Страница 9 из 18
Наташа схватилась за телефон, как будто от слов, которые вот-вот услышит, зависела ее собственная жизнь.
- Чем занимаешься, Нат?
Ника засмеялась, словно получала удовольствие от того, какой фурор произвела своей новостью.
- С начала, конечно.
- Издеваешься?
- Ну ладно, мы встретились в парке у фонтана и пошли гулять. Я сперва ничего говорить не стала, а он не заметил, что я какая-то не такая. Вот они, мужики, какие толстокожие. Целых семь с половиной минут продержалась! А потом говорю: «Слушай, нам обсудить кое-что нужно». Он с улыбкой так посмотрел на меня, даже не догадался. «Я тоже хотел предложить тебе кое-что». У меня чуть глаза на лоб не полезли. Выдавливаю: «Что?». А он отвечает: «Переезжай ко мне». Я говорю: «Ладно, только я не одна перееду». Он опять смеется: «Кота своего возьмешь? Ты же знаешь, у меня на шерсть аллергия». Думаю: «Надеюсь, на детей аллергии у тебя нет, и ты не от этого сбежал из дома». Говорю миленьким голосом: «Нет, Дени, я беременна». Слушай, у него такое лицо стало, я думала, ему сейчас плохо станет. Повалится посреди улицы, и что я с ним делать буду? Говорю: «Не переживай, милый, даже я так не волновалась, когда узнала». А он еще шутит: «Ну да, тебе же нельзя волноваться». В общем, пока до кафе добирались – это еще минут десять – он прям заметно замкнулся, шел, почти не разговаривая. Осмысливал, видимо.
Она и представить не могла, какие чувства переполняли бы ее, если бы любимый мужчина так отреагировал. Спать, значит, он хотел, а детей не хотел? Расхлебывай сама?
- Заказали мы кофе. Ну, он кофе, а я сок. Смотрю на него и думаю: «Плохо дело. Совсем малый бледный стал». А он перехватил мой взгляд, выдавил жалкую улыбку и говорит: «Что ж поделать, будем рожать». «Ага», - говорю. А тут мой сок принесли, и мне так захотелось повыкрутасничать – ну, я же беременная, мне можно. Говорю: «Слушайте, девушка, а можно мне сюда мороженого добавить?» У них обоих такое лицо стало! Еле сдержалась от смеха. Официантка пропищала: «Куда? В сок?». «Ага», - говорю. Тут Дени нашелся: «Не обращайте внимания, спасибо», - и на меня шикает. А я смеюсь в голос. В общем, призналась, что пошутила, и все эти байки про бзики беременных – не больше чем избитый стереотип.
- А, - отмахнулась она. – Ты думаешь, у меня резко характер испортится? Или я начну молотить всё подряд без разбора: острое, соленое, кислое, сладкое, жирное?
- Ну а что потом? Потом обсуждали, как дальше жить будем. Я к нему на следующей неделе переезжаю.
- Пока нет. Пару месяцев поживем, посмотрим, сможем ли сойтись характерами. А то, может, убьем друг друга на третий день.
Но говорить она ничего не стала. Лишь вздохнула, отделалась парой дежурных вопросов о самочувствии подруги и планах на вечер - почти уже ночь, - и вернулась к компьютеру.
Паша тоже не писал. Она несколько раз его «продинамила», прикрываясь планами, и он, наверное, понял истинную причину ее отмазок. Наташу мучала совесть. Куда не ступи – ни на минуту она не замолкает! У кого-то ее вовсе нет, а у нее – за троих, переизбыток. И встречается с ним – мучается, что обманывает парня: и ближе не подпускает, и от ворот поворот окончательно не дает. И теперь, когда вроде бы чуть отпустила, сердце сжимается. Отчего? Одной оставаться опять не хочется? И его заботы, неблагодарная, не ценит, лишь принимает как должное. Тоже мне, королева!
Ближе к ночи надумала – даже монетку подбросила, чтоб решила ее судьбу: «Орел – значит, напишу ему. А если решка, то нет. Пусть всё катится, будь как будет».
«Хотя бы с самой собой можешь быть честной?»
«Привет! Предложение о кино еще в силе?»
Паша был в сети, поэтому ответ долго ждать себя не заставил:
Это ему, якобы, мама принесла – им на работе давали – приглашение на двоих на любой фильм с открытой датой.
С Марком пошла бы даже на ужасы. Можно было бы прижиматься к его плечу в особенно острые моменты, и под этим благовидным предлогом стать к нему еще ближе, вдыхать аромат его одеколона (пользуется ли он им?), разглядывать его крепкие руки и длинные пальцы (всё именно так, как она любит), и просто быть рядом.
Она была романтичной, но довольно разумной девушкой, и сама это понимала. Чтобы Марк навсегда остался для нее идеалом, он должен быть недосягаемым. Иначе непременно ждет разочарование.
Неужели любви – настоящей, как в книгах – не существует?
Что она и сделала, погасив свет и уткнувшись лицом в подушку. Нет бы спать. Глупая.