Проба на излом

«Космос»

– Сказки кончились, – сообщаю с холодком, – начинаются суровые оперативные будни.

Замок щелкает, дверь открывается. Половина лица и глаз. Настороженный и внимательный. Как учили. В невидимой отсюда руке – пистолет. Сколько раз нужно было вломиться в дверь, чтобы выработать все до автоматизма? Могу гордиться, но гордиться нечем. Натаскать человека на зверя – легко. Натаскать зверя на человека – естественно. А вот зверя на зверя? Сейчас и узнаем. Последняя китайская проверка. Вся суть которой – китайская проверка никогда последней не бывает.

Переступаю порог и оглядываюсь. Обживается. По сравнению с тем, что было, прогресс космический. Даже запах затхлости выветрился.

– Чай, товарищ майор?

– Чай не водка, много не выпьешь, – изволит пошутить товарищ майор. На самом деле – мгновение слабости. Слепое пятно. Потому как система определения «свой – чужой» в замешательстве – кто перед ней? И пусть не рассказывают, будто мужчина опаснее женщины. Опыт доказывает обратное. Жестокость и беспощадность женщины иного свойства, недостижимого нами, мужиками.

Слепое пятно сужается. Воспытуемый в домашнем. Волосы убраны. Старательно косит под девчонку. Только-только на строительство из ФЗУ. Табельщица. Или диспетчер. Придирчиво разглядываю. Излишняя старательность. Глаза долу, пальцы подол разглаживают. Если бы не рука за спиной, в которой пистолет, было бы на четверку. Балл долой за старательность. Впрочем, естественность – дело наживное.

– Держи, – протягиваю коробку. – Чтобы быть в курсе последних событий в стране и мире. Не «Спидола», но как звучит: «Космос»!

Принимает коробку. Одной рукой. Неуверенно улыбается.

– Здесь есть радиоточка, по утрам гимном будит. Очень громко играет.

– Звуки гимна родной страны по утрам – то, что необходимо, – соглашаюсь и прохожу на кухню. – И где чай? Дядя Дятлов не просто так к родной племяннице заглянул.

Пока возится с чайником и посудой, распаковываю приемник. Достаю из кармана «Крону», удерживаюсь от того, чтобы лизнуть по контактам, вставляю в гнездо. Снаружи прибор ничем не отличается от тех, что продают в магазине «Электротовары» на кольце Мира. Так и должно – чудо параллельной сборки. Все отличия только внутри. Не в форме, так сказать, а в содержании. В содержании у него мощный резонатор Шумана, или, как говорят в Спецкомитете, ТПД. Хотя лично мне подобные вольности не по душе, ибо веет от них признанием этой самой души.

Колоколю ложкой внутри чашки, пока кусок сахара не растворяется. Пробую. Терпимо. А ведь кому расскажи, что это чудо заварку прямо в кипящий чайник бросало, не поверят.

– Сезон прохлаждения объявляю закрытым, – говорю строго официально. – Отныне и навсегда. Начинаются суровые оперативные будни, где добрый дядя Дятлов, которому можно плакаться в жилетку, если перекосило патрон в стволе, уже не добрый дядя, а товарищ командир. К тому же, товарищ командир отныне не всегда будет в пределах досягаемости, прямой видимости и даже слышимости. Но рядом с тобой всегда будут другие товарищи, которые, если что, подскажут, а ежели подсказать не смогут, придется выкручиваться самостоятельно. По полной и без сентиментальностей. Понятно?

– Так точно, товарищ командир, – чуть ли не вскакивает. И глаза блестят. Засиделась в девках, засиделся в парнях. И если насчет Робинзона у меня и был люфт действовать по собственному усмотрению, то теперь это усмотрение обрело вящую уверенность.

– Вольно, курсант, – усмехаюсь. Узнаю – когда-то и сам был такой. Трудно поверить, но и дядя Дятлов был когда-то молодым, зеленым, наивным и даже, дьявол его раздери, подумывал об артистической карьере. Сложись по-иному, может сейчас бренчал на гитаре в каком-нибудь фильме про мужественных альпинистов или с надрывом выкрикивал на сцене: «Быть или не быть!» Не окажись рядом товарища Ляпина. У обычных людей тоже есть свои ТПД.

Лицо вытягивается, когда пододвигаю «Космос» и начинаю инструктаж. Такого подвоха не ожидалось. И сейчас как никогда похож на парня. Пацана. Принимает позу, в которой застал его у Захер-Мазоха – ладони между колен, спина сгорблена, нос повешен.

