Страница 2 из 7
Однако через секунду он овладел собой.
– Могу ли я для вас что-нибудь сделать? – спросил он у миссис Рузвельт.
– А можем ли мы что-нибудь сделать для вас? – ответила она вопросом на вопрос. – Ведь вы оказались в непростой ситуации.
Спустя несколько минут, в 17:47, мир облетела новость: Франклин Делано Рузвельт, человек, который возглавлял нацию вот уже 12 лет, провел ее через Великую депрессию и Пёрл-Харбор, а теперь уверенно вел к победе во Второй мировой войне, умер от кровоизлияния в мозг на 64-м году жизни.
Белый дом, обычно пустовавший в отсутствие Рузвельта, моментально пришел в движение. Заседание Кабинета назначили уже на 18:15. Трумэн распорядился, чтобы пригласили лидеров Конгресса и вызвали председателя Верховного суда США Харлана Стоуна для проведения процедуры вступления в должность и принятия присяги. После этого ему оставалось сделать еще одну вещь.
Ровно в 18:00 он позвонил своей жене Бесс в их скромную квартирку с двумя спальнями на Коннектикут-авеню. Трубку взяла Маргарет, их дочь. Она еще ничего не знала и, как обычно, начала подшучивать, но он перебил ее и потребовал, чтобы та позвала к телефону мать.
Обычно Трумэн ничего не скрывал от Бесс, но сейчас времени на разговоры не оставалось. Он кратко сообщил ей о смерти Рузвельта и о том, что за ней и ее матерью, Мэдж Уоллес, которая жила вместе с ними, выехала машина. Ему хотелось, чтобы обе они были рядом, когда настанет время принести присягу.
Сказав это, Трумэн повесил трубку. Он понимал, насколько эта новость потрясла жену. То, что Рузвельт может не дожить до конца своего четвертого срока, было ее главным кошмаром с того самого дня, когда прошлым летом он принял предложение стать вице-президентом. Теперь этот кошмар стал реальностью.
Когда Трумэн вошел в Зал Кабинета, тот еще пустовал, и он первым сел за большой стол[5]. Позднее один из членов команды Рузвельта опишет Трумэна как «маленького человека, который сидел в большом кожаном кресле и ждал»[6]. Когда все члены Кабинета, находившиеся в тот момент в Вашингтоне, собрались, Трумэн встал.
– Я хочу, чтобы каждый из вас остался на своем месте и продолжил работу. И я также хочу довести до конца все начинания президента Рузвельта.
После заседания ждали прибытия председателя Верховного суда и семьи Трумэна – женщинам пришлось протискиваться сквозь огромную толпу, собравшуюся перед их новым домом. Потом какое-то время искали Библию, пока не нашли на столе управляющего экземпляр из тех, что бесплатно распространяют «Гедеоновы братья».
Наконец в 19:09 Трумэн и Главный судья Стоун заняли свои места возле камина в Зале Кабинета. Семья Трумэна и высшие должностные лица встали за ними полукругом. Харлан Стоун начал процедуру присяги.
– Я, Гарри Шипп Трумэн, – произнес он, решив, что буква «S» перед фамилией должна означать среднее имя, перешедшее по мужской линии, хотя на деле это был собирательный инициал, который никак не расшифровывался.
– Я, Гарри Эс Трумэн, – поправил судью будущий президент.
Этой оплошностью дело не ограничилось. После того как Трумэн уже принес присягу, Главный судья указал ему, что тот в нарушение протокола водрузил правую руку на Библию. Пришлось все повторить, чтобы рука, как полагается, была поднята. Когда присягу наконец провели по всей форме, Трумэн поочередно поцеловал Библию, жену и дочь.
Сразу после этого он выступил с кратким обращением к членам Кабинета, в котором повторил свое намерение продолжать дело Рузвельта и отметил, что всегда рад выслушать беспристрастный совет, но при этом дал понять, что окончательные решения будет принимать сам. В отношении же принятых решений он всецело рассчитывает на их полную поддержку.
Когда встреча закончилась и члены Кабинета стали расходиться, к Трумэну подошел Генри Стимсон, военный министр. Он хотел поговорить тет-а-тет «по неотложному делу».
