Байрон

Вот превращать посёлок из домов – «Времянок» в современный город была наша задача, занимались мы там в основном строительными работами. Жили в разбитом палаточном лагере на станции Мегион в СМП -226, на работу ходили в новые строящиеся дома рядом, вечерами устраивали дискотеки для местных и для себя и соседних стройотрядов. Там был «Куст», то есть понаехало много стройотрядов сов всей страны, но работы вроде всем хватало. В конце каждого месяца Командир бегал по местным начальникам и прорабам, проверяя правильность смет, калькуляций, нарядов и «процентовок» за выполненные работы, грозя им выговорами и международными скандалами, если студенты получат «недостойную» их высокого звания Бойца ССО зарплату.

В отряде были два темнокожих представителя знойной Эфиопии и трудновоспитуемый подросток, который оказался нормальным пацаном, никуда не сбегал, спиртное не искал, а честно работал до 4-х часов дня. Если не получалось «впечатлить» местных начальников, приходилось идти к Начальнику СМП-226 и «плакать в жилетку», а тот мужик был страшно крутой, как он материл на оперативках своих нерадивых подчинённых – это был высший пилотаж, таких слов даже раньше многие и не слышали, поэтому даже уши заворачивались от такого мата. Какие люди были, страшно вспомнить…

На стадионе «Центральный» участвовали в открытии фестиваля «Самотлорские ночи», а на улице Дружбы народов, где размещались «этнические площадки» устроили «Уголок Харькова». У Миши М. там возник любовный роман с местной аборигенкой, и он часто не ночевал в лагере. На прощание устроили большой банкет с костром и дискотекой, на которой все бойцы выстроившись гуськом и подвывая – лихо танцевали какой-то свой собственный лихой танец под песню «People Let’s Stop the War» американской рок-группы Grand Funk Railroad.

Проводив отряд назад в Харьков, Командир оставался там ещё на неделю с группой крепких бойцов для закрытия нарядов и получения заработанных отрядом денежных средств. Получив огромную по тем временам сумму денег, которая поместилась в двух рюкзаках, попрощались с местным строительным и партийным руководством, а также взяли у Мишиной зазнобы – письма для него, а на словах передать велено было, что «его засосы надолго останутся на её теле!».

Назад полетели самолётами через Москву, чтобы догнать отряд и быстрее довезти деньги в целости и сохранности до Харькова, спали в обнимку с рюкзаками по очереди, всегда пара бойцов бодрствовала с молотками за пазухой, а у Командира были охранные письма на всякий случай для возможных конфликтных ситуаций с органами правопорядка и прочими заинтересованными лицами.

Долетели в Харьков быстро и без эксцессов, даже подумалось, что в принципе легко передвигаться по огромной стране с огромной суммой денег. Бойцы уже ждали в общаге БКК и «бухали» отмечая приезд, на следующий день по составленным ранее расчётным ведомостям началась выдача денежных средств. Оккупировав комнату № 217, охрана по одному запускала бойцов, а Командир, заваленный деньгами и бумагами в течение трёх дней, выдавал под роспись заработанные деньги, жал руки и благодарил за службу, желал хорошего отдыха. Тогда «на руки» бойцам вышло по 500–600 рублей, а один из местных папаш-видимо крупный начальник, судя по галстуку, пришедший за деньгами вместо сына уже уехавшего куда-то отдыхать, крепко пожал Командиру руку и сказал:

– «Спасибо за трудовое воспитание сына, он просто изменился за эти три месяца» —

и… расписавшись в ведомости, отказался от денег, махнул на них рукой – мол оставьте себе…, чем очень тогда сильно озадачил Командира.

«Деньги меня не волнуют – деньги меня успокаивают!»

Пока раздавал деньги Командира вызвали в КК и сообщили, что по итогам стройотрядовского лета Тюменской зоны ССО «Украина» ХПИ занял 1-е место, чем прославил институт. За что все бойцы награждаются бесплатными путёвками в спортивно-оздоровительный лагерь в Крыму в сентябре, а Командир – Почётной грамотой ЛКСМУ Украины и туристической путёвкой в Югославию в октябре, мол давай срочно оформляй загранпаспорт и собирайся.

