Страница 4 из 40
— На твоем месте я бы не выходил из комнаты, Лилит, — тихо говорю я.
Она мгновенно останавливается, подбежав к двери. Она, как и все те, кого я контролирую, поняла, что каким бы громким или тихим я ни был, мне нужно подчиняться.
— Повернись.
— Что?
Набросив пиджак на вешалку, снова поворачиваюсь к гардеробной.
— Не принимай мои слова за просьбу, Лилит.
Повесив пиджак на ее сторону шкафа, выхожу обратно в спальню.
Она стоит на том же месте, где стояла, но теперь смотрит на меня.
Сделав глубокий вдох, она спрашивает:
— Что ты собираешься делать с моими детьми? Ты какой-то извращенец? Растлитель дет…
Поднимая руку, я мгновенно останавливаю ее речь.
— Нет, ни мои люди, ни я не являемся такими отвратительными, мерзкими людьми. В моем кругу это смертный приговор.
— Ты обещаешь? — спрашивает она, и я вижу отчаяние в ее глазах, которое успокаиваю одним утверждением.
— Да, с этого момента они мои дети. Я никогда не позволю, чтобы с ними что-то случилось.
— Ты не можешь так говорить, люди не становятся твоими по твоему слову.
— Так это и работает в моем мире, Лилит. Это реальность, с которой в ближайшее время тебе придется столкнуться. Чем быстрее ты смиришься с тем, что принадлежишь мне, тем быстрее обретешь счастье.
Она ничего не говорит, открыв шокировано рот.
— Сядь на кровать, Лилит.
Она слегка дрожит, но движется к кровати. По пути она изо всех сил пытается скрыть свои бледные достоинства, которые я пожирал глазами.
Ее тяжелая грудь высоко приподнята красным лифчиком с оборками, а трусики тонг скрывают киску. Когда она забирается на кровать, я мельком вижу ее попку.
Ухмыляясь, я говорю:
— Мне нравится, как ты выглядишь.
У меня было много женщин в соблазнительном белье, и это давало мне понимание того, как они о себе заботятся. Та, что стоит сейчас передо мной, та, которую я провозгласил своей, действительно держит себя в форме. Я не вижу на ее теле ничего, что могло бы свидетельствовать о наличии у нее детей, кроме бледных растяжек на бедрах. Они выглядят так, словно это кошачьи царапины.
— Ты собираешься меня насиловать? — спрашивает она, сжимая свои чувственные губы в тонкую линию.
— Вряд ли, у меня и так была невероятно длинная ночь.
Я расстегиваю ремень.
— Теперь, когда я подумал об этом, тебе нужно сменить простыни и наволочки.
Сначала она не двигается, но потом говорит:
— Люцифер, так тебя называют, не так ли? Что это за имя?
— Так меня называют те, кто боится меня и уважает. На данный момент ты тоже будешь использовать это имя.
Она недоверчиво смотрит на меня.
— Ничего не получится, я не могу...
Я снова успокаивающе поднимаю руку.
— Давай не будем давать клятвы или обещания сверх тех, что уже дали сегодня вечером.
Закатив глаза, женщина слезает с кровати и ее бледные соблазнительные бедра быстро скользят мимо меня, когда она бросается в гардеробную.
Лилит могла бы попробовать тянуть резину или даже попытаться сбежать прямо сейчас, но, к ее чести, она этого не делает. Выйдя из гардеробной, она подходит к кровати и кладет чистое постельное белье на стул рядом с собой.
Дребезжание телефона в моем кармане отвлекает меня от наблюдения за порхающим вокруг кровати маленьким бледным ангелом. Я действительно боюсь смотреть на телефон, который достаю из кармана.
Отводить взгляд от ее божественных форм кажется грехом.
Тихо рыча про себя, открываю свой телефон, чтобы принять звонок от Саймона.
— Да, Саймон, что у тебя?
— Я звоню, чтобы узнать, уверены ли вы в…
— Абсолютно, Саймон, что-то еще?
— Да, как вы планируете вернуться утром домой?
Я издаю смешок.
— Спасибо, что подумал обо мне. Передай Эндрю, чтобы был наготове.
Завершив звонок, подхожу к тумбочке у кровати и, вытащив ключи из кармана, кладу их на нее вместе с телефоном.
— Что именно ты планируешь делать, Люцифер? Это безумие.
