Страница 72 из 104
Решили резать расчеты, пока они спят. На часах было четыре утра, как раз самое спящее время. Все делалось обыденно, будучи одетым в немецкую камуфлированную плащ-палатку, маскируясь под своего, я тихо подходил к дежурящему солдату и убивал его ножом, а если он замечал меня, то подходил к нему, как проверяющий часовых, пряча нож в руке и, отвлекая его, наносил удар в шею. Далее первым заползал в палатку, за мной просачивались разведчики и мы резали спящих эсесовцев. Пару раз пришлось изображать из себя немца, отвечая типа «nein, schlaf mehr - нет, спи еще» некстати проснувшимся солдатикам. Как говорится, темнота лучший друг диверсанта. Расчет миномета составлял четыре человека, плюс водитель тягача. То есть, в каждой палатке было четыре человек и один часовой у костра. Отдельно стояла палатка командира, штурмбанфюрера СС, или майора по-нашему, у которого мы забрали кроме формы все ценное, что нашли: бумаги и карту в планшетке, бинокль, деньги, сигареты, зажигалки, а еду и оружие забирали у всех – есть-то хочется, и отстреливаться надо, поэтому запас лишним не будет. Правда, тащить все эти «Шмассеры» на себе было довольно напряжно.
«Ну, что парни, минируем, взрываем и уходим или попробуем угнать технику», - закинул я провокационный вопрос.
- Пробуем угнать, командир, до деревни точно с километр будет, а то и полтора, по такому морозу сразу никто не кинется проверять, почему завели технику. Кузова почти наполовину были заставлены ящиками с ракетами, еще ящиков по шесть, а в каждом по две ракеты, лежали рядом с минометами, пришлось тащить их и грузить в кузов, а это по 80 килограммов каждый. Подогнав грузовики к минометам, прицепили их за лафеты к кузовам и тронулись в путь. Перед отправкой загрузили аккуратно упакованную запасную и верхнюю эсэсовскую форму солдат и гауптшарфюреров, то есть старших фельдфебелей, являющихся командиров расчетов. Решили так же удлинить путь, двигаясь по лесным дорогам, но зато не проходить многочисленные посты, стоящие на самом шоссе. Да и не обманули бы мы немцев, на первом же посту те подняли бы тревогу и уничтожили нас.
Четыре полугусеничных грузовика с минометами на прицепе медленно переваливались по лесным ухабам. Земля была промерзшая и сухая, никакой сырости и луж не было, поэтому ехали мы достаточно легко. Плохо, что шума от нас было очень много, грузовики тарахтели, как оглашенные при перегазовках в процессе покорения очередного пригорка. А где-то недалеко раздался взрыв, а затем целая череда ночного салюта.
Но этим ранним утром до нас никому не было дела. Наверное, нас видели часовые каких-нибудь подразделений, но на всех нас были одеты немецкие каски и плащ-палатки, то есть мы ничем не отличались от передислоцируемой немецкой части. А то, что русские настолько обнаглеют, что буду разъезжать на немецком транспорте в тылу немцев, вероятно, в голову часовым не приходило. Но в первую очередь - это были холода, когда не хотелось вылезать из насиженного окопа или землянки на пробирающий до костей через тощую немецкую шинельку ветер и мороз, поэтому к нам относились по принципу «раз ему надо ехать - пусть себе и едет».
Пришедшая необычайно рано зима, точнее зимние морозы, когда к концу ноября температура опускалась до -40С, стали огромным русским подарком для немцев. В архивах немецкого радио сохранились записи бесед Гитлера с Маннергеймом, в ходе которых фюрер признавался, что армию к зиме даже не готовил, технику и не думал опробовать в условиях русской зимы. Солдаты и офицеры вермахта были одеты в стильную форму, пошитую на фабриках «Хуго Босса», но всё это утепление было рассчитано на условия европейской зимы, где минус 10-15 градусов являются катастрофой в масштабах всей страны. Не хватало даже шинелей – в 3-й армии выдавали одну шинель на четырёх солдат. Для утепления применялись жилетки, кальсоны, тёплые варежки, меховые наушники – ни шапок, ни тулупов, ни зимней обуви не было у многих частей вермахта.
Поэтому вермахт стал срочно утепляться, развернув против населения оккупированных территорий настоящий морозный террор: семьи выгоняли из жилья, невзирая даже на наличие маленьких детей, у них отбирались теплые вещи. Невзирая на нарушение устава, военнослужащие вермахта мастерили самодельные железные печки для установки в землянках и блиндажах. В окопах горели костры, несмотря на демаскирование позиции – замерзнуть немцы боялись больше, чем артобстрелов.
Чтобы лишить немцев дополнительных запасов продовольствия и не дать квартировать в теплых избах, Ставка издала приказ №0428 от 17 ноября 1941 года, предписывавший «разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог». Однако позже, насколько я знаю, эта практика была отменена.
Вообще, очень неоднозначный приказ, мало того, что этих молодых девчонок и парней слабо готовили по ускоренным программам, в результате чего, много их было выслежено и поймано полицаями, фельджандармами и даже советскими жителями, которые остались под немцами на оккупированной территории. А куда было деваться тем жителям, если их дома и сараи поджигались этими группами, да еще и в лютую зиму – вот они сами и отлавливали, сдавая поджигателей немцам. Приказ с точки зрения стратегии войны правильный – врагу достанется лишь выжженная земля, но там же оставались советские люди, те люди, которые являлись кормовой базой для партизан, которые давали пополнение в партизанские отряды, а согласно этому приказу их обрекали на голодную и холодную смерть. Гуманнее было расстрелять всех тогда, кто остался в оккупированной зоне. Выполняя этот приказ, Зоя Космодемьянская, успевшая поджечь три крестьянские избы, при помощи этих же крестьян попала в плен к гитлеровцам в деревне Петрищево. Мы можем отдать лишь дань уважения тому, как держалась эта молоденькая девочка, что она вытерпела, какие побои и пытки перенесла, приняв героическую смерть ради веры в свои идеалы. Посмертно она была награждена медалью Героя Советского Союза.