Поместье «Снигири»

– Ладно… Так вот, Савва Ильич Котов в «Грифоне» известен как человек увлекающийся. То дворец для ромалки построит, то трюфели в Подмосковье решит выращивать, то на ипподром зачастит. С другой стороны, ромалка та поёт в принадлежащем ему театре, и туда народ ломится в будни и праздники. Трюфели его покупают и золотом по весу платят, а на ипподроме он лошадей из своей конюшни выставляет.

– И как, успешно?

– Говорят, да. Лошадки резвые, жокеи умелые, тренер из Бритвальда выписан.

– То есть, даже если господин Котов проигрывает, он этот проигрыш себе на пользу умеет обратить? – спросила Елена.

– Ага. Но не в тот раз, – Гай осмотрел вытащенный из кармана кусочек шоколада и сунул его в рот.

– А что было в тот раз?

– Значит, так. Шестнадцатого июня, в пятницу, Савва Ильич собирался ехать, чтобы осмотреть то самое имение, что собирался купить. «Снигири». И с ним вместе должны были отправиться два его работника: миколог, то есть, специалист по грибам, и лошадиный тренер. Первый планировал оценить имеющуюся поблизости дубовую рощу на предмет высадки трюфеля, а второго интересовали принадлежащие к землям Снигирёвых луга. Савва Ильич приехал раньше и решил скоротать время за зелёным сукном. Играли, действительно, в дурака…

– И что же?

– Оба работника пытались отвлечь хозяина от карт, по крайней мере, трижды. На третий раз Котов рассвирипел так, что миколога послал совершенно неудобосказуемым маршрутом, а бритвальдцу свернул челюсть. Опомнился он уже к ночи, тут-то и обнаружил, что проиграл более трехсот тысяч дукатов.

Верещагин присвистнул. А гном поинтересовался:

– Неужели с собой покончил?

– Нет. Но дела передал сыну, сам же отправился в Валаам, моля Единого вразумить его.

– И как, вразумил?

– Ну… Судя по тому, что делами и по сей день занимается сын, пока нет.

– Очень красочно, – оценил рассказ Беланович. – И откуда сведения?

– Ну… – потупился пикси. – Ты ж знаешь, я не закрываю глаз.

– Га-ай!

– Ну ладно, там один брауни затесался вреди кухонной нечисти, вот он и поделился со мной сведениями, и представил кому надо.

Андрей покачал головой: пикси явно утаил многое, и столь же явно утаённое не соответствовало законам Царства Русь. Ничего, долго держать эти сведения при себе Гай не сможет, не сегодня-завтра проболтается. Надо будет тогда возместить владельцам клуба то, что он натворит…

Тем временем Вренн поставил точку в записях, которые традиционно вёл при обсуждении нового дела. и оторвался от блокнота.

– Гипноз? – спросил он деловито. – Или средства, расширяющие сознание?

– Непонятно пока. А с кем он играл, мы знаем, Гай?

– Никто не помнит, – пикси неохотно оторвался от нового кусочка шоколада. – Вроде более или менее молодой, темноволосый, хорошо одетый. Должен быть членом клуба, потому что со стороны никого бы и не пустили к столам, но кухня в неведении. А значит, и официанты не в курсе.

– Официанты… – Верещагин задумчиво кивнул. – Надо будет их опросить… официально. А потом сравнить, что они болтают между собой, и что ответят городской страже.

– Погоди, а с какой стати городская стража будет включаться в эту историю?

– Видишь ли, Лена, господин Котов, оказывается, не один такой. За последние полгода отмечено более десятка случаев неоправданно крупных проигрышей. И стража занялась отслеживанием таких случаев, так что всё будет в рамках закона.

– Хорошо. Тогда… Вренн, тебе удалось что-то узнать?

Гном разгладил бороду, поёрзал в кресле и начал рассказ:

– Начать я решил с заказчика. Надо же знать, с кем мы имеем дело?

– Надо! – азартно воскликнул Гай.

– Ну вот. Семейство Снигирёвых, и в самом деле, коренные москвичи, вот уже не первое поколение. Маги, хотя и довольно слабые, в основном – стихия земли. Были в роду несколько выдающихся личностей, в частности, прапрадед нашего фигуранта Константин Дмитриевич, крупный учёный в области химии и алхимии лекарственных препаратов. Но у нас особо хорошо помнят его дочь, Наталью Константиновну, двоюродную бабку твоего приятеля, – он кивнул Андрею. – Она была знаменитым селекционером роз, и её саженцы ценились на вес золота.

