Страница 29 из 29
Я довертела проволоку на заготовки, закрыла коробочку, в которую их складывала, и поставила на стол заведующего. После чего с чистой совестью пошла смотреть книги. Вдруг там найдётся хоть что-нибудь такого, что смогу понять даже я?
Первый шкаф, к которому я подошла, оказался заперт, и не только на ключ, но и на плетения, вскрыть которые я теоретически могла, но посчитала не слишком правильным это делать в первый же рабочий день. Поэтому я только и смогла, что прочитать названия и фамилии авторов на корешках, большая часть которых были потрепаны в такой степени, что разобрать написанное удавалось лишь с большим трудом. И всё же я усмотрела целых четыре книги за авторством Седых: одну такую тоненькую, что фамилия и название влезли на корешок с трудом, и три вполне себе солидных академических талмуда, один из которых именовался «Введение в целительскую артефакторику». Во втором шкафу, который тоже оказался заперт, содержались преимущественно папки, судя по высунувшемуся кончику листа, с отчётами. И лишь дверка третьего послушно распахнулась, явив нутро шкафа, забитое всяческими книгами от совсем тоненьких брошюрок до толстенных талмудов. Правда, выяснилось, что все они были справочниками, то есть совершенно бесполезной вещью при моём уровне образования. В самом деле, к чему мне знать про изменяющийся процентаж при готовке больших объёмов зелья, о котором я слышала впервые? Или расчёт углов в артефакте, даже название которого звучало для меня китайской грамотой. Впрочем, Ксиу поняла бы ровным счётом столько же.
Я всё ещё грустно перебирала содержимое шкафа, надеясь найти что-то полезное, когда пришёл Соколов.
— Добрый день, Елизавета Дмитриевна! — радостно возопил он. — А я-то думал, почему ключ не сдан. Старик-то в это время никогда тут не бывает.
— Старик? Павел Владимирович, вы о ком?
— Тимофеев, — пояснил Соколов.
— Не такой уж он и старый.
— Старый, старый, — убеждённо сказал аспирант, — просто выглядит хорошо для своих лет. А ещё ужасно педантичный и занудный.
— Зато наверняка хороший специалист, — осторожно заметила я. — Иначе не стал бы заведующим такой непростой лаборатории.
— Специалист он прекрасный, Елизавета Дмитриевна, в этом вы совершенно правы. А вот со вторым ваши утверждением можно и поспорить, поскольку, по слухам, заведующим лабораторией он стал исключительно по причине происхождения.
— Происхождения?
— Вы не в курсе, что он в родне с Соболевыми? В их клане и состоит, — продолжал меня просвещать Соколов. — Старик — ретроград ещё тот, поддерживает устаревшую клановую систему всеми силами, представляете?
— Может, он не считает её устаревшей?
— Естественно, его же не касается нищета, — горько сказал Соколов.
— Подозреваю, вас тоже, — заметила я, поскольку аспирант хоть и не выглядел особо преуспевающим, но и голодающим — тоже.
— Но это не значит, что я не могу переживать за других, — гордо ответил он. — Елизавета Дмитриевна, вы не представляете, в каких условиях живёт простой народ, в то время как кланы жируют. Если бы вы хоть раз увидели, не могли бы говорить без слёз на эту тему.
— Павел Владимирович, не могли бы вы посоветовать мне литературу для чтения? — решила я уйти от опасного разговора.
— Разумеется, Елизавета Дмитриевна, — оживился он. — Только имейте в виду, что посторонним показывать нельзя, иначе и у вас, и у меня будут неприятности.
Он вытащил из внутреннего кармана пиджака тоненькую брошюрку, на которой без указания авторства просто было написано «Пауки и мухи». И выглядела она не совсем так, как положено выглядеть научным или учебным трудам, поэтому сразу закралось подозрение, что с этой книгой что-то нечисто. В руки я её брать не стала и вообще сделала вид, что ничего не понимаю:
— Почему нельзя показывать? Филипп Георгиевич мне разрешил пользоваться библиотекой лаборатории, но согласовывать с ним, если я захочу что-то изучить дома. Только мне нужны книги по артефактам, а не по инсектологии.
— Инсектологии?
— К чему мне подробности жизни пауков, Павел Владимирович? Я это прекрасно наблюдала в клане, — не удержалась я от шпильки по отношению к Рысьиным. — Я насекомыми не интересуюсь вовсе, да ещё такими гадкими. Мне нужны такие книги, которые помогли бы мне в работе здесь, понимаете?
— Эка вы точно про кланы отметили, Елизавета Дмитриевна, — чуть смущённо ответил Соколов, убирая книгу туда, откуда её взял. — А что мы с вами так официально? Я вам ещё вчера предлагал обращаться ко мне просто Павел. Время обеденное, может, нам с вами сходить в столовую? Здесь прекрасная студенческая столовая, — разливался соловьём Соколов. — Кормят хорошо и недорого. Можем обсудить всё за едой.
В столовую с ним идти не хотелось, но и оставаться вдвоём в лаборатории — тоже, поскольку упорно казалось, что Соколов пытается вовлечь меня во что-то противоправное. Похоже, «Пауки и мухи» — самый настоящий противоправительственный памфлет. То-то Соколов так оживился, когда я про клан заговорила. Наверняка решил, что я всё поняла и его поддерживаю.
— Спасибо за приглашение, Павел Владимирович, но я совершенно не голодна. Быть может, вы всё же посоветуете нужную литературу, и я возьму книги в библиотеке университета? Я же имею право ею пользоваться как сотрудник?
— Разумеется, Елизавета Дмитриевна, имеете, — довольно кисло ответил Соколов. — Я бы рекомендовал вам взять «Основы целительства». Но ограничиться исключительно теорией. Практика без присмотра не разрешена и даже может быть опасна.
— Огромное вам спасибо, Павел Владимирович. — Я сняла с вешалки свой полушубок. — Тогда я прямо сейчас отправлюсь в библиотеку, поскольку Филипп Георгиевич заданий мне не оставил. Хорошего вам дня!
Конец ознакомительного фрагмента.