Теория несоответствия

Глава 17 Карина

В мозгах просветлело. Пусть таким варварским по отношению к себе же самой способом, но просветлело.

И теперь, когда я согрелась в машине, мне нравилось просто сидеть и с ним разговаривать. Да, какие-то шпильки мы друг в друга пускали, но это было так, к слову, а не в привычной нашей манере. Как будто мы нашли наконец-то какую-то золотую середину.

И мне было интересно. Я ведь совсем не знала Калинина и только сейчас это поняла.

Я не лезла в его личную жизнь, прикинув, что это может быть расценено неправильно, поэтому сосредоточилась на профессиональной сфере. Андрею тоже нравился наш разговор, хоть он и продолжал держать дистанцию. Я, конечно, не психолог, но чувствовала это интуитивно.

И мне было интересно не только слушать его, но и рассказывать. Об учебе, о Нью-Йорке, но своей личной жизни я тоже не касалась, а Калинин и не спрашивал.

Время, что удивительно, летело незаметно. Мы в машине, вдали от цивилизации и даже не ступаем по лезвию ножа. А мне хотелось... Очень хотелось чуть податься к нему и поцеловать, но моя былая решительность испарилась, кажется, вместе со словами: «Андрей, я люблю тебя».

Я продолжала говорить, чтобы не поддаться этому импульсу, который мог все свести на нет, пока не услышала звонок. Найдя телефон, посмотрела на экран и ответила:

- Да, Лиля!

- Я нашла, - коротко бросила она.

Замерев, я тихо спросила:

- Что нашла?

- Флэшку. Она была в рамке за сертификатом, что висел на стене в кабинете Анны. Везти?

- Посмотри сразу, что на ней.

- Пыталась, - вздохнула Лиля. - Запаролена.

- А твой айтишник взломать может пароль, чтобы ты зря не каталась?

- Может, но только завтра. И мне не сложно прилететь.

Что-то Лилия Николаевна сильно рвется на историческую родину.

- Я не могу тебя просить. У тебя ребенок...

- Он через неделю улетает с моей матерью в Европу на все лето.

Я повернула голову к Андрею. Он сидел, глядя перед собой, казалось бы, такой равнодушный, вот только правая скула время от времени дергалась. Снова сработала интуиция, и я сказала в трубку:

- Лиля, давай завтра все решим.

- Я позвоню, - ответила она.

- Андрей, в чем дело?

Он даже не посмотрел на меня, но вопрос не проигнорировал:

- Ни в чем. Что сказала Лиля?

- У меня отличный динамик, ты должен был все слышать.

- Я слышал, - не стал отрицать Калинин.

И все...

Больше ни слова я от него не услышала. И снова создалось впечатление, что он недоговаривает, вернее, вообще что-то скрывает. А я уже было подумала... Да, никогда не думала, что иллюзии разбиваются так громко и болезненно. Я почувствовала этот удар под дых, а следом за ним пришла горечь.

Я оделась и вышла из машины. Салон как будто стал пропитываться ядовитыми испарениями, дышать с каждой секундой становилось невыносимее, а глаза почти разъедало. И только на улице я поняла, что меня жгут слезы.

Вот дура! Точно гормональное отравление!

Я знала, что он не выйдет за мной. С моей стороны было не показушное выступление, как в голливудских мелодрамах. Что-то вроде того, когда героиня пытается сбежать, а герой хватает ее, прижимает к себе и беспрекословно говорит: «Моя». А потом они целуются - и титры.

Мне вот этот ванильный бред сейчас даром не сдался. Я хотела остыть и не наворотить дел. Правильнее сказать даже, не наговорить лишнего, а то в последнее время мой язык работает независимо от мозга. А иногда кажется, что мозг вообще впал в спячку.

Но в том, что Калинин что-то недоговаривает, я была уверена. Только от давления он становится еще более отстраненным и немногословным.

Я услышала, как за спиной с шуршанием опускается стекло.

- Карина, Алик звонил.

Вздохнув, открыла дверь и, устроившись в салоне, сказала:

- Поехали.

Машину мы снова оставили в лесу, примерно там же, где и в прошлый раз. Все-таки любители походов из нас так себе. Об одежде Калинин подумал, а вот об остальном... Но, как говорил иногда Дима, хорошая мысля приходит опосля. Надо было хоть фонарик купить, а то пришлось довольствоваться телефоном. Мы немного отошли от дороги, и Андрей остановился, а я чуть не врезалась в его спину.

