Двух дорог пересеченье

Она приняла предложение остаться в доме Корфа до обеда. Поговорив ещё немного с Варей, княжна Репнина отправилась было наверх к Ванечке. Но когда поднялась на первый этаж и дошла до лестницы на второй, ноги словно сами собой повели её по безлюдным комнатам в сторону кабинета. Тихонько отворив дверь библиотеки, она вошла внутрь. Ей теперь казалось, что всё здесь буквально дышит Владимиром, стоило только представить: по этому ковру ступала его нога, на этом высоком стуле он сидел, прикасался к этим бумагам, лежавшим стопкой в углу. Наташа подошла к столу и остановилась, вдыхая лёгкий запах табака, смешанный с мужским, его, запахом. Она блаженно прикрыла глаза, пытаясь представить, что перед ней сейчас стоит сам хозяин дома. Грустно вздохнув, барышня легко провела кончиками пальцев по столу, спинке стула, раскрытой книге. Увидела свой рисунок, вставленный в рамочку. Сердце вновь защемило. Если бы это было возможно, то ей хотелось бы остаться здесь навсегда, раствориться в этом доме. Превратиться, например, в напольные часы, и стоять здесь, в углу, наблюдая каждый день, как Владимир занимается своими делами в библиотеке, принимает посетителей, беседует с ними. Она улыбнулась своим глупым, наивным мыслям. Наверху послышался весёлый голосок Ванечки. Натали, стараясь отогнать от себя очередное наваждение, покинула библиотеку и поднялась наверх.

Но даже на Ванечку, встретившего Наташу неизменно радостно, она словно взглянула по иному. Этот ребёнок отчётливее, чем раньше, виделся ей теперь продолжением мужчины, которого она полюбила. Вдумчивый, глубокий взгляд серо-голубых глаз малыша, который, по сути, она подметила давно, при каждой новой встрече с её собственными глазами, проникал в душу Натали, оставляя там новый след. Она вдруг ощутила, как любовь к Ванечке сделалась глубже, словно малыш стал частью её самой. Ругая себя за подобные чувства, коря за попытку мысленно присвоить себе то, что ей не принадлежит вовсе, она, тем не менее, не могла не приехать и на следующий день, и через. Всякий раз она надеялась увидеть Владимира. Но он всё не приезжал, поэтому Наташа, слыша очередное «нет, хозяин ещё не воротился», проводила время с его сыном. Она ловила каждый миг, каждую счастливую минуту, проведённую с ребёнком. У неё не повернулся язык сказать мальчику, что в скором времени они, возможно, расстанутся. Наталья Репнина всё откладывала и откладывала этот печальный разговор.

Комментарий к Глава XXVI. ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ?

Иллюстрация: https://vk.com/photo2106348_457246755

Данная глава у вашего автора ассоциируется с двумя песнями: группы Город 312 “Помоги мне” и Дмитрия Маликова и Анны Плетневой “Мир без твоей любви”. При чем, как мне видится, они подходят обоим главным героям. Да и к следующей главе очень даже идут фоном, особенно вторая.

========== ГЛАВА XXVII. ДА! ==========

ГЛАВА XXVII

ДА!

Постучавшись в уже до боли знакомую дверь на четвёртый день, она и вправду ожидала на пороге несколько дольше обыкновенного. Простояв неопределённое количество времени и уж было решив, не случилось ли что, и не попробовать ли зайти с чёрного входа, Наташа наконец услышала звук отворяемого замка. Перед ней предстал Алёшка, лакей Корфа, отсутствующий вместе со своим барином. «Владимир вернулся!» — перво-наперво мелькнуло в её голове. И сердце, как и несколько дней назад, вновь застучало тревожно, но, вместе с тем, неимоверно радостно. Она успела соскучиться по нему за дни, проведённые в разлуке. Ещё как соскучиться!

— Раз ты здесь, значит, и твой хозяин дома? — спросила она у лакея, заходя в переднюю.

— Да. Мы вчера ближе к ночи воротились, — подтвердил Алёшка, кивая.

— Тогда передай, что я хотела бы его видеть.

— Не велено пускатьс, — был ей ответ. — Владимир Иванович просил передать, что занят делами и пока не может вас принять. Он приносит свои извинения.