Ее голос слегка повышается, когда я поворачиваюсь к ней. Лилит явно не воспринимает ситуацию так, как я.
Это изменится.
Теперь она моя, в этом я не сомневаюсь. Фотографии даже близко не передали ее красоту.
Мой взгляд медленно перемещается вверх, а затем снова вниз по ее телу.
Глядя ей в глаза, я не испытываю стыда за свои действия.
— Нет, это не безумие. Это просто то, что сейчас есть.
— Кем я теперь должна быть, твоей рабыней? А что насчет моих детей? — спрашивает она, вскидывая руки, и крутит ими вокруг себя, показывая на стены, окружающие нас. — А что насчет дома? Где мы будем жить? Здесь, вместе с ним?
То, как она произносит это слово, показывает то отвращение, которое женщина, должно быть, действительно испытывает к своему покойному мужу. Ну, я не должен пока думать о нем как о покойном...
— Нет, ты, и наши дети поедете со мной домой утром. Нет смысла нарушать сегодня их сон. Завтра наступит достаточно скоро, чтобы начать новую жизнь.
Широко раскрыв глаза, она тихо говорит:
— Ты серьезно?
— Да, Лилит, серьезно.
Дотронувшись пальцами до галстука, я быстро развязываю темно-серебристый шелк. Стянув, кладу его на комод возле кровати. Жестом пригласив Лилит подойти ко мне, я говорю:
— Подойди. Помоги мне подготовиться ко сну.
Она медленно обходит кровать. Ее ноги, должно быть, неохотно ведут ее. Лилит боится того, что, как она думает, может случиться.
Она не могла ошибиться больше. Я не беру женщин против их воли, нет, как раз наоборот. Я заставлю ее умолять меня, прежде чем возьму ее так, как она того желает в глубине души.
Лилит подходит и смотрит на меня. Ее глаза такие зеленые, такие раненые и напуганные. Знаю, что у нее должна быть внутренняя сила, чтобы зайти так далеко.
Это хорошо, моей женщине понадобится стальная воля. Она может уступить только мне, разрушиться только по моему желанию.
Взяв ее руки в свои, направляю их к верхним пуговицам своей жесткой белой рубашки.
— Начни отсюда.
Она медленно, с трудом начинает их расстегивать.
Я знаю, что если бы она смотрела на то, что делает, ей было бы намного проще, но она не может этого сделать. Мы смотрим друг на друга. Ее глаза цвета изумрудов полны вопросов, страха и решимости.
Качая головой, когда расстегивается последняя пуговица, она вытягивает рубашку из-под пояса моих брюк. Снимая ее с плеч, Лилит проводит руками вниз от ключиц по грудным мышцам, а затем медленно и, возможно, чуть дольше, чем хотела, по моему прессу.
Преклонив колени, она помогает мне снять сначала одну модельную туфлю, затем вторую, снимая попутно носки, а затем ставит туфли возле кровати.
Поднявшись, с непроницаемым лицом она тянется к пряжке моего ремня. Расстегнув ее, она начинает вытягивать конец ремня, чтобы расстегнуть пуговицу, когда я кладу свои руки поверх ее.
— Иди в постель, Лилит.
— Что? Почему?
— У меня нет желания делать сегодня что-либо, кроме сна.
Подталкивая ее к кровати, смотрю, как она с благодарностью ложится на свою сторону.
Я заканчиваю то, что она начала и снимаю брюки, спуская их вниз по ногам. Выйдя из них, аккуратно складываю и вешаю вместе со своей рубашкой на стул возле кровати.
Стоя там, я позволяю ей увидеть ее влияние на меня, и ее глаза широко раскрываются. С ухмылкой на лице я отворачиваюсь.
Выключив свет в комнате, возвращаюсь к кровати. Медленно скользя между простынями и одеялом, я устраиваюсь к ней как можно ближе. Повернувшись на бок, обнимаю ее, прижимая ее восхитительно упругую попку к своему члену.
— Спокойной ночи, Лилит.
Это безумие. Я все еще пытаюсь понять, что только что сейчас произошло.
Сначала я заснула в нашей постели со своим мужем Маршаллом, а теперь нахожусь в ней с незнакомцем.
Рука Люцифера обвила мою талию, и он прижимает меня к себе. Он такой теплый, его тело так манит, что трудно ему не поддаться.