к практике. Мне это нравится. Чувствую, что это моё! — с жаром ответила Натали, поднимаясь со своего места и направляясь к Владимиру. — Видимо и впрямь следует попросить Мари посодействовать. А свет — что там? Ужимки, лесть. Коварство и обман. Пустое времяпрепровождение. Не хочу. Поэтому, пока не началась война, попрошусь в одну из столичных больниц. Было бы здорово, если бы удалось попасть в Мариинскую и поработать с профессором Буяльским***. А там видно будет, где ещё могут пригодиться мои умения и как вообще сложится дальнейшая жизнь.