Восхождение Эль

– Это предрешено, да, – опять прошептал Шон, принимая на ладонь горячего, ввинчивающегося в эту паршивую жизнь младенца.

Мальчик молчал, синел на глазах, и тогда Шон зубами схватился за тонкую живую трубочку, тянущуюся к чреву потерявшей сознание Халь. Он рванул всё ещё острыми клыками пуповину, заглотил её обрывок и замер, тяжело опустившись рядом с огромной постелью. Через несколько неизмеримо долгих секунд на лице новорождённого проступили признаки жизни, мертвенная синь растворялась сначала в бледно-белом, а затем стала наливаться розовым. Он дёрнулся, захлебнулся обжигающим внутренности сухим воздухом Таифа.

Раф, открыв ещё мутные, ничего не видящие глаза, истошно закричал от страха.

– Его высочество, наследный принц! – покатилось по всему дворцу, и в родовой зал хлынули акушерки, повитухи, первые придворные дамы, жёны министров – все те, кого вайнир Шон безжалостно выставил из родильных покоев.

Эта разноцветная, благоухающая толпа радостно ввалилась для того, чтобы тут же в ужасе замереть на пороге. Ещё колотились, весело повизгивая, задние ряды, но те, что попали в комнату первыми, увидели, как у подножья кровати, обречённо и неестественно свесив на грудь голову, сидит самый загадочный и страшный вайнир Таифа. Лицо у Шона было совершенно чёрное, так же, как и руки, на которых надрывался криком младенец. Изо рта колдуна к чреву новорождённого тянулась, извиваясь в бешеном нервном пульсе, пуповина, а сам великий и могучий только что навсегда ушёл на другую сторону тени.

Глава третья. Семь лет спустя. Коварный найм

Пятнадцатого июня седьмой день рождения его высочества Рафа, наследного принца Таифа, отметили со всеми полагающимися увеселительными традициями. Тысячи торжественных птиц ллибри выпустили на главной площади города. Очевидцы утверждали, что они на несколько минут полностью закрыли небо разноцветными крыльями, а в птичьей трели тонул даже гомон многочисленной толпы. Когда ллибри разлетелись умирать в истощённые степи Таифа, прямо на площади открыли бочонки с дармовым вином. Хоть и королевским, но из самых дешёвых, как после рассказывал грум Дэн, присутствующий в составе поздравительной делегации.

Детям бесплатно раздавали липкие яблоки в карамели, насаженные на палочки. Нагнали музыкантов и артистов, которые изображали ликование. На самом деле лицедеи с трудом подавляли в себе негодование, они не желали работать задаром, но не могли пойти против воли императора. Сент никогда не платил артистам, даже тем, кто выступал от его имени.

Тем не менее народ, подогретый пусть дрянным, но бесплатным вином, веселился от души всю ночь, и день после. А когда дармовое пойло закончилось, делегация грумов, уполномоченная поздравить его высочество наследного принца Рафа с семилетием, недосчиталась трёх своих представителей. Кто-то вспомнил, что видел (но неясно: наверное, от радости за венценосную особу, в глазах у грума всё плыло), как странные люди куда-то волокут бесчувственные тела. Причём похитители были одеты в штатское, но выражением лиц и повадками очень напоминали военных наймастов. У подземных гильдий на это неоднозначное подразделение имперской армии имелся не только зуб, но и особый нюх. Не иначе как вмешалось колдовство, заморочив головы вольнолюбивым грумам настолько, что они не распознали наймастов, своих старейших врагов. Или дармовое пойло было не столь просто, как могло показаться.

В общем, уже семнадцатого июня стратег центрального нома Кора отправил во дворец срочное сообщение о захвате в плен злостных уклонистов от военного призыва. Причём один из них являлся ни кем иным, как отпрыском главы серных грумов Генси Бернса, а также будущим родственником Хобана Фэнга, уважаемого начальника гильдии соляных. Министерство наказаний спустило в ном приказ: держать под стражей юного грума вплоть до особого распоряжения. Остальных двух, кстати, тоже.

***

Накануне дня рождения принца Рафа и коварного захвата подвыпивших грумов армейскими наймастами, в соляном грумгороде произошло событие, которое обещало стать эпохальным союзом двух гильдий. Старшая дочь начальника соляных Риз Фэнг собралась замуж.

Горячие чувства между ней и Эро, младшим сыном серной гильдии, вспыхнули внезапно и при очень романтических обстоятельствах.

