Второй шанс 5

Между делом я завершил второй курс, с грустью осознавая, что только на следующий год смогу подать документы в литинститут. Что-то надоела мне уже эта учёба, а в институте хотя бы подтяну свой культурный уровень. В прошлой жизни как-то интересовался, чему, собственно говоря, обучают в литературном институте, на писателей учат? Оказалось, ни фига не учат, зато вбивают в головы студентов знания, которые весьма пригодятся в будущей литературной деятельности. Вот и в мою голову пусть вобьют, глядишь, ещё классиком стану, гы…

Правда, за душу тянула отработка, в течение июня предстояло периодически появляться в училище и заниматься какой-то хренью, вплоть до выезда в поля и помощи колхозам и совхозам со сбором колорадского жука с картофельных посевов. То же самое, чем я занимался и в той жизни во время летних каникул. С одной стороны, ужасно жалко было потерянного времени, с другой – не настолько я крутой, чтоб переть со своим уставом в чужой монастырь. Да и совесть отлынивать мне не позволяла, чем я лучше других?

Ну а Инга закончила свою десятилетку, и на её выпускном играла наша группа. Я сам предложил, когда услышал от неё, что они собирались плясать под магнитофон. Такая крутая школа – и столь несерьёзное отношение к выпускному. Директриса школы была совсем не против, а мои ребята согласились выступить безвозмездно, из любви к искусству. Правда, помимо инструментов нам пришлось везти и всю аппаратуру, так как школьная оставляла желать лучшего.

Выпускной сегодня сразу у двух десятых классов, так что в актовом зале толпилось около сорока человек, не считая классных руководителей и директрисы. У стены несколько парт были составлены в один длинный ряд. Своего рода шведский стол, уставленный бутылками лимонада, бутербродами и пирожными.

Инга пришла в новом платье салатового оттенка чуть ниже колен. На ногах – белые туфельки на небольшом каблучке. На голове – обалденная причёска, над которой, как она мне сама призналась позже, больше часа колдовала чуть ли не лучший мастер Пензы. В общем, королева бала! Неудивительно, что она то и дело ловила на себе плотоядные взгляды парней и завистливые – девушек.

А я поймал на себе полный ненависти взгляд Артёма. Со времени нашего знакомства, закончившегося нападением во дворе Инги и угрозой в подворотне, прошло больше полутора лет, однако злости ко мне у него явно не убавилось.

В общем-то, я его прекрасно понимал, потому что именно я отбил у него девчонку, которая, справедливости ради стоит отметить, не выказывала в его адрес особой благосклонности. Но что же делать, такова жизнь, и самые наглые и упорные берут от неё лучшее. Это я понял в прошлой своей ипостаси к пятидесяти годам, а в этой, наученный опытом прошлой жизни, решил сразу брать быка за рога, а корову за вымя.

Дискотека, если можно так выразиться, началась после официальной части, где выпускникам на глазах счастливых родителей вручали аттестаты. Потом родители благоразумно испарились, и все ломанули в актовый зал.

В этот вечер помимо «Школьного бала» – обязательного хита всех выпускных – мы играли поровну заводные вещи и медляки, чтобы молодёжь имела возможность и подёргаться в «припадке», и подвигаться, наслаждаясь близостью друг друга. Играли не только наши, но и чужие вещи, в том числе битловские «Yesterday», «Norwegian Wood» и «Michelle». Под песенку о Мишель, которую пел Саня-басист, я танцевал с Ингой, вдыхая запах подаренных когда-то мною духов. На её шейке поблёскивала тонкая золотая цепочка с небольшим кулоном в виде сердечка. – мой подарок Инге к окончанию школы.

Девчонок было больше, чем парней, поэтому не очень привлекательным приходилось либо стоять в сторонке, либо танцевать друг с другом. Одна из таких несчастных, пухленькая, но в целом симпатичная девица, также одиноко переминалась с ноги на ногу у окна актового зала.

– Слушай, как зовут ту девочку? – спросил я Ингу, пока мы танцевали.

– Таня, а что? Понравилась? – улыбнулась она.

– Да смотрю, стоит такая вся одинокая, и никто её танцевать не приглашает.

– Так потанцуй с ней, она будет счастлива.

– Разрешаешь?

– Приказываю, – шутливо нахмурилась она.