Наташины плечи горестно опустились. «Владимир тактично даёт понять, что не желает видеть меня», — сделала вывод княжна.

— Но маленький барин играют-с во дворе с Акулиной, на лужайке у пруда. Коли изволите — можете пройти к ним. Это тоже было приказано сказатьс, — добавил лакей, внимательно наблюдая на княжной.

— Благодарю. Тогда так и сделаю, — откликнулась Натали.

И она, развернувшись, медленно покинула дом.

— Ты передал мои слова Наталье Александровне? — обратился Корф, как только Алёшка вернулся к нему в библиотеку.

Владимир сидел за своим столом. Напротив него складывал в папку документы управляющий того самого конного завода, где приключилось несчастье с лошадьми.

— Так точно-с. Сказал всё, что было поручено.

— А барышня что?

— Отправились к вашему сыну. Весьма расстроенные, как мне показалось.

— Ступай, — отпустил слугу Корф.

— Мы похоронили погибших лошадей, как вы и велели, Владимир Иванович, — возобновил свой отчет управляющий. — Что же касаемо крыши над стойлами: она скоро будет как новенькая. Вы и сами видели — работают мои люди споро.

— Хорошо. Ступайте и вы. Езжайте обратно на завод и непременно проследите за ходом строительства. Такого не должно больше повториться, — отрекомендовал задумчиво Владимир.

— Уж я прослежу — будьте покойны, — заверил управляющий с поклоном.

Владимир остался один. У него и вправду, как обычно, имелись дела. Впрочем, не было среди них такого, какое бы он не отложил ради Наташи. Пара дней в разлуке действительно дала ему возможность успокоиться и остыть. Он, пожалуй, уже простил ей недоверие, а также нелепый в сущности отказ, оправдал её в своих глазах по всем пунктам. У него не получалось злиться на неё. И уж тем более не было в мыслях искать способы отмщения или же возмездия за причинённую боль. Но вместе с тем ему хотелось бы теперь знать наверняка — любит ли она его? Имеет ли смысл бороться за их общее будущее?

«Наталья Репнина не из тех женщин, которые пойдут под венец ради денег или какой-либо другой личной выгоды, — говорил себе Корф. — Нужно попытаться ещё. К чему тянуть, если для меня всё уже решено? Тем более, что она сама пришла ко мне».

Его размышления прервала Варвара, вызвавшаяся вместо Акулины нести барину чай в библиотеку.

— И зачем доброе сердце обидели? Мне вас порой не понять, Владимир Иванович! — объявила она, со звоном ставя на стол дымящийся стакан.

Удивлённо подняв брови, Корф посмотрел на Варю, так и оставшуюся стоять рядом. Он знал, что «Владимиром Ивановичем» она называла его только тогда, когда была крайне недовольна содеянными поступками. Так уж повелось с давних времён.

— Что ты имеешь ввиду? — бросил он в ответ, придвигая к себе бокал.

— Будто не понимаете. Отчего не вышли к Наталье Александровне? За что прогнали её на задний двор?

— Не прогнал, а лишь сказал, что она может пойти повидать сына. К тому же, ты сама видела, как только что из этих самых дверей вышел управляющий конным заводом. Сейчас я собираюсь. С мыслями!

— Со своими мыслями вы можете ещё долго прособираться, — буркнула Варя. — И выглядит ваше поведение именно так: что прогнали. Раньше-то всегда рады ей были, расцветали буквально, как только слышались шаги княжны за дверью. А что теперь?

Владимир, слушая Варины речи, в который раз поразился её наблюдательности.

— И позвольте уж на правах человека, прожившего с вами большую часть жизни и видевшего, как вы выросли на моих глазах, полюбившего вас, как родного, сказать, что нельзя так обращаться, — приговаривала меж тем она. — Коли повздорили вы — так пойдите и поговорите. Простите, ежели в чём-то есть её вина. Потому как женщина, которая так горячо и сильно любит вашего сына, не может быть плохой!

Решив, что на этом свои наставления лучше прекратить, дабы не переборщить и не рассердить его, Варя важно пошла прочь. Однако, минуя порог, она, вновь повернувшись к Корфу, не вытерпела:

— Все три дня, что вас не было, Наталья Александровна приезжали сюда и сидели с маленьким барином. А ещё вас надеялись встретить, как только вернётесь с завода. Так-то!