Эльфийский цветок

– Боюсь умирать. А потом уже не страшно. Хочешь, расскажу, как я умер первый раз?

– Может, не надо?

– Надо, гном, как-то пережить эту ночь, не сдохнуть от холода и отсутствия питьевой воды. Поэтому слушай. Я бежал над огромной пропастью по тоненькой ветке. Вокруг свистели стрелы. И вот одна из них коснулась моей груди. Так нежно, трепетно… И я подумал: почему нет?

Рин умолк.

– И что было дальше? – Стуча зубами, спросил гном.

– А дальше я падал. Мне казалось, что очень долго. Ну а потом наступила невыносимая боль: я упал на длинные терновые иглы. Было ощущение, что они не деревянные, а из железа. Словно зубы диких зверей, их острия рвали мое тело на куски. Кроме ощущения боли, я видел фонтаны своей крови… Пока не закрылись глаза.

– Прекрати! – Взвизгнул гном.

– Чего ты боишься? Тебя-то никто в поисках цветка пилить не станет. Снова будешь шуршать по Семинарии, подтаскивая все, что плохо лежит, в свой уютный домик. Тебе не кажется, что ночь близится к утру?

– Мне кажется, что все крысы этого подземелья собрались тебя послушать!

– Точно. А тобой – закусить. – Рин навел красный взгляд на кучку зверьков, плотно сидящих неподалеку. – Ну надо же! Гном! Кажется, нас приглашают в гости.

– Кто?

– Крысы. Пойдем, посмотрим?

– Нет! – Карт затрясся и обхватил колени руками. – Я не пойду! Я боюсь!

– Тогда сиди тут до утра. Придет Ригон и вытащит своего верного слугу.

– Да, – согласился тот, – я посижу… Только слышишь, ты возвращайся! Мне одному жутко!

– Особенно не рассчитывай. Если получится.

Рин опустил в воду сапоги, поплотнее завернулся в плащ и, следуя за то и дело оглядывающимися зверьками, ушел в хлюпающую эхом тьму.

Гном не сразу понял, отчего вдруг так резко заболел палец. А когда по локтю потекла горячая струйка, он охнул и вспрыгнул на уступ, пытаясь подтянуть тело повыше. Но зверьки, сверкая алыми бусинами глаз, уже повисли на нем тяжелым серым плащом. Его пальцы, обдирая о камни ногти, из последних сил держали ставшее непомерно тяжелым тело. Но у любых сил есть предел. Расцарапанные о шершавую поверхность ладони проползли по стене, оставляя на ней кровавые следы, возбужденно обнюханные крысами. И, как только гном упал, серая пищащая масса погребла его под собой, стараясь вырвать хоть кусочек такой сладкой и теплой плоти. Ведь в подземельях их никто не кормил. А жить хочется всем, несмотря ни на что.

***

Эльф медленно шел за крысами, шуршащими своими коготками по стенам и уступам. Некоторые из них падали и плыли по воде. Впереди их было немало. Но и сзади, как чувствовал Рин, зверьков собралось невообразимое количество. Некоторые из них внезапно вскакивали на его плащ и забирались на плечи. Но эльф их не трогал. Кто знает, что сделает существо, так настоятельно позвавшее его к себе, если он тронет хоть одну хвостатую тварь?

Одни коридоры сменяли другие. Лестничные пролеты уводили его то вниз, то вверх, теряя счет спускам и подъемам. Казалось, он снова очутился под разрушенным дворцом стертого с лица земли города сумеречных эльфов. А еще Рин понял, что они вышли не только из Семинарии, но и за черту города. Вода, иногда наполняющая коридоры выше колен, постепенно исчезла, и под ногами зашуршала каменная крошка. Крысы спустились со стен и серой рекой текли вокруг него, задавая направление. Наконец, поднявшись на два пролета вверх, они вывели его в круглый зал, через разбитые окна которого внутрь лезли мохнатые лапы увешанных мхом деревьев. Крысы разбрелись по залу, впрочем, снова собравшись около какого-то возвышения.

– Я понимаю, мне тоже надо подойти? – Тихо пробормотал Рин, изо всех сил сдерживая тошноту при виде дрожащего комка, прилепившегося к когда-то белому мрамору.

Когда он пошел вперед, серые проводники расступились, образуя почти прямую тропу.

