Страница 16 из 38
- Я думал, что мои умелые руки и страсть излечат тебя от холодности, Джуман. Но я ошибся. Ты все такая же ледяная, как и в первый раз. Ты больше не плачешь и не просишь остановиться, а покорно сносишь мои ласки, но они так и не смогли зажечь в тебе огня и растопить лед. Ты могла смириться, принять свою судьбу, открыть в себе страсть и отзывчивость, чтобы стать счастливой, но ты не захотела сделать этого. Ты самолично обрекаешь себя на несчастье, на участь пленницы в моем гареме, хотя могла стать его хозяйкой. Твоя гордыня губит тебя, Джуман, - мужчина подошел совсем близко и зловеще зашептал: - Чего достойна строптивая рабыня, которая не радует своего господина? Ты знаешь?
Я молчала, а в голове всплыли жуткие картины о несчастных женщинах, картины, которые недавно «рисовала» мне Батул. Страх сковал сердце, и я прикрыла глаза, стараясь обуздать его. Гафур вцепился пальцами в мой подбородок, и я вмиг распахнула глаза, натыкаясь на его горящий взор:
- Она достойна самого худшего наказания. И та порка на корабле, покажется тебе несущественной в сравнении с тем, что я могу с тобою сделать.
Я вдруг поняла, что смертельно устала. В голове вспыхнула мысль «нельзя всю жизнь бояться», и страх неожиданно пропал. Мне вдруг стало абсолютно безразлично, что он со мной сделает.
- Делай что хочешь.
Его взгляд сузился, а пальцы сильнее сжали мой подбородок:
- Что хочу?! Я могу приказать забить тебя палками до смерти или отдать на забаву своим рабам!
Я медленно наклонила голову, спокойно рассматривая мужчину, которого больше не боялась. Возможно, я пожалею об этом позже, но сейчас меня накрыло такое безразличие, что я, наконец, перестала таиться. Я открыла то, что было на сердце:
- Чего ты хочешь от меня, Гафур? Чтобы я дрожала от страха? Неужели тебе не надоело ласкать в своей постели женщину, которая не хочет там быть. Женщину, которая приходит к тебе лишь из страха боли и смерти? - мужчина отшатнулся от меня, наверное, читая в моих глазах всю ту пустоту и безразличие, что завладело моим сердцем. Я улыбнулась: - В твоем гареме столько достойных женщин, которые живут лишь одним тобой. Они отдадут последнее, чтобы ты наградил их своей мимолетной лаской. А ты выбираешь ту, которая не хочет быть с тобой. Я была покорной, податливой, послушной, безропотно делала все, что ты хотел. Но тебе мало этого. Чего ты хочешь от меня? Моей любви? Чтобы я так же, как они, падала в ноги и молила о ней? Пойми, наконец, Гафур, этого никогда не будет. Твои наложницы любят тебя, потому что ты их спас, подарил лучшую жизнь. Ты их герой. А меня ты погубил, разрушил моё будущее, украл мое счастье. Я никогда не смогу полюбить тебя, потому что ты мой мучитель, и всегда им останешься. Так что реши уже, наконец, мою судьбу и не мучай больше, - я медленно опустилась на колени, не отрывая взгляда от мужчины, который слушал меня в немом удивлении: - Прими вынужденную покорность бесправной рабыни Джуман и не жди от неё большего. Или убей свободную дочь графа Джоанну, которая никогда не подчинится тебе и не полюбит, - я покорно опустила голову и прошептала: - Ты примешь единственно верное решение, потому что ты хороший человек, Гафур. Иначе бы Батул не любила тебя так сильно.
Я не двигалась, ожидая его реакции, а Гафур молчал. Наконец, мужчина притронулся ко мне, ухватил за подбородок и приподнял лицо к себе. Его взгляд не пылал яростью, он светился чем-то другим, чем-то спокойным. Я не смогла дать этому определения, но поняла, что Гафур принял решение:
- Я рад, что ты не сломалась, - сказал он и нежно погладил меня по щеке. Я не понимала, что происходит. – Ты сильная женщина, Джуман, ты не уступила ни боли, ни ласке. Тебя не подкупили подарки, не испугала моя ярость. Твое сердце закрыто для жадности и тщеславия, но открыто для нежной заботы о моей Батул, словно она твоё дитя, - мужчина на секунду задумался, а потом продолжил: - Ты сказала, что я хороший человек, но это не так. Будь я хорошим, я бы подарил тебе свободу, о которой ты так мечтаешь. Но нет, я в отличие от тебя жадный. Я оставлю тебя при себе, чтобы и дальше называть своей жемчужиной. Мне никогда не будет хватать лишь твоей покорности, но твою любовь я больше не стану требовать или покупать. И, возможно, тогда она родится сама собой.