Следующую медленную песню пела Лена, а я танцевал уже с Татьяной, которая просто искрилась счастьем и гордостью от осознания того, что с ней танцует сам Максим Варченко. Танцевала она слегка неуклюже, но я старался вести её, и вроде бы неплохо получалось. А когда песня закончилась, галантно поцеловал ей ручку и вернулся на сцену. Теперь у одноклассников Инги появится ещё одна тема для пересудов. Хотя она уже разлетаются кто куда, школа-то позади.

К этому времени Артём и парочка его дружков куда-то исчезли. Впрочем, меня это мало волновало, баба с возу – кобыле легче. В минуту передышки директриса предложила нам перекусить у «шведского стола», мы сочли, что отказываться глупо, тем более что успели слегка проголодаться. А меня ещё и жажда проняла, я вылакал за раз бутылку ситро. Жаль, что не охлаждённого, но и так сойдёт.

А потом сразу захотел отлить и направился искать туалет. Нашёл по запаху табачного дыма. Зайдя, обнаружил там ни кого иного, как Артёма и двух его дружков. Вся троица отчаянно дымила и при этом ещё распивала портвешок. Прежний претендент на руку Инги сидел на подоконнике, откинувшись спиной на закрашенное белой краской стекло, и при моём появлении тут же выпрямился, словно в него загнали кол.

– А-а, глядите, пацаны, звезда вечера, похоже, обосралась.

Вот ведь что спиртное с людьми делает… Не сказать, что Артём пьяный в зюзю, с виду вроде и незаметно, но самоуверенности доза алкоголя в сочетании с никотином ему явно добавила. Да и присутствие двух отнюдь не самых хилых дружков настраивало его на воинственный лад.

– Ты бы рот прикрыл, клоун, а то брызги залетят, – довольно миролюбиво ответил я, вставая возле писсуара и расстёгивая молнию на джинсах.

Реакция оскорблённого в лучших чувствах выпускника оказалась ожидаемой.

– Чё ты сказал? – протянул он, вставая с подоконника.

Я спокойно закончил процесс опорожнения мочевого пузыря, застегнул молнию и посмотрел ему в глаза.

– Ну чего ты дёргаешься? Знаешь же, что даже с дружками против меня ты ноль. Или хочешь всё же испортить себе вечер?

Мой невозмутимый вид и спокойный тон всё же немного охолонили его. Он снова сел на подоконник и отхлебнул прямо из горлышка.

– Ладно, живи пока.

Я хмыкнул и подошёл к умывальнику. Но не успел сунуть руки под струю воды, как услышал:

– И сучку свою по***бывай, я разрешаю.

Я закрыл кран, стряхнул капли с пальцев, и медленно подошёл к заметно побледневшему наглецу, видимо, осознавшему, что сболтнул лишнего. После чего, не говоря ни слова, коротко въехал ему в солнечное сплетение.

Бутылка, упав на выложенный плиткой пол, разлетелась вдребезги, забрызгав остатками портвейна мои кроссовки. Впрочем, меня такие мелочи сейчас мало волновали. Я схватил сползшего с подоконника мудака за шиворот и на глазах превратившихся в соляные столпы подельников потащил его к ближайшему унитазу. Затем смачно, с толком и расстановкой окунул его в этот самый унитаз головой и спустил воду.

Такая терапия быстро привела Артёмку в чувство. Не имея возможности что-то сказать, он сначала просто размахивал руками. А когда я наконец вернул его в вертикальное положение, то услышал плаксивое:

– Ииии… Ты чего делаешь…

– Приводил тебя в чувство, балбес.

Я брезгливо оттолкнул его сторону, снова вымыл руки и молча покинул туалет. Хорошо, что я не в белых кроссовках, иначе и их пришлось бы отмывать от капель портвейна, а так вроде как не очень и заметно. Собственно, белых у меня и нет… Ну так, светлые есть, если честно, но и то с цветными вкраплениями.

Вернувшись на сцену, я тут же объявил финальную песню вечера «Моя любовь» и спел её, не сводя глаз с зарозовевшей Инги, так что всем стало понятно, кому она посвящена. А потом выпускники собрались гулять по вечерней Пензе, а мы принялись загружать в наш рыдван аппаратуру и инструменты. Конечно, мог бы попросить ребят отвезти всё это и разгрузить без меня, а сам погулять с Ингой, но всё-таки это выпускной, пусть гуляет с одноклассниками, я-то в этой компании буду выглядеть немного чужаком. Тем более что Артём так и не появлялся, в отличие от своих дружков, и угроз Инге в плане хотя бы морального воздействия я не видел.