– Вы пригласили, я пришел. – Произнес эльф и поклонился этому комку, в магическом плане пульсирующему мертвенной синью, а наяву скрытому чернотой. И вот непонятная масса зашевелилась и вытянулась вверх, рассыпая в стороны сотни зверьков, завозившихся у подножия… трона?! Рин не верил своим глазам. Перед ним, на каменном помосте, стоял настоящий трон. А рядом, опираясь на длинный золотой жезл, возвышался фантом: не разрушившаяся со смертью физического тела душа внутри ментальной и эфирной оболочки. На плечах привидения была мантия, а на голове – золотая корона.

– Ваше Величество! – Еще раз склонился Рин.

– Я услышал твои речи, эльф. – Прошелестел голос. – И мне стало любопытно на тебя взглянуть.

– Смотрите. – Рин откинул с головы капюшон, и золотые волосы рассыпались по его плечам. А зеленые глаза бесстрашно взглянули на призрак. – Смею ли я задать вопрос, Ваше Величество?

– Говори. – Согласился Король.

– Правильна ли моя догадка, что Семинарию возвели на основании дворца, где Вы, Ваше Величество, были Королем?

– Ты прав, прекрасный юноша. Я был Королем, женившимся на женщине, которая меня убила. А мой сын убил девушку, которую полюбил. Вот так наш мир был проклят.

– А можно еще вопрос?

– Я сразу скажу на него ответ. Да, ректор Семинарии – мой сын, душа которого поглощена демоном, до сих пор управляющим его сознанием. Не знаю, зачем демону понадобилось освобождение от проклятия… Только мои глаза и уши, – он провел рукой над ковром из крыс, – рассказали об эльфийском цветке. Ты знаешь, что это?

– Могу поклясться, что нет. Я слышал легенду. В ней говорилось, что друиды хотели с его помощью сделать мир прекрасным. Ведь в нем заключен свет любви Творца Сущего. – Ответил Рин и, задумавшись, вдруг спросил. – Ваше Величество, Вы ведь продолжаете говорить с этим демоном, не так ли? Могу ли я увидеться с ним?

– Хочешь погибнуть, как и моя семья? Давай я тебя переправлю в безопасное место, где никто, в том числе, мой сын, тебя не найдет.

– Но почему?

– Ты прекрасен, как тот самый цветок. Глядя на тебя, мне кажется, что его лепестки – цвета твоих волос. А любовь Творца – это великое всепрощение…

– Почему?

– Мы, живущие в структуре энергий и времени, не помним опыта прежних жизней, каждый раз начиная новые воплощения с чистого листа. И опять ошибаемся, творя ради своих желаний страшные вещи. Чем выше уровень существа в мировой иерархии, тем с большим пренебрежением он относится к тем, кто внизу. Расходный материал для вскармливания собственных амбиций. Жажда власти и размножения. Безнаказанность до определенного предела. А потом – страх неотвратимого наказания и смерти. Вот из чего состоит вся наша жизнь. В начале пути мы не ведаем, что творим. А когда хватаемся за голову, становится слишком поздно… Тот, кто задумал этот мир таким, каков он есть, не должен карать. Только прощать. А караем мы себя сами.

– Демоны – не зло. – Тихо сказал Рин. – Они – только зеркала наших потерянных в собственных заблуждениях душ.

– Откуда ты знаешь?

– Я люблю демона. И он меня любит. Только так случилось… – Рин тяжело вздохнул. – Его тело убили. Но я хочу его найти. Понимаете, миров – миллионы! Где мне его искать? Может, Ваш демон мне подскажет?

– Ты еще раз удивил меня, мальчик. Если ты веришь в то, что демон не причинит тебе вреда… Пойдем. Мне кажется, Вам будет, о чем поговорить.

***

И снова крысиная река текла среди подземных коридоров. В ее центре шли мертвый Король и Рин, снова спрятавший голову под капюшон.

– Дворцовый комплекс был огромен! – Рассказывал Его Величество. – Тогда эта страна была очень большой и богатой. Все в ней жили хорошо. Но я, как любой самовлюбленный самец-идиот, думал, что принадлежащие мне женщины найдут общий язык. Ведь им вдвоем жилось весьма неплохо. Но каждая из них вела свою игру, в которой мне не было места.

– Каждая искра Божья приходит в проявленный мир, облекаясь матрицей душа-ум-тело с определенным набором личностных качеств. Причем, мы не можем осознать полностью, что творится в чужой голове. Да нас это и не интересует. Обладание – вот цель игры. Не важно кем или чем. Но чем больше, тем лучше. – С горечью сказал Рин. – Вы тоже, несмотря на корону, одна из фигур на этой площадке. Но скажите, почему Ваш сын живет так долго? Насколько я понял, он – человек?