77-летний Стимсон был легендарной личностью. Он уже послужил пяти президентам и только что перешел под начало шестого. Когда они остались наедине, Стимсон предупредил, что тема непростая. О ее деталях он расскажет позже, а сейчас важно, чтобы Трумэн был осведомлен о «работе над колоссальным проектом» по созданию «новой взрывчатки невероятно разрушительной силы». Проект настолько засекречен в силу своей потенциальной опасности, что о нем знают лишь единицы. Стимсон заверил, что подробный отчет он предоставит[7] через несколько дней, когда Трумэн обустроится на новом месте.
Это была вся информация. Краткое загадочное сообщение Стимсона озадачило Трумэна. Ему и без того предстояло осмыслить многое: смерть Рузвельта, реакцию американцев, внезапно свалившуюся ответственность за военные действия в Европе и на Тихом океане. Теперь к этому добавился «проект» Стимсона – нечто, о чем он вообще не имел понятия. Позднее он скажет, что в этот день на него «обрушился целый мир»[8].
«Я решил, что лучше всего мне отправиться домой, как следует отдохнуть и набраться мужества», – записал он в своем дневнике[9].
Обратный отсчет:
113 дней
15 АПРЕЛЯ 1945 г.
ЛОС-АЛАМОС, ШТАТ НЬЮ-МЕКСИКО
По всем прогнозам, уже должна была наступить весна. Однако под ногами человека, шагавшего по особо секретной военной базе, расположенной на укромном плато в штате Нью-Мексико, хрустел свежевыпавший снег. Человек шел прямо по снежному полю, направляясь кратчайшим путем к наскоро построенному кинотеатру.
Это был Джулиус Роберт Оппенгеймер – научный руководитель Манхэттенского проекта, американской масштабной секретной программы по созданию атомной бомбы. В любое другое утро он бы сидел в своем офисе, занимаясь отчетами о ходе работ, перебирая заметки или отвечая на срочные звонки из Вашингтона. Пока за пределами Соединенных Штатов бушевала Вторая мировая война, надежно укрытая группа ученых во главе с Оппенгеймером сосредоточила все свои силы и опыт на создании «гаджета» – прототипа чудовищного оружия массового поражения.
В любое другое утро, но только не в это. В это воскресенье он собрал потрясенных ученых, военных, техников и администраторов, живущих в закрытом городе Лос-Аламос, чтобы почтить память президента Рузвельта. Поминальные речи не были его коньком – ему предстояло произнести первую в своей жизни.
Оппенгеймер, блестящий физик-теоретик, легко объяснял своим коллегам и аспирантам из ведущих университетов сложные научные теории о том, как устроена наша Вселенная. Он знал шесть языков, прекрасно разбирался в классической литературе и восточной философии. Он специально выучил санскрит, чтобы прочитать в оригинале Бхагавадгиту.
Но вот прошло три дня с тех пор, как на курорте в Джорджии умер Теодор Рузвельт, и все это время Оппенгеймер мучительно подыскивал слова для поминальной речи.
Он глубоко переживал утрату, и на это были причины. Рузвельт провел Соединенные Штаты через самые мрачные времена. Больше 12 лет он был хозяином Белого дома, вступив в должность на пике Великой депрессии. Не покладая рук он внедрял грандиозные программы, восстановившие экономику и вернувшие американцам веру в себя.
Когда 7 декабря 1941 года японские войска атаковали американскую военно-морскую базу Пёрл-Харбор на Гавайях, нация вновь обратила свой взор на Рузвельта. Тем воскресным днем большинство американцев узнало о воздушном налете по радио, когда вещание было прервано официальным сообщением. Япония? Люди недоверчиво качали головами и крутили ручки своих приемников. Неужели это правда? Как такое возможно? На следующий день Рузвельт по радио обратился к Конгрессу и нации с речью, которая будет пробуждать в душах отклик еще многие годы. Он назвал нападение «вероломным» и «подлым». 7 декабря 1941 года стал «днем, навсегда опороченным бесчестьем»[10].
5
Harry Truman Library, Truman letter, dated April 16, 1945.
6
Baime, The Accidental President, p. 30.
7
Memoirs by Harry S Truman, vol. 1, p. 10.
8
Harry Truman Library, Truman letter to May Wallace, dated April 12, 1945.
9
Truman diary, dated April 12, 1945.
10
Public Papers, Franklin D. Roosevelt, December 7, 1941.