Я попыталась возразить, но мужчина прикоснулся пальцами к моим губам, заставляя замолчать. Он улыбнулся:
- Нет, молчи, моя жемчужина. Ты и так сказала сегодня достаточно. Больше не хочу тебя слушать, хочу тебя целовать, - он нежно провел кончиками пальцев по моим губам и потянул меня за руку, вынуждая подняться. Гафур припал к моим губам в страстном поцелуе, и я отринула все мысли, смиряясь со своей судьбой.
Этой ночью он не был требовательным или чересчур страстным. Он был предусмотрительно нежным, заботливым и сдержанным. Его руки мягко ласкали мое тело, а губы покрывали кожу легкими поцелуями. Его проникновение и толчки тоже были размеренными, а кульминация спокойной. И первый раз за все время, я не подумала о насилии, и эта мысль меня испугала.
Перед самым рассветом меня, как всегда, разбудил Карим и беззвучно велел подниматься. Я перевернулась на бок, и уже собиралась встать с постели, когда мужские руки, обхватили мое тело и притянули обратно:
- Оставь нас, Карим, - велел Гафур, зарываясь лицом в мои волосы. Карим почтительно кивнул и быстро ретировался. Господин теснее прижал меня к себе и прошептал: - Спи, моя Джуман. Спи.
Я прикрыла глаза. От меня не укрылся все понимающий взгляд Карима – сегодня утром родилась новая фаворитка в гареме Гафура. Мне захотелось взвыть от осознания этого. Нежные руки мужчины, что заботливо обнимали меня со спины, казались пудовыми цепями, которые крепко удерживали в неволе не только мое тело, но теперь и душу. Я больше не чувствовала к Гафуру ненависти, напротив, после вчерашнего вечера и нашего откровенного разговора, мужчина вырос в моих глазах. Он не наказал меня за неприглядную правду и сам был откровенен. Первый раз я увидела в Гафуре не насильника и монстра, а обычного мужчину, который просто подвержен земным страстям, как и другие люди. В моих глазах мужчина стал более человечным, но мне не хотелось, чтобы так было.
Не хочу чувствовать к нему что-то хорошее. Не хочу!
Утром нас разбудили рабыни, и мне пришлось мыться вместе с Гафуром в его огромном бассейне. Мужчина то и дело бросал на меня лукавые взгляды и это меня смущало. Рабыни, почувствовав хорошее настроение господина, весело болтали и смеялись, а когда Гафур шутливо брызгал на них водой и вовсе взрывались в веселом хохоте. Я мрачнела все больше, мне было совсем не по нраву их дурашливое веселье. Гафур заметил мое состояние и, подплыв ближе, притянул к себе:
- Не хмурься, моя жемчужина, - улыбнулся он и поцеловал меня в волосы. – Хочу, чтобы на твоем лице была только улыбка, и ты смеялась.
- Мне кажется, здесь и так перебор со смехом, - хмыкнула я.
Мужчина рассмеялся и теснее прижал меня к себе:
- Ревнуешь?
Я удивленно воззрилась на него, а он рассмеялся пуще прежнего:
- О, Джуман, как выразительно твое лицо! Что, хочешь утопить меня в этом бассейне.
Я не сдержала ответ:
- Больше всего на свете.
Мужчина быстро поцеловал меня в губы:
- Давай повременим с этим, хорошо? – улыбнулся он и отплыл от меня.
Рабыни продолжили нас мыть. После растирания полотенцем и ароматным маслом на меня надели новое платье, расшитое золотыми нитями. Полулежа на кровати, Гафур с ленивым интересом наблюдал, как служанки заплетают мои волосы в свободную прическу. Когда девушка накинула на мою голову платок, мужчина велел:
- Убери это.
Служанка покорно отошла, унося с собой платок. Я обернулась к мужчине:
- Господин, я всегда покрываю свои волосы.
- Больше нет. Больше ты не станешь их скрывать. Я и так терпел это слишком долго, - ответил Гафур и встал. Он взял что-то со стола и подошел ко мне. Через пару секунд на моей шее красовалось массивное золотое ожерелье с россыпью изумрудов. – Нравится?