Страница 88 из 95
Когда страсти улеглись, и ей удалось успокоить собственное дыхание, бывшее тяжелым и сбивчивым, словно Натали пробежала без устали немалое расстояние, она призналась ему:
— Должна сказать тебе, что мне немного… стыдно.
— И чего же ты стыдишься? — удивился он, глядя на то, как Наташа, складывая свои руки у него на груди, ложится поверх них, чтобы было удобнее смотреть на его лицо.
— Дело в том, что я никогда прежде не ожидала от себя чего-то подобного. Не думала, что могу быть вот такой.
Она загадочно посмотрела на него, заметив, как удивление сменилось улыбкой, и ямочки, освещаемые в полумраке несколькими свечами, заиграли на его щеках.
— Страстной? — уточнил Владимир, и она утвердительно кивнула. — А мне понравилось, что ты открылась мне с новой для тебя, в первую же очередь, стороны. Уверен, это только начало. В скором времени ты ещё больше осмелеешь и сотворишь со мной что-нибудь не менее приятное.
— Порой мне кажется, что рядом с тобой я становлюсь столь же безумной, как ты. И куда подевалась моя девическая скромность? — рассуждала она. — В каком из палисадников этого дома я закопала своё целомудрие? Куда утекли вместе с водами Фонтанки моё здравомыслие и моя рассудительность?
— Куда бы все эти замечательные качества не канули, но пусть не возвращаются, — произнёс Владимир, проводя ладонью по её обнажённой спине. Наташа, словно кошка, тут же зажмурилась от удовольствия. — Как мне кажется, не всегда стоит злоупотреблять ими.
— Пожалуй, не всегда, — соглашалась она, подтягиваясь ближе к его лицу. — А порой так вообще лучше о них забыть!
— Что я слышу? — шептал он, пока она целовала его лоб, глаза, щёки. — Кто-то решил всерьёз окунуться в мир телесных удовольствий? Наталья Александровна!
— Ещё как решил, — сказала Натали, обводя пальцем его губы, — окончательно и бесповоротно. Люби меня, слышишь! Столько, сколько это возможно. А я буду точно также любить тебя.
Владимир, до этого мига просто наблюдавший за действиями Наташи, вдруг стиснул её в своих объятиях и, перекатившись вместе с ней, вновь оказался сверху.
— Тогда начнём прямо сейчас, — ответил он ей, и те самые озорные искорки сверкнули в его глазах. — Точнее, продолжим. До рассвета у нас с тобой масса свободного времени. Клянусь не выпускать тебя из своих объятий, пока сама не станешь молить об этом. И предупреждаю — я могу быть очень беспощаден!
Натали довольно улыбнулась. А Владимир, будучи человеком слова, сдержал своё обещание.
Комментарий к ГЛАВА XXXIV. ПРИКАЗ ГОСУДАРЯ
Иллюстрация к главе: https://vk.com/photo2106348_457247685
Как видите, дорогие читатели, на Кавказ Владимир не поедет. Им с Наташей предстоит более интересное путешествие. ;-)
Что ж, осталось всего две главы. Первоначально это были эпилоги, но, подумав немного, я решила: пускай они станут полноценными главами фанфика. Нас ждёт финальная встреча почти со всеми героями. Как сложилась их судьба? Изменились ли они спустя n-количество лет? Что нового привнесли в жизнь друг друга? Обо всём об этом будет рассказано в заключение.
========== ГЛАВА XXXV. ЗИМНИЙ ==========
ГЛАВА XXXV
ЗИМНИЙ
Прошло девять лет
Канун Рождества 1852 года в Санкт-Петербурге выдался сырым, ветреным и промозглым. Снег, сыпавший со свинцового неба не переставая и норовивший вот-вот превратиться в противный моросящий дождь, с явной неохотой оседал на столичных особняках. Гораздо чаще он с громким шорохом скатывался с крыш и подоконников, дабы упасть под ноги прохожим, спешившим смешать его с грязной жижей, постепенно растекавшейся по улицам. Холод, приносимый в город вместе с сильными порывами ветра, пробирал буквально до костей. А короткий световой день делал окружающую действительность и без того не шибко радостной. Погода словно вторила событиям, разворачивающимся в Европе, о которых говорили буквально все просвещённые и посвящённые в дела Российской империи.
