Страница 11 из 40
— Нет, вчера дежурили мои ребята, — он кладет конверт в карман пиджака и разглаживает его. — Не будет никаких проблем.
— Хорошо, — говорю я и смотрю на Микки, медленно приходящего в себя. — Микки, это было чертовски глупо. Ты должен был прийти ко мне, если не мог вернуть долг. Теперь ты создал слишком много проблем. Вчера вечером я пытался преподать тебе урок, но все, что ты показал мне, ты слишком глуп, чтобы учиться.
Качая головой, я подхожу к Саймону и беру девятимиллиметровый пистолет, который он вкладывает мне в руку.
— Микки, твоя жирная жена умрет из-за того, что ты сделал прошлой ночью.
С выпученными глазами он кричит в кляп. Его слова слишком искажены, чтобы их понять, но держу пари, что он говорит мне какую-то грустную херню. По крайней мере, я надеюсь, что это так, потому что он достаточно облажался для того, чтобы покончить и с ее жизнью.
Направляя пистолет ему в голову, я дважды нажимаю на курок. Каждая пуля пробивает его череп, производя сзади взрыв крови, костей и мозга.
Поворачиваясь к двум мужчинам, стоящим рядом со мной, говорю:
— Саймон, позаботься об этом.
Саймон выглядит равнодушным, Соммерс стал на оттенок бледнее, чем обычно для чернокожего мужчины, но мудро держит рот на замке. Это хорошо, я не хочу его убивать. Уверен, что и он это знает, тем более что я только что позаботился о том, чтобы он стал соучастником убийства.
Положив руку ему на плечо, отворачиваю его от жуткой сцены и ухожу с ним, когда слышу, как Саймон начинает звонить.
— Как дела у Джинни и Алисии? Алисия все еще планирует поступить в колледж Лиги Плюща?
— Да, клянусь, она старается изо всех сил, чтобы у нас с Джинни не осталось пенсионных денег.
Смеясь, я говорю:
— Ну, если ей понадобится помощь, чтобы поступить в Йель, дай мне знать. Я знаком с парой членов их правления. И могу гарантировать ее поступление и облегчение вашего финансового бремени.
Кивнув головой, он говорит:
— Согласен.
Усевшись в автомобиль, смотрю на Эндрю, потирая руки. Когда я вышел из здания, «Форд» детектива выглядел намного лучше.
— Хорошая работа.
— Спасибо, Люцифер, куда дальше?
— Подождем Саймона, а потом в центр.
Мы сидим всего пару минут, прежде чем Саймон выходит из здания, застегивая на ходу свое зимнее пальто. Подойдя к нашей машине, он подходит к моему окну.
Опуская стекло вниз, я говорю:
— После того, как уберешь здесь все дерьмо встретимся в центре на Пятьдесят третьей для завтрака. Я чертовски голоден. Затем заедем в клуб на Сорок восьмой, который я собираюсь купить.
— Стриптиз-клуб? Как там он называется, «Счастливые дырки»? — спрашивает он.
— Да, он самый, — говорю я, улыбаясь.
— Бл*ть, сколько стриптиз-клубов может принадлежать мужчине?
Глава 8
Подвозить детей в школу – это сюрреалистический опыт, который действительно подчеркивает, что я больше не могу контролировать свою жизнь или жизнь своих детей.
Поскольку я не могу открыть задние двери черного седана изнутри, мне приходится ждать, пока их для нас откроет Питер, словно он какой-то понтовый шофер.
Было бы лучше, если бы он был одет как тюремный надзиратель.
Сначала высаживаем Адама. Когда мы подъезжаем к тротуару, и Питер подходит к двери, чтобы нас выпустить, я ловлю несколько любопытных взглядов. Это хорошая школа, но она не так уж хороша. Мы здесь верхушка среднего класса, а не Уолл-стрит.
Адам еще ходит в начальную школу, но ненавидит, когда с ним нянчатся, поэтому я остаюсь в машине и просто наблюдаю за ним до тех пор, пока он не исчезнет за парадной дверью школы.
Обычно он спешит попасть внутрь и встретиться со своими друзьями до первого звонка, но сегодня он останавливается перед дверью и оглядывается назад, на его маленьком лице написано беспокойство, из-за которого он выглядит намного старше.
