Второй шанс 5

– Попаданца?

– Да, это такой неологизм из моего будущего, обозначает путешественника во времени… Так, на чём я остановился… Короче говоря, самое основное – это изменение идеологии. Без этого никакие реформы не пройдут. Изменение как внутренней, так и, что очень важно, внешней политики. Нужно понять, что марксизм не догма и как всякая наука должен развиваться исходя из реалий нового времени. Капитализм не стоит на месте, отношение к пролетариату становится чуть ли не партнерским, то есть происходит повышение зарплаты, улучшение условий труда, модернизация производства, социальные гарантии… Нужно прикормить пролетариат так, чтобы тот ни о каких революциях не думал. Отсюда вывод: никакого экспорта революций, поддержек так называемых «братских» компартий. Особенно США, работающей под крышей ЦРУ и сосущей деньги из СССР. Надеюсь, вы в курсе настоящего положения дел, Филипп Денисович?

Тот молча кивнул, по-прежнему не сводя с меня внимательного взгляда.

– Так же это касается братских в кавычках стран Африки, Азии и Латинской Америки. Когда СССР в моей истории развалился, они тут же развернулись на 180 градусов. Моё предложение: необходимо постепенное, плавное снижение финансирования, аренда земли, портов под базы на 100 лет с огромными штрафными санкциями при расторжении договора с их стороны. Деньги, сэкономленные на поддержке братских партий, должны пойти на укрепление россий… тьфу ты, советской экономики.

В этот момент в дверь негромко постучали, она слегка приоткрылась и в образовавшемся проёме появилась голова Козырева.

– Филипп Денисович, может быть, чаю?

– Чаю? А что, можно, разговор-то мы ещё не закончили. Давай, Сергей Борисович, на две персоны.

На подносе помимо стаканов в подстаканниках с тёмно-коричневой дымящейся жидкостью стояли тарелочки с бутербродами, такими же, какими нас угощали в антракте концерта. Я за это время успел снова проголодаться, так что закуска пришлась кстати.

– А ещё, по моему скромному мнению, компартия должна ослабить давление на экономику в целом, – продолжил я, дожевав первый бутерброд. – Главам предприятий необходимо дать больше свобод и избавить их от идеологической нагрузки. Это будет означать, что инициатива и работа ради прибыли поощряются, а фабрики и заводы получат возможность продавать свои товары на рынке. Как сказал Дэн Сяопин: «Неважно, чёрная кошка или белая. Если она может ловить мышей – это хорошая кошка».

– Мне тоже нравится это его изречение, – одобрительно кивнул Бобков.

– Ну так вот, нужно разрешить объединять наши предприятия с зарубежными компаниями – такие слияния станут источником современных технологий и иностранной валюты. Главное – развитие регионов СССР, в которых нужно создавать рабочие места как раз в рамках совместных или модернизированных предприятий. А то в моём будущем все рвались в Москву и Питер, ну или как минимум в крупные города, и глубинка, что называется, накрылась медным тазом. Совет экономической взаимопомощи должен работать как-то по-иному. Нужна интеграция производства.

– Не уверен, что члены Политбюро положительно отнеслись бы к твоим словам насчёт ослабления влияния КПСС…

Он с сожалением посмотрел в опустевший стакан и поставил его на стол.

– К моим – может быть, а к вашим прислушаются. Пресс компартии как-то надо снижать, должно быть строгое разделение исполнительной власти и идеологии. И если уж на то пошло, то в партию далеко не все идут по зову сердца, многие это делают ради карьеры. Поэтому так легко и сжигали свои партбилеты когда поняли после развала страны, что от КПСС плюшек ждать уже не стоит, все привилегии канули в Лету. Куда выгоднее было создать собственный бизнес, а ещё легче приватизировать завод, распродать оборудование и сдавать площади в аренду коммерческим структурам.

Глядя, как раздуваются ноздри генсека, я понимал, что он принимает мои слова близко к сердцу. По-другому, наверное, и быть не могло, на такой пост могут избрать только настоящего патриота, до самого мозга костей. Хотя… Если вспомнить косноязычного Мишу, то даже на таком уровне могут совершаться ошибки.