Совсем недавно Франция после внутреннего переворота обзавелась новым правителем — Наполеоном III, занявшим трон при активной поддержке католической церкви. Российский государь Николай Павлович не захотел признавать законность восшествия на престол императора Наполеона, поскольку династия Бонапартов была исключена из французского престолонаследия Венским конгрессом. Новый император Франции, сознавая непрочность своего положения, решил отвлечь внимание подданных идеей войны с Россией в качестве реванша за поражение в наполеоновских походах. В деле оказалась замешанной и церковь: Наполеон III стремился отплатить своему католическому союзнику, поэтому предложил Ватикану ключи от храма Рождества Христова в Вифлееме, принадлежавшего в ту пору христианской общине. Николай I, узнав о замысле французов, настаивал на том, что церковь должна принадлежать христианам. Хитрые османы, на чьей территории стоял камень раздора, пообещали выполнить требования и тех, и других. Когда же уловка была раскрыта, Франция, нарушив Лондонскую конвенцию о статусе проливов, привела под стены Стамбула свой военный линейный корабль «Charlemagne», и в начале декабря 1852 года ключи от церкви Рождества Христова были переданы Франции. В ответ российский канцлер от имени императора заявил, что Российская империя не потерпит оскорбления, нанесённого ей. Неприязнь двух правителей друг к другу, будто снежный ком, росла с каждым новым ответным шагом. Что же касается турков, то они были вовсе не прочь развязать эту войну.
Британия, мечтавшая укрепить собственное морское могущество, всячески противилась, чтобы русские усиливали своё влияние в османских делах, и уж тем более — способствовали отделению Балканских земель, населённых православными народами. Англичане преследовали свои интересы. В частности, им очень не хотелось терять в лице Османского государства огромный рынок сбыта своих товаров. И воевать под одними знамёнами с Россией в их планы не входило. В Европе, при активном участии британской прессы, вовсю царствовали антироссийские настроения. Подданные Николая Павловича, которые ещё недавно служили в королевстве, становились гораздо нужнее у себя дома, на родине…
Нынешний рождественский бал в Зимнем дворце, по оценкам присутствующих гостей, был гораздо скромнее предыдущих. Российская армия уже начала концентрацию своих войск на границе с Молдавией и Валахией. В воздухе висела всеобщая мобилизация, разрыв дипломатических отношений с Турцией, официальное объявление войны*. Какое уж тут пышное празднество?
Одна из посетительниц бала, стройная и довольно высокая дама с густой копной каштановых волос, собранных в аккуратную причёску с завитыми локонами, ниспадающими на плечи, пробиралась сквозь толпу гостей, не обращая внимания на танцующих в центре огромной бальной залы с колоннами до потолка и роскошными хорами для музыкантов. Пытливым и внимательным взглядом искала она средь стоявших в стороне кого-то одного, единственного. Лавируя между гостями, кивая с лёгкой улыбкой попадавшимся знакомым, она придерживала одной рукой в белой перчатке шлейф тёмно-зелёного парадного платья, расшитого золотой нитью, по которому можно было сделать вывод, что дама принадлежит к числу камер-фрейлин или статс-дам. В другой руке красавица сжимала веер из перламутра. Люди, провожающие её взглядами, отмечали и белизну кожи лица, шеи и плеч, и лёгкий нежно-розовый румянец на щеках. Внимание же дам особо привлекала брошь-заколка в волосах гостьи: с овальным изумрудом в обрамлении сияющих бриллиантов, подчёркивающая и без того ярко-зелёные глаза своей обладательницы.
— Натали! Натали Репнина!
К даме с изумрудной брошью бросилась наперерез другая гостья бала, бывшая с ней примерно одного возраста. Тоже очень статная и привлекательная брюнетка в парадном платье синего цвета.
— Софи?! — воскликнула Натали, не скрывая радости и удивления. — Софи Дашкова?!
— Она самая. Только не Дашкова, а Гагарина, — поправила Софья Андреевна. (А это и вправду была она. Старая знакомая Натали. Фрейлина принцессы Марии.) — Да и ты, ma chère, давно не Репнина, а их сиятельство баронесса Корф! Я знала, что ты сегодня будешь здесь вместе с мужем.