Русалка на суше

В этот день мы посетили несколько довольно крупных ювелирных магазинов-мастерских, я выбирала не самые дорогие, но и не слишком скромные, средней руки. В трех из них удалось встретиться и переговорить с хозяевами. Я показала свои гребни и другую мелочевку из перламутра.

Надо заметить, что ассортимент тут был разнообразнее, чем в Халифате, а дизайн интереснее, вещи изящнее и легче. Здешние клиентки явно больше ценили не сам металл, а мастерство. Кроме золота и серебра с камнями встречались вставки из драгоценного эльфийского дерева — как простые гладкие кабошоны, так и интересные вырезанные рисунки, сетчатые, словно истлевший лист, но с изображенным на них сюжетом. Правда, когда я спросила. Оказалось, что эльфы не выпиливают свои работы, а заставляют сами растения вырастать в виде рисунков, как именно — никто не знает, а украшения такие стоят баснословно дорого.

В общем, конкуренции оказалась жесткой, но и жемчуг был в цене из-за его редкости. Не речной, конечно, речного было много — продолговатого и слегка кривоватого, будто рис: желтого, розового, белого, бежевого… но с настоящей круглой и крупной глубоководной жемчужиной это было не сравнить, словно разница между бисером и бриллиантом.

В целом, мои работы встретили с интересом, но без восторга, цену давали ниже той, что я получила в Халифате, поэтому я сдала в каждом из мест по несколько мелких вещиц на пробу и для затравки, но не более. Посмотрим, как отреагируют покупательницы, если все быстро продастся, возможно, в следующий раз торговцы окажутся сговорчивее.

Так же я заехала в место подороже, в ювелирную лавку, которую господин Фромс с придыханием называл лучшей в городе и самой дорогой. Склонившись ко мне, он по страшному секрету поделился, что даже он не в силах позволить себе покупать там колье на день рождения любимой жене, а он совсем не последний человек в городе. Разобравшись в его эмоциях, я бы сказала, что господина Фромса скорее просто душит жаба выбрасывать такие деньги на побрякушки, но серьезно покивала.

Добиваться встречи с хозяином лавки пришлось едва ли не с боем. Даже когда я попыталась пригрозить применением магии, и из бурдюка показалась водная плеть, одна из работниц лишь создала что-то вроде воздушного щита, накрывая себя и прилавок, а вторая зажгла на ладони файербол. Однако. Не привыкла я, что мне готовы оказать сопротивление, переоценила свои силы.

— Послушайте, — я убрала воду обратно в бурдюк, — я всего лишь прошу о возможности переговорить с вашим хозяином, чтобы он оценил некоторые мои вещи.

— Господин не занимается оценкой ювелирных украшений, ломбард находится вниз по улице направо, — заученно ответила девица с магией огня и изобразила на лице профессиональную улыбку.

— Я хочу продать не готовые украшения, а материалы для их создания, так сказать, — меня уже бесило упрашивать и оправдываться. — Жемчуг.

— Речным жемчугом хозяин не интересуется, поищите ювелирную лавку в нижнем ряду, — махнула рукой в другую сторону воздушница.

— Морской жемчуг, — уже почти рычала я. — Крупный, идеально-ровный, подходящий для создания комплекта украшений морской жемчуг.

Они нахмурились, явно растерявшись.

— Я только недавно прибыла с Жемчужных островов, — кинула я на стол последнюю карту,

— но, если вашего хозяина это не интересует…

— Подождите здесь, — наконец, решилась огненная и, спрятав файербол, скрылась за дверью.

Ждать пришлось все еще под подозрительным взглядом воздушницы, которая, пусть и спустила щиты, явно была готова в любой момент их выпустить вновь.

Наконец, я смогла переговорить с хозяином этих воительниц. Неудивительно, что они его защищали — мелкий, плюгавенький какой-то, обрюзгший и сгорбленный мужик, при этом не старый — волосы темные, почти без седины. Он говорил со мной, глядя куда-то мимо, будто я его совсем не интересовала, приняв жемчуг в руки, изобразил на лице едва ли не гримасу отвращения. В эмоциях при этом доминирующую скрипку играла жадность.