– Это ты у своих в клане узнал? Прости, но что гномы понимают в саженцах? – удивился Верещагин.

– А что же, мы только деньги считать и умеем? – надулся Вренн. – Между прочим, наши сорта помидоров по всем параметрам превосходят эльфийские! А помидорное дерево кто вывел, знаешь? А я тебе скажу! Джебеддо Рункин из клана Вёльсунгах вывел многолетнее дерево, с которого четыре раза в год собирают по пятьсот килограммов!

– Помидо-оры… – фыркнул Гай. – Не было на нашем континенте до пятнадцатого века никаких томатов, и ничего, жили. И вообще, речь-то шла о розах!

– Стоп-стоп-стоп! – Андрей примирительно поднял ладони. – Гай, тебе слово давали, и ты уже высказался. Вренн, не трать времени. Мы поняли, что настоящие садоводы среди гномов не редкость, рассказывай дальше.

Шумно выдохнув, гном несколько секунд сверлил Гая взглядом, потом продолжил.

– Значит, двоюродная бабушка фигуранта… Замужем не была, всё состояние – немаленькое, кстати! – завещала племяннику, отцу Вадима. Поместье туда входило. Виталий Снигирёв был игроком, трижды брал кредиты в Драхтаугалергн-банке, правда, возвращал в срок. Это всё. Виталий умер, и Вадим получил поместье, как единственный наследник. Теперь по покупателям… – он перелистнул страницу в блокноте. – В наших записях отмечены не все. Я нашёл троих, у кого были деловые контакты с общиной и ещё двоих, имевших или имеющих доселе счета. Значит, во-первых, упоминавшийся тут Котов. Вёл дела с торговыми компаниями клана Атварр, никаких претензий, о которых стоило бы говорить. Во-вторых, Иоганн Мюнцлих, это второй покупатель, который поднимался на башню и чего-то испугался. Приезжал он в имение в апреле прошлого года, а в начале мая перевёл все счета в отделение Драхтаугалергн-банка в Монакуме и уехал туда с концами.

– Причины не указывал?

– Не спрашивали, – мотнул головой Вренн. – Самый интересный оказался тип со скрипками.

– Ложников?

– Да. Ложников Владимир Михайлович, владелец сети магазинов «Струны и клавиши». Он также обладал счётом в упоминавшемся банке…

– Обладал или обладает? – уточнил Верещагин.

– Счёт открыт и по сей день. Но! – гном торжественно воздел к потолку указательный палец. – В Кьянти!

– Где?

– Городок такой, Гайоле-ин-Кьянти, в Тоскане. Господин Ложников купил там дом и виноградник, женился на местной девушке. А магазины оставил в управление брату.

– Интересно. И как романтично! А что случилось раньше, женитьба или покупка виноградника? – поинтересовалась Лена.

– Банку это неизвестно, – ответил Вренн, захлопывая блокнот.

– А нам неинтересно, – добавил Андрей. – Потому что никаких объяснений или способов решения нашей проблемы я в этих сведениях не увидел.

Увы, ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет на загадку имения Снигири, в записях Вренна так и не нашлось.

– Хорошо… – задумчиво произнесла Елена, оглядывая соратников. – То есть, пока ничего хорошего, но мы надеемся. Кто ещё не выступал? Алекс, у городской стражи что-то удалось узнать?

– Кое-что, кое-что… Ну, насчёт карточных проигрышей я уже сказал. Ещё могу изложить кое-что по поводу утопленника. Дело целиком мне посмотреть не удалось, оно сдано в архив, поскольку смерть была признана результатом несчастного случая.

– Утопленник… – проведя пальцем по списку, гном, кивнул. – Ага, Петровский Иван Ванифатьевич. Приехал в имение восемнадцатого августа, на следующий день осматривал дом и хозяйство, а двадцатого пошёл купаться на реку Истру.

– Именно так, – кивнул Верещагин. – Поскольку к обеду он не вернулся, хозяин отправил людей на поиски. Тело было обнаружено километрах в двух ниже по течению, вскрытие показало, что господин Петровский захлебнулся речной водой. Никакого магического воздействия не обнаружили.