Двух дорог пересеченье

— Я много думал в последнее время. Во мне множество недостатков, знаю.

— Никто не идеален. А в вас я вижу достоинства, которые с лихвой перекрывают ваши же недостатки, — мягко вставила она.

— Это потому, что вы слишком хорошо ко мне относитесь, — ответил Владимир, улыбаясь ей самой тёплой и искренней улыбкой.

Он опустился перед ней на одно колено.

— Выходите за меня замуж. Обещаю, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы вы были счастливы рядом со мной!

Глаза Натали засияли. Она слушала его, затаив дыхание.

— Обещаю любить вас столь сильно, насколько это вообще возможно с моим истерзанным сердцем. Вы — добрая, умная, отважная, заботливая и чуткая! Я видел, как вы относитесь не только ко мне, но и к моему сыну.

— Ванечка — чудесный ребёнок. Его невозможно не полюбить! Мне кажется, я полюбила его сразу, как только увидела.

«И точно также я полюбила вас. Разом — и на всю жизнь!» — хотела добавить она, однако умолкла, предоставляя Владимиру первым закончить свою речь.

— А ещё я обещаю защищать вас! — объявил Владимир, крепче сжимая её пальцы. — И никому не дам вас в обиду! Кто бы ни посягал на ваше честное имя.

Улыбка медленно сползла с лица Натали.

— Посягал на моё имя? Что вы имеете ввиду? — переспросила она. — Вы намекаете на Александра, престолонаследника? Это о нём вы говорили с моим братом, когда послали ему записку с просьбой срочно приехать?

— Говорил, ведь Мишель — мой самый близкий друг, — подтвердил Владимир. — Но не переживайте — ваши тайны останутся между нами, как я и обещал. Хотя ваш брат, несомненно, очень тревожится за вашу судьбу.

— Тогда в чём же дело? — Натали медленно свела брови к переносице. — Что конкретно вы обсуждали с Мишей? Зачем вызывали его к себе намедни?

— Я не могу раскрыть вам детали беседы с Мишелем. Однако прошу поверить мне на слово: вам нельзя возвращаться во дворец. Ни в коем случае. Это опасно, прежде всего, для вас самой.

Всё больше и больше видя, что от неё что-то скрывают, Наташа почувствовала неприятный осадок от предложения руки и сердца. Словно ей подали чай, и она, вдохнув божественный аромат напитка, вдруг увидела мутную жижу в своей чашке.

— Встаньте с колен. Пожалуйста, — попросила она негромко.

Владимир медленно поднялся, продолжая удерживать её руку в своей. С его лица тоже исчезла улыбка, а во взгляде читалась растерянность.

— Скажите, вы любите меня? — спросила Натали прямо.

— Но ведь я делаю вам предложение — как вы полагаете?

— Я полагаю, что доверие — есть основа любых близких отношений, будь то дружба или любовь. Любовь без доверия — не любовь. Я уже обожглась на подобном!

— Но я доверяю вам!

— И при этом не хотите рассказать, о чём говорили с братом, хотя ваша беседа, очевидно, касается меня! Получается, вы с Мишей у меня за спиной обсуждали моё будущее? Или что? Быть может вы двое уже решили и касательно женитьбы вас на мне? А ваше предложение — чистая формальность? — всё больше раздражалась она.

— Наташа, послушайте, — Владимир еле удержал её руку, которую она попыталась вырвать. Он пропустил мимо ушей замечание касательно формальности его предложения, что, разумеется, было неправдой. — Неужели вы столь наивны, раз полагаете, что Александр Николаевич оставит вас в покое, если спустя годы брака продолжает думать о вас? Так просто он не отступится. А много ли надо, чтобы вас скомпрометировать? Достаточно одного его жеста в вашу сторону, пылкого взгляда, тайного письма — и слухи непременно поползут по дворцу, независимо от того, будете вы поощрять его высочество или нет!

«В его словах, несомненно, есть доля правды!» — судорожно согласился разум Натали. Однако при всей правдоподобности доводов Корфа, её сердцем уже вовсю завладела обида на тайну, которую они с Мишелем держат между собой.

— Вы хотите жениться на мне, чтобы спасти от участи царской любовницы? — выдала она, уже сама не понимая толком, что говорит.

— Зачем вы так?