Торг шел безумно-сложно, хоть я и чувствовала, что настоящая цена куда выше. Вроде бы имперские купцы не опускаются до медяков? Но этот считал серебряники по монетке, не желая поднимать цену. При этом не стонал и не причитал о своих бедных детишках, как халифатцы, а наоборот строил из себя благодетеля, который так и быть согласится дать за эти никому не нужные жемчужины еще серебряную монетку.

В общем, это был кошмар, но мне удалось выторговать одиннадцать золотых и двадцать пять серебряников за комплект, и то согласилась потому что Гарт периодически хватал меня за плечо. Очень уж он хотел уже обратить свое состояние в живые деньги, да и остальных матросов подбил, только Марус и Дореп решили не продавать — целее будет, как они объяснили.

Я пояснила Гарту, что лучше продавать сразу комплектом под готовый гарнитур, поэтому обменяла жемчужины на более похожие и решила помочь торговаться — простых матросов этот несносный ювелир уж точно облапошил бы.

Деньги сразу в ювелирном передала Гарту, он разделит потом поровну, да и сможет переслать часть долга в гильдию своего города, знаю, что письмо о судьбе корабля он им уже отправил, не стал тянуть.

В общем, хоть я и перестала избегать поездок, ситуация с места не двигалась, никто не торопился меня похищать, поэтому, дождавшись подходящего дня, а вернее — ночи, я выехала на двор позади своего дома и велела всем взрослым его обитателям выйти ко мне для важного разговора.

Над моей головой просвечивала через легкую завесу облаков полная Голубая Луна.

Глава 13

Мужчины, вышедшие из дома на мой зов, явно фонили растерянностью, кроме матросов, которые выстроились у дверей дома. Если не перепрыгивать через двухметровый забор, то выйти на улицу можно только через него, так что они таким образом выход прикрыли. Каждый из матросов сегодня надел на пояс нож или прихватил палку потяжелее. Смотрелось на фоне здоровенных полуорков они довольно смешно, будто могли помешать охранникам пробиться, если что: Марус мальчишка, а Дореп вообще старик. Хотя, когда он начал будто невзначай поигрывать двумя ножами, крутя их в пальцах, словно спиннер, я поняла, что опыт тут важнее и бояться нужно скорее за молодого Маруса. Впрочем, главное, что у двери в дом стояло две большие вазы с водой внутри — я сама их перетащила, а люди — это так, демонстрация.

Полуорки выглядели не столько испуганными, сколько уязвленными, но пыжились, задирали носы повыше, складывали на груди бугрящиеся мышцами руки, хотя палашей своих не обнажали.

Я заметила, что из женщин вышли только три: мать Лаума и две жены полуорков, еще одна осталась в доме, но велела ее привести.

— Долима присматривает за детьми, — пояснил Зэрас.

— Ничего, за ними присмотрит Кракен, если что-то случится, я узнаю, — велела я и отправила питомца.

Он не стал себя морочить, взбираясь по лестнице, а вместо этого просто залетел в окно второго этажа. Зэрасу же пришлось пройтись.

Наконец, все были в сборе: жены орков прятались за их спинами, мать Лаума с удивительным спокойствием стояла рядом в одиночестве, ее сын стоял от меня по левую руку, а Гарт — по правую. Матросы у дверей в дом. Кракен передавал, что в детской все хорошо, детишки воспользовались моей давнишней идеей, взяли какую-то веревочку и играли с морским монстром, как с кошкой. Он, конечно, подыгрывал, не так ему было все это интересно, зато там царили смех и спокойствие.

— Что ж, — вздохнула я, — я думала, что все вы в моем доме — не случайные люди. Думала, что могу доверять каждому.

— Вы можете нам доверять, госпожа! — возмутился Зэрас.

— Ага, как же, — хмыкнул Гарт.

— Довольно, — я подняла руку. — Я поняла, что ошиблась в своих суждениях, и пришло время исправить эту ошибку. Я знаю, что в моем доме завелась крыса… — я прервалась, поняв, что меня не понимают. В этом мире было похожее животное, но оно не имело такого символического значения. — Я знаю, что в моем доме есть предатель, — сказала проще. — Даю последний шанс: пусть тот, кто работает на халифатцев, сам признается. Я обещаю попытаться помочь, если его принудили шантажом, или отпустить с миром. Лаум, переведи пожалуйста для женщин.