Та поездка за рубежи СССР запомнилась тем, что состав туристической группы формировался в Киеве, состоял весь из отличившихся комсомольских работников, руководителем была 2-й секретарь Львовского обкома партии-милая женщина бальзаковского возраста, подсевшая в комсомольский поезд во Львове. В Киеве в Обкоме комсомола было намёком сказано, что в Югославии будут проходить «вечера дружбы» и неплохо бы было прихватить с Родины водку – бутылок так по 6 на каждого активиста. Сказано – сделано.

Партия сказала: «Надо» – Комсомол ответил – «Есть!

Как раз тогда только начала выпускаться водка «Пшеничная» с красивой такой этикеткой, в виде полей урожайных и колосящихся, «затарились» как положено, и поехали из Киева, а ближе к границе выдали декларации для заполнения, а там черным по белому написано:

– «Алкоголь возможен к провозу через гос. границу только в количестве трёх бутылок!»

Что тут началось, народ в панике бросился уговаривать проводниц спрятать спиртное в их служебных холодильниках, те девчонки молодые и запуганные в отказ идут сразу, мол нас накажут если найдут и за «бугор» больше не выпустят, и так свой алкоголь в допустимых пределах везём, а тут ещё ваш – комсомольцы мол такие-сякие.

А потом как-то все успокоились, расселись по своим купе и начали ближе знакомиться друг с другом и уничтожать лишнее спиртное, не выливать же его за борт! Поэтому, когда руководитель группы села на поезд во Львове она с удивлением рассматривала полупьяных комсомольских активистов, бродящих из вагона в вагон, и думала, что может она поезд перепутала и не туда села?

А бравые таможенники в Чопе проверяя декларации, чемоданы и холодильники, тоже очень удивлялись и шептались между собой:

– Мол, вроде должны комсомольские активисты ехать, а тут пьянь какая-то и без галстуков даже, в одних трусах по купе сидят и водку хлещут…

В Загребе и других городах нашу группу сопровождал высокий красавец Павел, который был очень охоч за девушками-хохлушками и водкой, приглашал их к себе в номер и устраивал «Вечера дружбы», а в городе Триест наполовину итальянском, где даже условной границы не было, он собрал со всех деньги и ушёл в Италию, откуда через полчаса вернулся нагруженный кипами джинсовых штанов разных размеров, мол они там дешевле. Все его благодарили страшно. Джинсы-тогда в большом дефиците в СССР были.

Опоздавшие же к раздаче другие девушки потом заставляли его опять ходить в Италию за «джинсой» все три дня остановки в Триесте. В Загребе тогда Командир впервые посмотрел фильмы «Звёздные войны» с Харрис оном Фордом и «Лихорадка в субботнюю ночь» с несравненным Джоном Траволтой, попробовал необычный напиток Schweppes с виски и привёз домой джинсы, пару фирменных овальных бутылок Coca-Cola и диск группы Pink Floyd «Wish You Were Here».

Вербовка

«Вербовка – это привлечение к сотрудничеству со специальными службами».

Итак, Командиру надо было готовиться к новому стройотрядовскому сезону и в первую очередь заняться набором – вербовкой будущих бойцов.

Он забрёл опять в БКК к Байрону и начал его вербовать. Тот сидел на кровати и хандрил, как обычно.

– Байрон, так скажи, ты поедешь в этом году со мной в стройотряд? —

А он опять о своём:

– Нет, ну ты мне скажи, Командир, почему меня Танька не любит? —

И устроившись удобно на своей кровати, обняв свою неизменную гитару принялся разглагольствовать.

– Ну, вот скажи мне, что такое ЛЮБОВЬ? – И он задумчиво посмотрел в потолок, видимо пытаясь там найти ответ на такой сложный для него вопрос.

– У тебя, то понос, то золотуха. – ответил ему Командир.