Я ненавижу это.
Понимаю, он догадывается, что что-то происходит, и достаточно умен, чтобы, в конце концов, разобраться в этом самостоятельно. Если я не смогу вытащить нас из этой ситуации сегодня, то не знаю, что ему говорить.
Как мне защитить его от этого?
Я машу ему из машины, но не уверена, что он меня видит. В конце концов, один из друзей подходит и, хлопнув по спине, отвлекает его внимание. Я вздыхаю с облегчением, когда они вместе заходят в школу. По крайней мере, я знаю, что там он в безопасности.
Эвелин, сидящей с другой стороны от меня, всего четыре года, и мне нужно проводить ее до дверей ее подготовительной школы.
Когда мы подъезжаем, я чувствую, что все взгляды мамочек обращены на нас.
Питер открывает дверь для нас с Эвелин. Я выхожу, и некоторые мамочки ахают. Да, я выгляжу ужасно, поэтому просто игнорирую все взгляды и быстро завожу ее внутрь, помогаю ей повесить пальто и оставляю ланч-бокс.
Обняв дочь на прощание, целую в макушку и желаю ей хорошего дня.
Она обнимает меня в ответ и весело отвечает: «Тебе тоже, мамочка», прежде чем развернуться и убежать к игрушкам.
Когда я выхожу, Питер ждет меня возле машины. Его глаза сужаются, и он скрещивает на груди руки, когда я, остановившись за дверью, смотрю на группу мамочек, стоящих у входа. Я могу подойти к ним и присоединиться к разговору. Пусть они расспросят меня о машине и водителе. Может, намекнуть...
Нет, нет, было бы неправильно втягивать кого-либо в эту неразбериху. Кроме того, кто мне поверит? Не знаю, поверила бы я сама себе.
Смиренно вздохнув и задрав подбородок, иду обратно к машине и залезаю внутрь. Питер закрывает за мной дверь, и без моих детей звук кажется гораздо более зловещим.
Молча, он отвозит меня домой, а на подъездной дорожке уже припаркован грузовик для переезда.
Черт.
Опять же я должна подождать, пока Питер откроет мою дверь, и когда подхожу к своему дому, он следует за мной по пятам. Все двери открыты, выпуская тепло, а на моей кухне тусуется еще один здоровенный парень в костюме.
— Джеймс, — грохочет Питер и кивает мужчине.
— Питер, — усмехается мужчина в ответ, прежде чем положить клубнику в рот.
Перед Джеймсом, прислонившимся к столешнице острова, лежат бейглы, фрукты и кексы.
Питер отлипает от меня и подходит к острову, внимательно рассматривая разбросанный по столешнице завтрак.
Проглотив клубнику, Джеймс переводит на меня свои темные глаза и спрашивает:
— Хочешь?
Скрестив руки на груди, я быстро мотаю головой.
— Уверена? — спрашивает Питер, удивляя меня. Он берет бейгл и машет мне. — Не хочешь бейгл? Или маффин?
И снова отрицательно качаю головой, и оба мужчины хмуро смотрят на меня, как будто я только что их оскорбила.
Мне не нужно оправдываться перед ними, но я объясняю:
— Я уже позавтракала с детьми.
— А-а-а, — говорит Питер и, улыбаясь, откусывая большой кусок от своего бейгла.
— Не хочешь немного сока? — спрашивает Джеймс, указывая на кувшин на стойке.
Я качаю головой.
— Кофе?
— Да, пожалуйста, — киваю я, полностью осознавая иронию того, что они предлагают мне еду и напитки на моей собственной кухне.
— Как ты любишь его пить? — спрашивает Джеймс, начиная ходить по кухне и открывать шкафы.
Видеть, как он копается в моих вещах, меня до чертиков раздражает, особенно потому что он ведет себя так, будто имеет на это полное право. Это мой дом и мои вещи, черт подери.
Но что я могу с этим поделать?
Топнуть ногой и устроить истерику?
— Кружки в шкафу над посудомоечной машиной, — говорю я ему после того, как он не может найти их самостоятельно.
Он улыбается мне:
— Спасибо.
Джеймс берет две кружки. На одной написано: «Самая лучшая мама в мире», а на другой – «Кофе делает меня какашкой».