- Давай руку, - сказал он.

- Я справлюсь.

- Если справишься, то могу подождать тебя в машине. А в принципе, девочка ты самостоятельная, так что и до города сама доберешься. Или куда ты там собралась?

В голосе Калинина не было раздражения или злости - только спокойствие. И снова этот тон, как будто маленькому ребенку объясняет элементарные вещи. Пока я думала, он протянул ладонь.

Ох, знали бы вы, Андрей Григорьевич, как мне тяжело даются наши тактильные контакты.

Я выдохнула и вложила свою руку в его. Как не хотела сразу давать, так теперь не хотела отпускать.

Что с собой делать? Я уже окончательно потерялась в своих мыслях и чувствах. Вот вроде бы и все нормально, просто, а мы сами все усложняем. Калинин нравится мне, я - ему. Он, конечно, этого не говорил, но мне так показалось. Так в чем проблема-то? Разница в возрасте? Так сейчас этим никого не удивишь. Не хочет серьезных отношений? Так я же в ЗАГС его не приглашаю.

И это Калинин еще говорил о моих тараканах в голове. У него-то их больше будет. И с самоопределением еще хуже, чем у меня.

Мы шли по лесу молча. А когда вышли, Андрей так же молча убрал руку. Ну да, он всего лишь не хотел, чтобы я нас задерживала.

Глава 18 Андрей

Она умница, в который раз убеждаюсь. Ну, правда, только за последние сутки-полтора. Никаких истерик. Хоть ты возьми да влюбись!

Опять лирика. Отставить, Андрей, не время, не место и не возраст для романтики. Но, признаться, ни с кем за руку по лесу мне еще не приходилось гулять. Тоже мне прогулочка... Старый идиот, блядь.

Я выключил экран телефона, когда мы вышли из леса - хватало света убывающей луны. Да и ориентир в виде светлого здания не дал бы заплутать.

- Что дальше? - спросила Карина шепотом.

- Сдача норматива с преодолением препятствий.

- Забор? - догадалась она.

- Он родимый.

Алик ждал нас возле запасного входа. Белым халатом не светил - надел темную футболку и джинсы. Точно не ту профессию выбрал. В разведке бы коньяк лился рекой, заполучи они такого сообразительного кадра.

- Это такое удовольствие, Андрей Григорьевич, - сказал мой бывший студент, даже не поздоровавшись.

- Что именно?

- Гонять своего преподавателя, вспоминая, как когда-то он гонял тебя. Есть баланс во вселенной.

Нет, я ошибся. Алику не в шпионы надо, а в дзен-буддисты.

Карина усмехнулась и спросила:

- Строгий преподаватель?

- Зверь.

Она как-то смущенно кашлянула, что я даже побоялся представить, какая мысль посетила ее голову.

Алик открыл дверь, и уже знакомым маршрутом мы прошли к палате Петра Васильевича. Медсестры на посту снова не было, санитаров в коридорах мы тоже не встретили, а дежурил сегодня сам главврач. Надеюсь, странным это никому не покажется.

В палате было темно, но Петр Васильевич не спал. Он сидел в кресле напротив окна, даже не отреагировав на наше появление.

- Я буду у себя в кабинете, - сказал вполголоса Алик. - Как соберетесь уходить, позвоните мне.

- А если?..

- Все нормально. Никто не придет.

Алик скрылся за дверью, а Карина, аккуратно ступая, подошла к окну и оперлась о подоконник. Я привалился к двери, скрестив руки на груди и думая, что мне бы, наверное, тоже стоило уйти.

Молчание угнетало. Прошло минут пять, прежде чем я услышал старческий голос:

- Зачем ты вернулась?

- Поговорить, - ответила Карина.

- Свет включи.

Я нашел выключатель справа и, щелкнув им, зажмурился на пару секунд, а потом занял прежнюю позу.

Карина посмотрела на меня, нахмурившись, как будто ища поддержки.

- Не стойте возле двери, - снова заговорил Петр Васильевич, не оборачиваясь. - Даже бывшие конторские не любят, когда кто-то находится за спиной.