Страница 4 из 5
Уйдя с работы в исполкоме на предприятие, я продолжал помогать готовить документы, но уже зарабатывал на этом приличные по тем временам деньги. Некоторые рассчитывались «бартером», например ящиками водки лучших сортов, – я хранил их в гараже. Противозаконного в этом ничего не было, каждая работа должна оплачиваться, а как она будет оплачиваться – это уже десятое дело. Школу «молодого бойца капитализма» проходили по всей стране сотни тысяч людей. И мы могли бы спокойно перейти на другой уклад экономики, в том числе с привлечением наработанных партийных механизмов. Как это делалось во многих бывших странах социализма, входивших в СЭВ (Совет экономической взаимопомощи) и Варшавский договор, как позже это делалось в КНР.
Но когда наступила, грянула долгожданная для фарцовщиков, спекулянтов, диссидентов и прочего отребья перестройка, все делалось для того, чтобы посеять страх и хаос, чтобы взбаламутить общество до предела. Но ведь в стране был огромный потенциал. Планы по экономическому развитию, конверсия оборонного комплекса, увеличение объема и качества выпускаемых товаров народного потребления, введение новых форм хозяйствования, разрешение аренды, полный и частичный хозрасчет, программа интенсификации и роботизации при согласованном действии властей и соответствующих министерств вполне могли бы перевести страну на новый для нее экономический уклад за короткие три-пять лет и с менее разрушительными последствиями. Могу доказать на примере Приморского края: действия Ассоциации промышленников, Администрация края и лично губернатора Наздратенко Е. И. не позволили вплоть до 2001 года, то есть практически до ухода Наздратенко с поста губернатора, растащить край ставленникам из Москвы.
Можно привести еще десятки примеров интересных творческих подходов руководителей предприятий по повышению эффективности. Так, работа директора завода «Изумруд» Романцова П. П. и его помощника по внедрению взаиморасчетов и новых форм оплаты позволила высвободить 30–40 процентов персонала, увеличить объем оборонной продукции, а часть людей перевести на выпуск товаров народного потребления. Такая же работа была на других предприятиях оборонного комплекса. Потенциал был огромный, но тем, кто заказывал перестройку, кто ее осуществлял, разыгрывал сценарий, нужен был хаос, потрясение, шок. Так и говорили: «Шоковая терапия для нас – спасение». Только для кого «для нас», не было ответа. Для Горбачева, Ельцина, которые дрались за власть, имитируя управление страной, и больше ничего не видели? Те, кто наверху, их семьи, приближенные в один день стали мультимиллионерами, и им надо было сохранять наворованное.
Во Владивостоке к моменту перестройки были не десятки, а сотни людей, отвечающих за кооперативное движение, в том числе в партийных структурах и в молодежных коллективах НТТМ. Сотни молодых ученых Дальневосточного научного центра РАН можно было привлечь к проведению изменений в стране, к грамотной приватизации. Такие, как Емельянов Ю. М., Духавская Л. Н., Байделюк В., Миханонин С. и другие, прошедшие «школу молодых капиталистов», могли принести огромную пользу, работая в комитетах по приватизации, фондах занятости. Но туда набирали, особенно на первом этапе, людей по неизвестному мне до сих пор принципу. Вероятно, по такому: чтобы он мог выполнить любую команду. Так еще вчера действующие объекты превращались в объекты, подлежащие сносу, а через месяц-два после перехода в частные руки превращались в объекты, сдаваемые в аренду. «Спорткультторг», «Североторг», другие торговые объединения перешли в руки руководителей, которые там работали, вместе со всем, что там находилось.
Регионы, так как Россия взяла на себя в тот момент все обязательства по внешним долгам СССР, могли бы получить оборудование по оплаченным заказам, поставляемым на предприятия централизованно, через Министерство, но все, что приходило из-за границы в Москву, дальше Ленинграда, потом Петербурга, не поступало. Края и области были брошены практически на самовыживание.