– Был вариант с ГКЧП – то есть Государственным комитетом по чрезвычайному положению. В марте 1991-го года в СССР был проведен референдум, на котором почти 80 процентов проголосовавших выступили за сохранение Советского Союза. Нужно было арестовать Ельцина и всю его команду, распустить съезд народных депутатов РСФСР. Тем более что оснований для того, чтобы обвинить этот съезд в попытках расчленить страну и совершить государственный переворот, было предостаточно. Вместо этого члены ГКЧП вели себя непоследовательно в отношении Горбачёва, пытались заигрывать с Ельциным, боялись непопулярных решений, что и погубило их запоздалую попытку спасти страну. У них попросту тряслись руки.

– Не нашлось достойного лидера, – глядя мимо меня, стукнул Филипп Денисович ладонью по подлокотнику. – Янаев сейчас возглавляет, как мне доложили, Комитет молодёжных организаций СССР. Не он должен был стоять во главе ГКЧП.

– Надеюсь, в нашей истории до этого не дойдёт, – успокаивающе сказал я. – Помнится, Горбачёв, изначально делавший всё для уничтожения Советского Союза как государства, в своё время затеял референдум, но лишь исключительно для того, чтобы «подвинуть» начавшего стремительно набирать силу и вес Ельцина. Интуитивно чувствуя, что этот его выдвиженец в конечном итоге и сожрёт своего благодетеля, вертелся ужом на горячей сковороде, не желая понимать, что стоявший за спецоперацией по развалу СССР Запад уже поставил не на него, а на беспалого, как на более перспективного из двух Иуд…

Никакие плебисциты не пришлось бы проводить, отреагируй Москва изначально на первые же проявления сепаратизма в республиках. Горбачёв же вместо того, чтобы проявить волю, если нужно – отправить армию – вместо этого он колебался, трясся, мямлил, топтался на месте, прятал голову в песок… А может быть, выполнял чётко намеченную программу, в рамках которой всё как раз шло так, как и нужно?

– Почему же СССР пал, хотя, как ты утверждаешь, подавляющее большинство проголосовало за его сохранение?

– Потому, что карт-бланш на его восстановление оказался в руках тех предателей и изменников Родины, которые категорически не желали его сохранения! Несмотря на то, что Верховный Совет СССР по итогам референдума и с учётом совершенно очевидного результата волеизъявления жителей страны принял ряд решений, дававших союзному руководству возможность для наведения конституционного порядка в государстве, Горбачёв и его клика затеяли бессмысленный и бесперспективный «Новоогаревский процесс», который длился до самой гибели СССР. На деле это было никакое не создание Союза Суверенных Республик, как о том вещал Горбачёв, а самая что ни на есть пустая говорильня, служившая только одной цели – протянуть время. Закончилось всё ГКЧП и Беловежским предательством. На самом деле никаких «непреодолимых предпосылок» для исчезновения с карты мира величайшей державы в реальности не существовало. «Жесточайший экономический кризис» в стране был создан искусственно – окопавшимися в её высшем руководстве предателями и дилетантами.

Бобков, потирая подбородок, вот уже с минуту задумчиво смотрел в окно. Не знаю, вслушивался ли он в мои слова или надеялся на магнитофонную запись, но тему для размышлений я ему подкинул знатную.

Я кашлянул:

– И снова с вашего разрешения акцентирую внимание на коррупции. Вы как человек из системы госбезопасности должны быть осведомлены о её размерах в верхних эшелонах власти – да и не только в верхних, она пронизала всю вертикаль – и теперь у вас, нового лидера государства, на руках все карты.

– Так уж и все?

– А разве нет? К власти пришла силовая структура, тут хочешь не хочешь – прислушаешься к мнению представляющего её человека.

– Ну, у власти у нас всегда был и будет народ, хотя в твоих словах есть доля правды. К силовым структурам, как ты ни скажешь, а особенно к Комитету госбезопасности, всегда было повышенное уважение.