Страница 79 из 93
«Я в порядке» – заверила я Райвена, и, выпутав стрелу из складок накидки, сломала её и выбросила.
Через несколько мгновений отчаянного сопротивления из укрытия вытащили последнюю лучницу. Гордо задрав подбородок, она бросила обломки лука к ногам Райвена и прожгла пернатого презрительным взглядом. Я не смогла сдержать усмешку. Латиэль как всегда великолепна, и, я уверена, ни за что не признает свое поражение. Мне очень хотелось убить её. Я знаю, у меня хватит сил. Несколько ударов, и от светлой останется лишь воспоминание. Но пусть Райвен сам с ней разбирается. Во-первых, он командир. Во-вторых, она вроде как его бывшая. Может, у него сохранились к ней какие-то чувства. И кто я такая, чтобы влезать? У него и так хватает причин для ненависти.
– Рада, что ты еще жив, – не скрывая злости, прошипела Латиэль, глядя в серебристые, холодные глаза. В этот момент мне стало её жаль. Райвен не изменит однажды принятого решения, он не простит. А Алекс, похоже, её использовал и выбросил, как наскучившую игрушку. Пустил в расход. Я смотрю, он разбрасывается верными ему людьми направо и налево. Вряд ли это может хорошо кончиться.
– Где герцог? – каратель, кажется, всерьез намерен отомстить за свое разбитое сердце, за обманутое доверие.
– Александр будет драться с тобой один на один, – Латиэль нагло ухмыльнулась, как будто она бросила вызов всей Шантаре. Ну честно, я бы её удавила. Без всякой магии, без брони, да даже без оружия. Опустилась бы до рукопашной драки, оттаскала бы за волосы, подпортила бы смазливую физиономию острыми когтями. Но это слишком низко даже для меня. Я поймала себя на желании банально унизить светлую, втоптать её в грязь, показать всем её истинное лицо. Но, думаю, тут и без меня разберутся.
Райвен продолжил задавать вопросы связанной эльфийке. Выяснилось, что Тенелов пропал, что Алекс ждет на арене за лагерем, и что Гильдия Хаоса принесла в жертву практически целый эльфийский клан. Больные уроды, на мой взгляд. Ни одна крепость, ни один замок не стоят таких жертв. Мне этого не понять.
По окончании допроса каратель окинул Латиэль долгим, полным сожаления взглядом, затем одним быстрым рывком выдернул из ножен меч.
– Ты предала Шантару, – в его голосе явно ощущалась горечь. – Ты продалась за пустые обещания…
Дальше я не слушала, отъехав подальше, чтобы не видеть и не слышать. Я знаю, что сейчас будет. Райвен убьет свою эльфийку. А потом, скорее всего, замучается угрызениями совести, сопьется, сойдет с ума, повесится или прыгнет с обрыва. Не успев подумать, я уже вклинилась между ним и его приговоренной пленницей.
– Не надо, – упрямо глядя в переполненные болью глаза, сказала я. – Ты не обязан это делать. Пусть решает Кхарр.
– Не лезь, Рейн, – он замахнулся, готовый нанести удар. Чертов упрямый осел.
– Нет, – я помотала головой для пущей убедительности. – Я не позволю тебе это сделать.
– Рейн, – в его голос прорвались угрожающие нотки. Признаю, я с трудом удержалась на месте, потому что противостоять карателю было слишком невыносимо. – Отойди в сторону, мелкая, если не хочешь оказаться на её месте.
– А разве я не на её месте? – я изо всех сил удерживала его взгляд. Как мне его убедить? Есть вещи, которые невозможно произнести вслух.
«Райвен, пожалуйста. Ты не знаешь, что творишь, в тебе говорит обида. Остановись, подожди решения Кхарра. Ты каратель, я знаю, но не бери всю ответственность на себя, ты этого не вынесешь» – мне кажется, я была достаточно убедительна. Он должен понять. Он должен послушать.
«Ты не понимаешь...»
«Это я не понимаю? Да я каждый день только и делаю, что ставлю себя на твое место и пытаюсь найти хоть одно логичное объяснение всему происходящему. Во имя Богини, Райвен, хватит вести себя, как придурок. Начинай думать головой, а не уязвленным самолюбием. Ведешь себя, как обиженный ребенок».
«А не пошла бы ты?» – Райвен медленно опустил оружие, остывая. – «Кто дал тебе право указывать командиру? Что, вот ты представь, что они все сейчас обо мне подумают? Что ты мною командуешь? Ты, мелочь?»
«Ты непроходимый идиот» – я только головой покачала, осознав свою победу.
«А ты выскочка, которой все сходит с рук. Но если Кхарр оставит Латиэль в живых, я посмотрю, как она вонзит нож тебе в спину».
«С каких пор это тебя волнует?»
«Хорошо, – в прищуренных глазах полыхала ярость, но направлена она была на меня. Напомните мне кто-нибудь, ради чего я раз за разом по новой разжигаю его ненависть к себе? – Будь по твоему. Я отправлю её в крепость, а там пусть Кхарр сам разбирается».
Со стороны все выглядело так, как будто каратель действительно прислушался к голосу разума. Приказав увести Латиэль, он долго смотрел ей вслед. Я знаю, что он в тот момент чувствовал. Обида, сожаление, злость на меня. О верности последнего я догадалась по прожигающему взгляду и ядовитой усмешке. И все это мне одной. Неслыханная щедрость.
– Тебя там герцог ждет, – кивнула я в сторону арены.
– Если он рассчитывает, что я буду играть по его правилам, он сильно ошибается. – Собрав вокруг себя оставшихся воинов, Райвен методично обследовал лагерь на наличие там засады. Засады не было. Было несколько десятков раненых воинов, безоговорочно сдавшихся в плен. Похоже, карателя не на шутку вывели из себя. Он уничтожал все, к чему прикасался. Все палатки были сожжены, оружие сломано, припасы захвачены, пленные избиты. Но в этом, скорее, больше виноваты орки, слишком жаждущие настоящей схватки. Не найдя в лагере достойных противников, они отыгрались на пленных, предварительно развязав их и пообещав честный бой.
Алекс обнаружился на импровизированной арене. Слегка помятый, забрызганный кровью и покрытый копотью. Похоже, он был в первой волне наступающих и каким-то чудом уцелел. Что ж, Райвен это исправит. Я без всяких эмоций смотрела на своего бывшего командующего. Мое сердце больше не заходится в бешеном ритме при виде ярко-голубых глаз, густых черных волос, небрежно падающих на лицо и открывающих чудесные заостренные уши. Мне больше не хочется прикоснуться щекой к широкой ладони с сильными длинными пальцами, не хочется исследовать каждый сантиметр его тела, попробовать на вкус его губы, его кожу, его... Похоже, я навсегда излечилась от своей одержимости Алексом Моргенштерном. Что ж, оно и к лучшему.