– Думал… думал… – бормочет в мужском роде. Чует, что ли? Чувствует, как сейчас вижу – не девчонкой, не пацанкой, а мальчишкой, которому требуется командирское внушение. Без всяких скидок на пол. Хотя, у нас в стране равноправие. Это вон, на загнивающем Западе феминистки какие-то бузят, равных прав с мужиками добиваются вместо того, чтобы строить социализм.

– До самостоятельности дорасти надо, – хочется протянуть руку и щелкнуть по носу. – А пока изволь свою шкурку опытным людям одолжить. Ненадолго. Гарантирую.

Вскидывается и смотрит на меня. Опять перевертыш. Нет пацана. Передо мной девка. Некрасивая, но из тех, про которых говорят – с изюминой. Или – червоточиной? Вот это и проверим.

Но личный подарок тоже имеется. Именной экземпляр «Остров доктора Моро» оставляю на столе. Пусть штудирует.

Спортивная семья

– Ты как, Ваня? – останавливаюсь, тяжело дышу, опершись грудью на палки. Дополнительная опора не помешает. Ибо одно – идти по лыжне, а совсем другое – по лесу. Но в теле приятное предчувствие усталости. Ее пока нет, но в мышцах слегка зудит.

Подкатывает Ваня, одолев очередную пологую горку и тоже останавливается. Вроде как поговорить со мной. На самом деле для такой же передышки. Краткой, но полезной. А где же Аня? Вот и она. Лихо скатывается.

Семейный спортивный забег можно продолжать.

– Готовы? – Поправляю рюкзак на спине. Оборудование, будь оно неладно. – Ну-ка, Ваня, поворотись, – проверяю его рюкзак. Аня щурится. Но ей я ничего не говорю. Берегу самолюбие.

– Папа, мама, я – спортивная семья, – говорит Ваня.

Ага, рабочая легенда именно такая. Спортивная семья пошла кататься в тайгу, сойдя с поезда здоровья, и заплутала. Плутала она, плутала, пока не наткнулась на избушку. Вот только с возрастом неувязочки.

– Брат, его жена и я – спортивная семья, – поправляю Ваню, и на Аню смотрю. Она улыбается.

Продолжаем пробежку. Все должно быть естественно, поэтому до цели предстоит пройти еще много, чтобы изнемочь и более натурально проситься на ночлег. Даже тех двух лесорубов, что попались в лесу, постарались обогнуть по максимальной дуге. Впрочем, и они на встречу не напрашивались.

Лыжи тонут в рыхлом снегу. Палки цепляются за припорошенные кусты. Не столько скользишь, сколько идешь. Даже хочется снять лыжи. Но будет хуже. Мне труднее всего. Но я и самый сильный и самый подготовленный. Коренной сибиряк. Мы лыжи даже летом не снимаем.

Труднее всего Анюте. Часто останавливается, хватается за бок, морщится… Городская жительница. Лично я был против. И чертовски рад. Поэтому возражал, но не настаивал. А ведь нам еще предстоит нелегкое дело – ночевка в лесу. Для укрепления легенды, так сказать. Мы должны прийти к месту назначения изможденными, обмороженными, алкающими, как сказал товарищ майор. Что такое – алкающими? У нас и спиртного нет. Помогает ли спиртное от адской боли в затылке? Спросить бы Аню, но стыдно. Учиться тебе надо, скажет. Поступить в вечерний институт. Военных переводчиков, например. А что? Хорошая специальность. Не все в тайге куковать. Может, на границу пошлют. Во Францию. Там снега нет. И тайги нет. Зато море. Валера-кореш после курсов туда попал. Пишет, что не жалеет. Почти заграница.

Подбадриваю пересказом статейки из «Техника – молодежи» про опыты академика Козырева, мол, время – это материя, а материя – это время. А если и то, и другое относительно, как утверждал Эйнштейн, то пройти тайгу – плевое дело… Вот служба закончится, отправлюсь в Академгородок к этому академику машину времени строить, очень меня данный вопрос занимает! Хочу увидеть будущее. Коммунизм. Детей своих, внуков… В прошлое попасть. Это каких делов можно сделать, если, например, Гитлера еще до войны убить… Или революцию раньше устроить?! Анюту возьму… Особенно после того, что сказала… Скоро все поймут…