В Приморском крае, как и везде, активно внедрялась самая простая форма расчета, свойственная рабовладельческому строю: натуральный обмен товарами по договорным ценам. Называлось это бартером. Меняли уголь на мазут, мазут на рыбу, рыбу на обувь, покрышки, игрушки – на хлеб, колбасу… Иногда случались и недоразумения, издержками которых была гибель людей, как это получилось с чиновником администрации Приморского края, на которого перевели стрелки по расчетам за топливо и которого публично «наказали», застрелив его. Таковы были нравы. Следствия, конечно, никакого не было. В стране было полностью потеряно доверие к государству, а общественных организаций – атрибутов гражданского общества, практически не существовало, так что с жалобами особо и пойти было некуда. Местом спасения оставалась только семья, твой собственный дом, но даже там было небезопасно.
Людям в красивой обертке преподносили демократию, но на самом-то деле ничего не изменилось: вроде демократия и есть, но как она работает, мы не видели, все было жестко направлено на формирование имиджа власти, поддержание авторитета. Лозунг «берите демократии сколько сможете» звучал красиво, но не более того, все оставалось на словах. Демократические выборы тоже были блефом. Оставались на словах. Народные афоризмы хорошо выражают суть: «Голосуй, не голосуй, все равно получишь… (ничего)».
Реальная власть, за исключением нагрузить дополнительными налогами избирателей, перераспределить накинутую сверху сумму, других полномочий не имела. По всей стране создавались суррогаты гражданского общества без нравственности, чести и морали. «Боевые братства», ассоциации участников войны в Афганистане, прочие сообщества и ассоциации пытались отстоять интересы узкой группы лиц. Появляющиеся чуть ли не каждый день партии не скупились на обещания – все равно знали, что выполнять их никто не будет.
Постоянно в Москве семинары только отрывали время и деньги у их участников. Десятки организаций вроде «Российского дома Сиренко», РДС, на глазах у правоохранителей собирали деньги с населения, что еще больше ухудшало обстановку. Все это надо было власти, которая вознамерилась поделить все, что было создано при социализме, потом и кровью всего народа, более чем за семьдесят лет.
Залоговые аукционы – усовершенствованная форма мошенничества, – процветали по всей стране. Сидевшие в Москве люди забирали под себя самые лакомые куски: предприятия по производству металла, предприятия нефтяной промышленности, предприятия энергетики, предприятия самого мощного на тот период в мире рыболовецкого комплекса, включая флот. Вначале брали то, что лежало на поверхности. Если руководители шли на соглашения, их даже в знак великой милости оставляли на должностях, если же сопротивлялись – они просто исчезали, и никто их не искал, а на их место приходили «законные» новые хозяева. Даже Дальневосточное морское пароходство, жемчужина морского флота СССР, самая большая в мире судоходная компания, была «прихватизирована». А руководители рангом поменьше старались урвать кто что успеет.
Вскоре все забыли про обещания о том, что каждый получит свою долю имущества, равную по стоимости «Волге».
Вокруг Владивостока и в нем самом рвались военные склады, где хранились боеприпасы, после того как часть складов продали бандитам из Ближнего зарубежья. Десятки военных кораблей были выведены из строя и затоплены в бухтах у острова Русский. По цене одного небольшого катера «толкнули» два авианесущих крейсера. Эшелонами шли танки, которые ранее хранились на «коконе» (в режиме «заправил и поехал»). В КНР уходили суда из госрезерва, которые в случае войны могли бы быть задействованы. «Спецэкспортеры» по лицензиям Министерства внешнеэкономических связей выводили со складов металл всех видов, а чуть позже на металлолом пошло оборудование заводов, включая станки с программным правлением, – будучи в командировке в США в 2004-м и 2007-м годах я таких и не видел, они стоили миллионы долларов, а китайцы все это забирали за бесценок, чтобы укомплектовывать свои заводы.