Любовь или криминал?

— Ботан, ты ёбнутый. Сам себе надумал и ещё Брайна приплетаешь! — Оливия оскалилась.

— Я не приплетаю. Он позвонил мне и сказал это. Скажи, это правда?

Оливия посмотрела на Ботаника широкими глазами, полными отчаяния и обиды.

— Ботан, меня чуть не изнасиловали сегодня. Я ни к кому не лезла сама, он сам заломал мне руки за спину, толкнул на стол и начал целовать меня в шею. Я не хотела, Ботан. Я и так себя корю, не понимаю, где я поступила не так. Я тебя одного люблю. Я не могу даже подумать о том, чтобы поцеловаться с другим. Но я не знаю, как с тобой быть после услышанного. Мне больно и неприятно. Я хотела поддержки, а получила обвинения. Я себя теперь ещё больше ненавижу. Хотя не понимаю, за что. Я и зеркало ударила, потому что мне противно своё собственное тело. Уходи, я не хочу с тобой разговаривать, — Оливия говорила непривычно высоким голосом от горечи. Ботану даже страшно стало увидеть обычно сильного человека таким разбитым.

— Но почему Брайн сказал, что ты приставала?

— Я НЕ ЗНАЮ, БЛЯТЬ! МНЕ ПОХЕР НА НЕГО! САМ С НИМ РАЗБИРАЙСЯ! — Оливия вскочила с кровати, нацепила куртку, обулась и вышла из квартиры, схватив пачку Мальборо. Сейчас без сигарет было вообще никак: слишком нервным выдался день. Ей уже было всё равно, что подумает Ботан. Она посмотрела куда-то наверх, выдыхая табачный дым. Выглядело это крайне драматично.

Она услышала шаги за спиной и испугалась, быстро уронив сигарету на асфальт и затушив её ногой. Это оказался Влад.

— Оливия, я тебя люблю. Прости меня. Я готов на колени упасть, мне так стыдно, что я тебе говорил такие вещи, я так тебя унизил, — заговорил он ангельским голоском и положил руку ей на плечо. Оливия дёрнула им, и рука Ботана упала.

— Ботан, я тебя простила, но не знаю, смогу ли встречаться с тобой после этого, — Оливия достала ещё одну сигарету. — У меня осадок в душе. Мне очень хреново было, да, вешаться не пойду, но мне нужен был ты. И ты, получается, мне не доверяешь, раз поверил Брайну. Даже если мне скажут, что ты спал с кем-то другим, что у тебя две бабы, я не буду верить до последнего. Я знаю тебя, я люблю тебя, я доверяю тебе. А ты мне нет, получается. Тогда нахера нам эти все отношения? И ты сказал конкретно, что ты устал от моей жизни. Мы слишком разные. Я думала, что это не особо мешать будет. Но видимо, это играет свою роль.

— Меня бесит твоя жизнь, потому что я волнуюсь за тебя. Я боюсь, что однажды мне скажут, что твой труп гниёт где-то в траншее. У меня уже был печальный опыт, на худой конец, — напомнил Ботан, с упрёком посмотрев на Оливию, — Мой отец умер из-за криминала. Его пристрелили за наркотики, которые он не передал другим, а оставил себе, чтобы на них сколотить огромное состояние.

— Ботан... — Оливия вдруг поняла, о чём он говорит. — Не бойся за меня. Я смогу постоять за себя. Меня никто не тронет и не убьёт. И с наркотиками я не связываюсь. У меня табу. Я только деньги вымогаю и убиваю тех, кто мне мешает. Но почему ты мне не веришь?..

— Я понимаю, что ты сильная, крутая девушка, тебе нужен рядом с собой такой же сильный мужчина, надёжная защита, опора. Я боюсь тебя потерять, — признался Ботаник.

— А ты не думал, что я заебалась быть сильной? Я в тебя и втрескалась, потому что я хочу с кем-то стать слабой, беззащитной. Я устала жить постоянно, ожидая пиздеца. Я живу чуть ли не с пистолетом под подушкой. С тобой я расслабляюсь. Мне нравится твоя беззащитность. Мне нравится твоя робость. И если мне что-то надоест, я тебе скажу прямо, без измен. Так только самки собак поступают. Я же не такая?

— Ты самая хорошая, — Ботан обнял Оливию и незаметно вынул сигарету из её пальцев, выкинув в урну. — Милая, добрая. Прости меня за то, что не оказал тебе поддержку. Хочешь, поплачь.

— Не хочу... — Оливия отстранилась от Ботана. — Плакать на улице отстой.

— Но тебе нужна эта разрядка. Ты же напугалась сильно.

