Запад-36

Раздались команды звуковой и флажной сигнализации, передние ряды пикинеров присели на корточки. Повинуясь командам, прицельную пальбу начали арбалетчики. Лучники тоже перешли с навесной стрельбы на настильную.

Редкие стайки болтов и куда большие скопления стрел со зловещим шелестом принялись бодро расчерчивать разделяющие противоборствующие стороны пространство. Глухие удары арбалетных и лучных тетив отзывались доносящимися с той стороны душераздирающими воплями боли, страха и неистового конского ржания.

Окончательно эта импровизированная «дискуссия» внезапно оборвалась, стоило лишь пушкарям перезарядить свои орудия, возобновляя свою прицельную, оттого особенно губительную пальбу. Повторные орудийно — ружейные залпы, дополнительно приправленные выпущенной тучей стрел и арбалетных болтов, повергли атакующую польско — немецкую конницу в ужас. Захлебывающиеся в крови конники пребывая в полном смятении, подавшись тлетворному действию внезапно охватившей их всех панике, стали резво разворачивать своих коней в противоположную сторону и безудержно понеслись во весь скач назад, преследуемые колючим стрелочно — арбалетным дождём.

Конрад Мазовецкий хоть и участвовал в атаке своей конницы, сумел выжить. Во время отступления под ним была ранена ло¬шадь, и он только чудом избежал плена. Жалкие остатки поляков с немцами даже не пробовали укрыться под хлипким частоколом стен городка Мельник, сразу направившись в северо — западном направлении, в сторону польских земель.

В плен удалось захватить пару сотен поляков из пеших судовых ратей. Перехватить, давших стрекоча, основную массу польских пешцев, в условиях отсутствия у нас ратьеров, не было особых возможностей. А в самом городе Мельник обнаружились несколько тысяч человек русского полона, который прямо на месте был освобождён и разошёлся по прежним местам своего жительства.

У речных причалов Устилуга заякорился на отдых галерный флот. У стен этого города в реку Буг впадала река Луга, а в дневном переходе от Устилуга находилась столица Волынского княжества — город Владимир — Волынский. Часть войск — полки: 2–й Смоленский, 4–й Дорогобужский и 10–й Полоцкий под командованием назначенного старшим Клоча, продолжили сплавляться вверх по Бугу, перед ними ставилась задача по захвату города Волынь.

Прежде чем начинать поход на Владимир — Волынский, в Устилуге — важнейшем узловом пункте, планировалось организовать нашу временную тыловую базу. Войска располагались как внутри самого городка, так и в его пригородах. Местный монастырь, укреплённый бревенчатыми стенами, пришлось брать с боем. В нём потом разместили ставку.

При моём появлении из ворот монастыря, под вооружённым конвоем, выходили две сотни монахов в чёрных рясах и с котомками в руках, шествующие во главе со своим настоятелем. Монастырь я планировал вскоре перепрофилировать, разместив в нём в скором будущем учебные роты одного из Владимиро — Волынских полков. Хоть в самом Устилуге вряд ли получится рекрутировать больше батальона, но здешняя природа богата на популяцию homo sapiens, местность изобилует множеством деревенек, где можно будет набрать недостающую пару батальонов.

— Государь! — ко мне подбежал Малк. — На территорию монастыря введён третий полк. У монастырских ворот поставлены посты, на стенах посменно будет стоять одна из полковых рот. Под контроль также взяты входы — выходы в помещения, внутри домов — коридоры, лестницы, входы в комнаты.

— Государь, внутренности монастыря проверили! — первого докладчика сменил подошедший Сбыслав — начальник моей конной охраны. — Осмотрели все дома, постройки, подвалы и погреба, чердаки. Посторонних лиц нигде не обнаружено!

Я согласно кивнул головой и вместе с воеводами проследовал в обеденный зал. Пока посовещаемся, а там глядишь — и обед подоспеет! Ведь мои повара уже вовсю хозяйничали на местной кухне.

— Государь! — меня нагнал политработник. — Войсковые священники спрашивают, можно ли им провести торжественное богослужение в монастырском храме.

