Второй шанс 5

Когда расходились из ДК, я всё же не выдержал, прошёлся до набережной к «Ростку», откуда доносился шум ночных гуляний. Тут, такое ощущение, собрались все выпускники города, во всяком случае школ, находящихся в центре, а их с пяток точно набирался. И пусть освещение на набережной было более-менее приличным, но найти в этой толпе Ингу просто не представлялось возможным. Так что я просто побродил в одиночестве, глядя на отражавшиеся в воде огни, поразмышлял о смысле жизни, да и пошёл спать.

Зато на следующий день после выпускного у нас получилось вырваться на речку. Инга с утра до вечера готовилась к вступительным экзаменам, до которых оставалось меньше месяца (документы она планировали подавать в начале следующей недели), но всё же мне удалось вытащить её на денёк из дома. После зимнего простоя я вывел из гаража мотоцикл, на котором мы, собственно говоря, и рванули на природу, захватив маринованное мясо, шампуры и кое-какую закуску с напитками. Если в прошлом году мы ездили на Вядь приличной компанией с её родителями и моей гостьей из Казахстана, то в этот раз никто не мешал нам наслаждаться друг другом. А учитывая, что на Вяди даже в будни немало отдыхающих, мы решили рвануть на Узу, впадающую в Суру. Совсем скоро, меньше чем через месяц ниже по течению главную водную артерию области перекроет плотина, и образуется Сурское водохранилище, в народе получившее название Сурского моря. Учитывая наличие соснового леса по правому берегу и чистейшего песка, станет водохранилище излюбленным местом отдыха горожан и жителей окрестных сёл. Ну а пока мы нашли себе местечко на берегу Узы, где разбили свой «бивак», и пока Инга загорала, а в воде у берега в полиэтиленовой канистре остывал квас, я под льющуюся из моего портативного кассетника музыку занялся шашлыком. Первым делом отправился с туристическим топориком за дровишками, довольно быстро мне попалась сломанная посередине берёзка, которую я малость порубал. Вторая ходка – за хворостом. Развёл костерок, обложив его камешками, и спустя минут сорок довёл берёзовые поленья до состояния угля.

Не сказать, что в прежней жизни я был большим докой по части приготовления шашлыков, не кавказец, так сказать, но уж что-то более-менее приличное изобразить могу. Мясо мариновалось в эмалированной кастрюльке вместе с кольцами репчатого лука со вчерашнего утра, сейчас же я нанизывал всё это на шампуры, добавляя свежие помидоры и болгарский перец.

– Господи, как хорошо-то! – протянула Инга, переворачиваясь на живот, и перелистывая «Руководство для поступающих в на факультет журналистики».

– А когда шашлыка поедим – будет ещё лучше, – заверил я её.

Эх, хороша девка, в этот момент я чувствовал по-настоящему животное возбуждение, однако приходится следить за мясом. О том, будет ли что-то между нами здесь, на берегу Узы, мы с Ингой заранее, естественно, не договаривались, но это как-то само собой подразумевалось.

По ходу пьесы я достал фотокамеру и несколько раз щёлкнул Ингу сначала загорающей, а затем она мне позировала в разных позах, включая верхом на мотоцикле. Так увлёкся, что про мясо вспомнил в последний момент. Слава Богу, не успело подгореть!

Затем мы пофотали друг друга с шампурами в руках, затем я поставил камеру на автоспуск и мы сфотографировались вместе с теми же унизанными кусками мяса шампурами.

А ничего так шашлычок получился. Особенно под овощи и остывший квасок. Сразу всё, естественно, подъедать не стали, оставили на второй перекус. Теперь я получил возможность позагорать, правда, сначала всё же предпочёл окунуться, и Ингу в воду затащил. Доплыл саженками до противоположного берега, с радостью ощущая силу в когда-то травмированном плече, обратно уже брассом, не напрягаясь. Инга в это время бултыхалась возле берега. По сравнению с позапрошлым годом, когда я спас её из ледяной тархановской воды, плавать она стала не в пример лучше. Не без моей помощи, кстати. Конечно, в олимпийскую сборную я её взять не рискнул бы, но на воде она держалась уверенно.