Оливия проигнорировала это высказывание, посмотрев куда-то вперёд.

— Я тебя так ненавижу сейчас.

Ботан кивнул, понуро³ смотря на Стар.

— Просто ненавижу. Я так злюсь на тебя, — Она приблизилась к Ботану. — Хочу злость эту выплеснуть.

Она поцеловала Ботана, начиная жадно кусать его губы, проникая языком в его рот. Оливия делала всё так, чтобы Ботан не успевал отвечать и хихикнула, когда чувствовала его неуклюжие попытки отвечать на поцелуй.

— Оливия, медленнее...

— Завались.

Оливия не шутила. Она правда ещё злилась на Ботаника, испытывала массу отрицательных эмоций. Этот поцелуй для неё не был актом любви, а способом выплеснуть агрессию. Она не знала, понял ли Ботан это, но честно говоря, ей было плевать.

Через какое-то время они отошли друг от друга.

— Тебе не было противно меня целовать? Я выкурила две сигареты.

— Я привык к этому запаху.

— Говнюк. Мог бы сказать, что тебе нравится.

Ботан взял за руку Оливию, но та вырвала свою ладонь.

— Посмотрю по твоему поведению, прощу ли я тебя или нет.

Ботан понимающе кивнул и пошёл к парадной.

Слепой уже с утра направился в тот самый дом. Он хотел поговорить с вахтёром насчёт камер видеонаблюдения. Он чувствовал, что он почти разгадал вопрос, который его тревожил, стал смыслом жизни. Вахтёр сообщил, что камеры работали в тот вечер. Слепой представился работником правоохранительных органов, даже показал фальшивую ксиву⁴, которая подействовала на вахтёра. Он подошёл к компьютеру, нажал на какие-то кнопки и открыл камеры.

Слепой пригляделся в экран. Сердце в груди сделало аксель. Нервы были взвинчены. Это были последние минуты жизни его брата.

Лицо Брайна было закрыто капюшоном, но Слепой мгновенно его узнал по походке. Брайн ходил на полусогнутых ногах. Слепой знал об этой особенности.

— Вам это помогло?

— Да, помогло, — Слепой всхлипнул и сжал кулаки. — Спасибо.

Он вышел из дома, и в голове сразу же в голове разработался план мести. Он не убьёт Брайна. Он сделает всё так красиво, что сценаристы криминальных драм позавидовали бы его фантазии.

Оливия как только пришла домой, сразу же набрала номер Сизого. Она хотела поговорить с ним, ведь он самый умный и рассудительный из их компании. Если Брайну хватило мозгов рассказать такое Ботану, то что ещё он может сделать? Оливия была приверженцем позиции, что крыс нужно гнать с корабля немедленно, иначе эти крысы сожрут капитана корабля, или заразят чумкой.

— Сизый? Ты можешь говорить?

— Могу. Что случилось?

— Джингл-беллс полный случился, — Оливия пересказала всю ситуацию. Сизый даже не сразу ответил.

— Он ебанутый? Он же САМ тебя спас от этого маньяка! Нахера ему говорить такую лабуду твоему Владу? А хотя я понимаю, почему.

— Сизый, а ты как считаешь, Ботану правда он сказал?

— Твой Ботаник такую херню сам придумать не мог. Он у тебя адекватный. Это правда дело рук Карт.

— Погоди, — Оливия вспомнила последнюю фразу. — Ты сказал, что понимаешь, почему Брайн так себя повёл. Почему? Я тупая, я недогоняю.

— Тебе двадцать лет, ты реально ничего не понимаешь? — Сизый начал громко смеяться. Оливию это взбесило, и она фыркнула:

— Слушай, давай без розыгрышей!

— Да он запал на тебя! — воскликнул Сизый. — Запал на тебя ещё два года назад!

— Запал? Брайн на меня? Ты... Да мы... Что за ерунда. Нет, ты говоришь чушь, он не мог меня полюбить. И он знает, что я люблю Влада.

— Вот знает и хочет его устранить. Чтобы вы расстались, а он бы яйца к тебе подкатил. Это видно всем нашим кентам, как он на тебя смотрит, какими глазами. Я конечно не знаю, правильно ли я поступаю, что говорю тебе такие личные вещи. Не подавай виду, что знаешь.

— Ладно. Но тогда пазл, в принципе, складывается. Но я не знаю, что с ним делать.

— Поговорить. Узнать причину такого поведения, устранить её. Да, он поступил, как мудак, но выгонять его не вижу смысла. Мы очень много лет дружим, и из-за одного косяка перестать общаться — неправильно. Много хорошего было, это всяко перевешивает сегодняшний проступок.