В один прекрасный день (который изначально вовсе не казался таковым) Риз Фэнг, прогуливаясь в задумчивом настроении по любимому кристальному саду, потеряла бдительность. Она не заметила, как пара чёрных круглых глаз, опушённых мохнатыми белыми ресницами, неотрывно сопровождает её на прогулке. Кимур, хищный кошак подземелья, наметил себе аппетитную Риз в качестве ужина.

Когда он взметнулся стремительной молнией к потолку пещеры, Риз поняла, что уже не успеет ни убежать, ни закричать, и только в ужасе закрыла глаза. И в этот момент раздался грохот, от которого у грумки тут же заложило уши. Когда она подняла взгляд, кимур лежал на земле, подёргиваясь в предсмертной судороге. Вокруг с тонким треском осыпались кристаллики чудесных цветов, а у входа в пещеру стоял незнакомый грум с дымящейся трубкой. Риз, ещё не оправившись от ужаса, тем не менее, отметила, что он молод, по-грумьему статен и… красив.

– Вы в порядке? – незнакомец тут же оказался около неё.

Риз посмотрела на мёртвого кошака и с удивлением произнесла:

– Как он вообще попал сюда? Кимуры никогда не забредают в жилой район, даже случайно.

Отважный грум виновато пожал плечами:

– Наверное, крался за мной от самого входа в грумгород.

Он пнул неподвижное тело зверя явно новым кожаным сапогом.

– Получается, что вы – мой спаситель? – уже кокетливо спросила Риз. А сама подумала: «Как это романтично!».

– Что вы! – не менее кокетливо ответил незнакомец, а сам подумал: «А то!».

Риз потупилась, пряча в капюшоне глаза, которые предательски полыхнули неподдельным интересом. Кожа незнакомца отливала медью. Кажется… Кажется, этот грум – серный.

– Предполагаю, что имею честь видеть перед собой несравненную Риз Фэнг?

Юноша галантно поклонился. Ризи кивнула, не удивившись, что серному известно имя. Грумок её возраста не наблюдалось на несколько земель в округе. Они вообще были наперечёт. Списком с портретами располагали во всех гильдиях.

– А вы? – спросила в свою очередь она.

– А я – Эро Бернс, – грум неловко улыбнулся. – Серный.

Надо заметить, что он уже несколько минут чувствовал какое-то странное стеснение в груди. Эро прибыл в дружественную гильдию по поручению отца. Совсем недавно серные закончили строительство небольшого заводика, который успел выпустить экспериментальную партию взрывающегося порошка. Наследник предприятий Бернсов явился в гильдию Фэнгов с деловым настроем и предложением об обмене взрывпорошка на соль и никак не рассчитывал на романтическое приключение.

– Здесь красиво, – не отрывая взгляда от Риз, смущённо произнёс он. – Так ярко и разноцветно…

Ризи немного удивилась, посмотрела на белые кристаллы, заполнившее все пространство, на стены пещеры. Разноцветного там не было вообще ничего, разве что светло-тёмные слои, выделявшиеся на стенах, делали пещеру такой мило-полосатой.

– Это слои, – объяснила она ему. – Папа говорит, что рождение пещеры началось двести пятьдесят миллионов лет назад. Здесь, на этом самом месте, древние моря возникали и высыхали. Поэтому светлые и тёмные кольца чередуются между собой.

– Как кольца на срубе дерева? – все ещё впиваясь в лицо Риз взглядом, спросил Эро.

– Про деревья я мало знаю, – с милой улыбкой она пожала плечами. – Вижу их очень редко. А здесь светлые полосы – это времена постоянного климата, а тёмные – его перепады.

– А узоры на потолках… Их же можно рассматривать вечно, – задумчиво произнёс грум, но переводить навечно взгляд на узоры не спешил.

Риз почувствовала этот его взгляд на своём лице и ещё больше вжалась в капюшон. Её пухлые пальчики непроизвольно и рассеянно забегали по приятно колючему цветку недавно распустившегося кристалла. Незнакомый грум, отчаянно желтея, накрыл её руку своей. И Ризи… не отняла её. Просто стала задумчиво разглядывать давным-давно знакомые ей узоры на потолке. За разглядыванием узоров прошла минута, ещё одна… От Эро пахло серой и приключениями. Немного дымом и сильно – защищённостью.