Затем мы лежали на песке, подставив в общем-то щадящим лучам солнца свои спины, и болтали о нашем будущем. Инга мечтала, что если сумеет поступить и благополучно закончить журфак МГУ, то впоследствии, если повезёт, может оказаться в одной из центральных газет, желательно «Комсомолки». А если уж совсем-совсем повезёт, то через какое-то время её отправят работать за границу, желательно в одну из развитых капиталистических стран.

– А на Камчатку если отправят? – интересуюсь у неё с самым серьёзным видом. – Или собкором на БАМ?

– Думаешь, испугаюсь? Ничего подобного! Пока молодая – нужно успеть везде, и на Камчатку, и на БАМ, и… В общем, годам к тридцати можно уже и о загранице подумать. – Меня-то с собой возьмёшь? А то получится – муж в Союзе, жена – в какой-нибудь Испании.

– Вообще-то меня больше Франция привлекает. Париж, Монмартр, Елисейские поля, Эйфелева башня…

– Лучше уж Лазурный берег. Море, солнце, Канны со своим кинофестивалем… Представляешь, по ковровой дорожке идёт Ален Делон, а тут ты подлетаешь: «Месье Делон, несколько слов для советской газеты „Комсомольская правда“».

Она рассмеялась и шлёпнула меня ладонью по уже покрасневшей спине, отчего я выгнулся дугой и зашипел от неожиданной боли. Почему она не взяла крем от загара?!!

– Ой, Макс, прости! Сильно болит?

– Да ерунда… Но ты всё равно должна понести за это наказание.

Я приобнял Ингу, приблизив своё лицо к её лицу, глядя прямо в глаза. Она дважды быстро моргнула, крылья ноздрей затрепетали, и наши губы наконец сомкнулись, как «Союз» и «Аполлон» четыре года назад.

Давно мы так неистово не целовались. А затем я взял её, неистово и нежно одновременно, стараясь доставить максимум наслаждения не только себя, но прежде всего моей партнёрше. Почему-то в моей душе поселилось чувство, будто мы делаем если это не в последний раз, то впереди нас ожидает долгий, очень долгий перерыв, и я старался отдать ей всего себя практически без остатка. И плевать, что с веток за нами могут подглядывать пернатые вуайеристы или любопытные белки. Сейчас во всей Вселенной существовали только Я и ОНА.

Потом, когда мы обессиленные лежали на песке, закрыв глаза (и солнце красным полыхало сквозь тонкую кожицу век), я думал о том, что, возможно, это лето станет последним, когда мы сможем видеть друг друга, когда захотим. В середине июля у неё экзамены, если всё сложится удачно, то там и учёба не за горами, да и у меня третий курс начнётся. В лучшем случае она сможет периодически наведываться в Пензу, а я в Москву.

– Слушай, – открыл я глаза и повернулся к Инге, – а тех двух маленьких заметок, которые вышли в мае в «Молодом Ленинце» хватит, чтобы тебя допустили к вступительным экзаменам? Не маловато будет?

– Да хотелось бы, конечно, что-то ещё написать, только редактор говорит, что он и так темы у штатного журналиста отнял и мне отдал. Ищи, говорит, тему сама, а лучше героя. Я вот всё думаю, где мне этого героя найти…

– Да их и искать не надо, сами в руки идут. Конечно, проще всего взять какую-то более-менее известную личность и сделать с ней интервью. Но это слишком просто, вот если бы ты нашла необычного человека, о котором мало кто слышал, а благодаря тебе о нём узнал бы весь город… Да что там город, вся область – тогда да, совсем другое дело.

– Ну и где мне такого героя взять?

– А давай ради эксперимента сейчас заедем в ближайшее село и поищем такого человека. У нас даже фотокамера есть, представишь материал сразу с фотографией.

– А давай! – легко согласилась Инга.

Полчаса спустя мы въезжали в татарское село Усть-Уза. Встречные смотрели на нас с подозрением, а собаки так и кидались под колёса со злобным лаем. Мне даже показалось, что они лаяли по-татарски. Я интуитивно зарулил в центр, где и обнаружилось здание сельской администрации с косо висевшим грязноватым серпасто-молоткастым флагом. Здесь последняя из преследующих нас псин почему-то сразу замолчала и отбежала в сторону. Я понялся на крылечко и дёрнул на себя дверь. Всё-таки сегодня не выходной, кто-то должен внутри находиться. Сразу за дверью обнаружился коридорчик с тремя дверьми. Мы постучались в среднюю, на которой висела табличка: «Глава сельского совета Р. Т. Туктаров».