— Молиться тихо могут и наши церковнослужащие и все свободные от несения службы воины. Но никаких торжественных мероприятий! Им ещё предстоит помочь подготовить жителей Устилуга к принесению мне присяги! Так, что передай им мои слова.

— Слушаюсь! — отдал честь и чётко развернулся быстро удаляясь.

А мы с воеводами продолжили свой прерванный путь. Предстояло обдумать, как одержать решительную победу, венчающую всю нашу летнюю военную кампанию. Оставшиеся города Волынского княжества без своего князя и в виду отсутствия сильных гарнизонов не были для нас серьёзным препятствием. Тем более на юге, в Галиции, по данным разведки, мой черниговский союзник вполне успешно громил Даниила Галицкого — родного брата нашего волынского князя.

По указаниям князя и бояр горожане Владимира — Волынского загодя готовили город к обороне: подновили стены и башни, углубили рвы. Но, не смотря на это, простой народ был отнюдь не единодушным, волынянам было, по большому счёту, безразлично кто именно будет у них князем — Василько ли, Владимир Смоленский или Михаил Черниговский. Меньше всего им хотелось проливать свою кровь в княжеской междоусобице, тянувшейся уже и так не первый год, а тут ещё и новые действующие лица из Смоленска появляются. Бояре тоже были далеко не единодушны — захват смоленским князем не одного десятка городов, княжеств и уделов, разгром литовцев, а недавно и волынских полков, заставляли их серьёзно призадуматься, стоит ли в начавшейся борьбе ставить на братьев Романовичей? Многие на этот вопрос ответили отрицательно и сбежали со своими дружинами к надвигающемуся на Владимир Волынский войску. Наиболее осторожные из бояр предпочли держать нейтралитет и уединиться в своих вотчинах.

Бегство бояр спровоцировало народные выступления. Люди уже знали, что Василько был намерен отсиживаться за стенами столицы, изматывая войска противника и дожидаясь «мифической» помощи от брата — Даниила Галицкого, который сам увяз в борьбе с Михаилом Черниговским.

Волыняне были наслышаны о подвигах смоленского князя, а оттого не безосновательно считали, что смоляне смогут, как минимум овладеть окольным городом и посадом, причинив, тем самым, горожанам имущественный урон, что ещё более усиливало ропот. А случившееся 3 августа солнечное затмение вызвало в городе у суеверного народа самую настоящую панику.

Примерно такие же упаднические настроения, преобладали и в княжеском детинце. К Василько Романовичу чуть ли не ежедневно вместе с гонцами приходили всё новые донесения о перемещении речных и конных ратей врага по Волынской земле. День за днём всё дальше продвигались Владимировы рати по Волыни. Уже занята Берестейская земля, а вчера утром стало известно о том, что вражеские рати подобрались вплотную к столице, заняв Холмскую землю. И самое обидное, что тот же Холм был взят Владимиром не без предательства, перешедших во вражий стан холмских бояр.

Да и в столице с боярами творилось что — то неладное, думал Василько, с горькой усмешкой оглядывая сильно опустевшие лавки в гриднице. Появление Владимира в волынских землях сразу выявило всех тех, кто был против Василько, кто за его спиной строил козни и общался с врагами — сейчас лавки этих бояр пустовали. Да и на оставшихся бояр волынский князь не мог положиться в полной мере. Поэтому, покидать столицу ни в коем случае нельзя. Ведь самые хитрованы, оставшись в покинутой Василько столице, могут переметнуться к Владимиру, вынеся ему навстречу ключи от города.

«Обложил меня Владимир со всех сторон, словно загнанного волка» — подумал с грустью Василько о своей незадачливой судьбе. Но и полностью раскисать перед присутствующими в гриднице боярами было нельзя, поэтому Василько постарался взять себя в руки. Он окинул невесёлым взглядом присутствующих здесь бояр и с грустью в голосе, которую князь так и не смог скрыть, спросил:

— Думу, какую думаете бояре?

— А что тут думать, коли ворог у порога? — тяжеловесно поднялся посадник Савватий Недашич. — Тут сказ короткий — или бить Владимира или голову пред ним склонить!