— А вы? Вы считаете, что я не смогла бы дать его высочеству ещё один отпор?! — воскликнула она упрямо.

— Любая крепость, даже самая неприступная, рано или поздно падёт от непрекращающейся осады. Говорю это, как военный. Пускай и бывший, — вздохнул Владимир. — И потом: не забывайте, что Александр — человек, наделённый практически неограниченной властью. А если бы он приказал вам подчиниться его воле? Что тогда?

Хватка ослабла — Владимир перестал удерживать её. Она высвободила свою руку и, повернувшись, отошла к окну, где в саду гуляли Лиза с Настенькой на руках.

— Вы усомнились во мне, — звонко объявила она, глядя на то, как нежно Елизавета Петровна целует в щёчку свою дочку. — А ведь в своё время я смогла отказать самому императору — лицу, который вообще не привык слышать «нет» от своих подданных. Как думаете, есть ли у меня способности держать удар после отказа такому человеку?

— Император ухаживал за вами? — переспросил он потрясённо.

«И этот тоже!» — негодовал про себя Владимир.

— Давно. Это был всего лишь каприз. Прихоть его величества. Но я устояла — не стала любовницей Николая Павловича. Хотя, как вы наверняка догадываетесь, могла бы воспользоваться столь выгодным стечением обстоятельств, чтобы, к примеру, вернуть чин брату. Ведь увольнение из армии было страшным ударом для Михаила.

— Я этого не знал — о притязаниях государя.

Наташа повернулась к нему.

— При дворе нередко приходится выбирать между тем, что правильно, и что удобно. Поступая по совести, сохраняя честь, свою и своей семьи, порой ты платишь за это высокую цену. Вплоть до собственной жизни.

— Поэтому я не люблю свет. Ни тамошнюю обстановку, ни людей, обретающихся в ней. И причины этой нелюбви вам прекрасно известны, — ответил на это Корф.

Княжна ощутила свою потерянность. Миша, император, цесаревич. Каждый из мужчин пытаются или же пытались в прошлом решить за неё: кто — что ей делать, кто — что чувствовать, а для кого-то она, будь поуступчивее, могла бы стать ещё одним трофеем, громкой победой на любовном фронте. А Владимир? Чего он хочет на самом деле? Он желает, чтобы она стала его женой, следуя голосу своего сердца? Или на данный шаг Корфа сподвиг разум, подкрепляемый благородством?

— Вы ответите на моё предложение? — донёсся голос Владимира.

— Как я могу стать женой человека, который сомневается во мне? — Натали вновь приблизилась, пытливо всматриваясь в его лицо. — И разве так делают предложение, когда любят?

— Значит вы не верите, что у меня к вам могут быть чувства? Что я могу искренне хотеть этого брака, потому что люблю вас?! — в его повышающемся голосе послышалась угроза.

— Владимир, я уже сама не знаю, во что мне верить! Я ждала от вас слов любви, рисовала в своих фантазиях, как это будет! Думала, всё свершится совсем иначе!

— Вон оно что! О, Господи, а вы не подумали, что я попросту волнуюсь? По-вашему, мне было легко решиться сделать вам предложение? Учитывая, какой опыт я имею за спиной, беря в расчёт то, что я вообще не помышлял о новом браке! А вы, вы, Наталья Александровна, сейчас думаете, в первую очередь, о себе и своих чувствах! И вправду, как же я посмел подвести вас с вашими же фантазиями?

Теряя самообладание, ощущая, как больно ему сделалось где-то в груди, он бросил ей в сердцах:

— И однако как ловко вы берётесь решать за других, что и как им говорить, делать! Не уподобляйтесь!..

Владимир умолк в последний миг. Схватившись за голову, он отвернулся от неё. Каких усилий ему стоила эта скрытность! Но поведать обо всём Наташе означало не только нарушить слово, данное Михаилу, но и вновь показаться ей уязвимым. Точно также как ей не хотелось, чтобы он женился на ней из чувства долга, ему претила мысль, что она станет его женой из чувства жалости. И слова, опрометчиво брошенные цесаревичем, никак не выходили у него из памяти.

— Не уподобляться кому? Александру? Или вам с братом?! Расскажите же мне, о чём вы говорили! — требовала меж тем Натали. — Помогите понять, что вообще творится в вашем мире мужчин, раз всё устроено таким образом, и вы определяете за нас, женщин, наше же будущее!