НекроХаник

Девушки в заново сформированной группе были все новенькими, поэтому неожиданно друг для друга сбились в плотную стайку и старались помогать друг другу, испуганно посматривая на других учениц, задиравших от важности нос. Еще бы — за полгода учебы будущие сестры милосердия успели и в прозекторской побывать, и основы ухода за больными освоить. Это для новичков все пока страшно и неизведано.

Большим плюсом для себя Сашенька считала, что большую часть практики нужно будет проходить в Центральном Госпитале Святого Великомученика Изослава, рядом с княжеским детинцем. Там же матушка в свое время училась, хвалила и врачей, и младший медицинский персонал. И добираться не так далеко от дома.

Но сегодня пришлось сопровождать старшую сестру в отделение земской больницы на выселках. Из управы прислали бумаги с требованием провести инспекцию. Под это поручение троих новичков и выделили: папки таскать, справки помогать переписывать и жалобы больных сортировать. Чем и занимались полдня, до обеда.

Получив законные тридцать минут отдыха, Саша поинтересовалась у поварихи, разлившей жидкий суп по щербатым мискам:

— А где можно у вас чаю взять?

— У меня и можно, голубушка. Правда, остыл давно. Если хочешь свежего, то в котельную надо за кипятком сходить. Я тебе чайник могу дать, на всех и возьмешь.

— А как туда добраться?

— Прямо по коридору, до конца. Как по лестнице спустишься, выйдешь во внутренний двор. По левую руку красное кирпичное одноэтажное здание с большой трубой, не ошибешься. Вход по центру. В прихожей будет два крана, один на зеленой трубе, второй на серой, там еще табличка сверху привинчена: «Горячо». Вот с него и набирай. Сирафим Михалыч как с ночи протопил, так сейчас наверняка отдыхает, ты его не найдешь. Но дверь всегда открыта. И рядом все, не заплутаешь.

Чайник был большой, с вмятиной на боку и крючковатым носиком. Выбравшись на улицу, Саша осмотрелась и пошла по отсыпанной крупной каменной крошкой к котельной. Дверь была открыта, как и говорила повариха. И горячую воду удалось найти сразу же. Причем кочегар явно работал на совесть, потому как в чайник лился настоящий кипяток. Закрыв крышку, девушка поставила мятую посуду на скрипучий табурет, в одиночестве притулившийся у стены, и задумалась. Тащить ношу будет тяжело, может все же кого из ходячих больных привлечь?

Но размышления прервало странное шипение, долетевшее из дальнего угла под высоким потолком. Обернувшись, Саша взглянула на источник звука и замерла.

Зацепившей костлявой лапой за переплетение труб, сверху на незваную гостью пялился монстр. Антрацитово черный, с абсолютно лысой блестящей головой и пастью, забитой похожими на иголки зубами. Размерами чуть больше кошки, совершенно не похожий на что-либо виденное ранее. Сглотнув, тварь снова зашипела и начала медленно на четырех лапах подбираться поближе, двигаясь по стене, будто по проспекту, наплевав на силу тяжести.

Осознав, что сейчас «это» будет ее жрать, Сашенька завизжала во весь голос. Одновременно с этим ощущая, что ноги отнялись и силы остались лишь на крик. Разум затопил первобытный ужас, а взгляд остановился на оскаленной пасти и зубах.

— Ма-а-амо-о-чка!

Дверь распахнулась и внутрь кто-то ввалился. Девушка даже не смогла понять — кто это, как крепкая рука выдернула ее и выставила на улицу. Увидев, что захлопнувшаяся дверь стала хлипкой преградой от ночного кошмара, будущая сестра милосердия рванула к больнице, с хрипом втягивая воздух. На второй этаж в столовую Саша взлетела, перепрыгивая через две ступеньки, там промчалась вихрем и чуть не снесла выглянувшую на шум начальницу:

— Софья Ипатьевна, Софья Ип… И… Там в кочегарке нечисть! Меня чуть не убила!

— Что ты несешь? — Старшая сестра нахмурилась. Не хватает еще скандал в больнице учинить, позору не оберешься.

— Черная, зубастая! Там кто-то из мужчин внутрь вошел, так она его же сожрет!

— Тварь, говоришь?.. Где у вас сторож? И кто из ходячих больных может помочь кочегарку проверить?

Ладно, скандал. А если в самом деле новенькая что-то увидела? Вон, на лице не кровинки, чтобы так взрослую девушку напугать, надо постараться.

Сергий с интересом разглядывал криволапую крокозябру на стене. Память неожиданно продемонстрировала картинку: «Могильный шипун, объявляется ночами в местах, где сосредоточены людские страдания. Любит пугать слабых и немощных, питаясь их страхами». Вроде как Герман Ерофеевич считал подобного рода мерзость не опасной. Хотя — вон, скалится и явно раздумывает, не тяпнуть ли незваного спасителя. Кстати, вроде как обитатели мира духов редко при свете дня появляются, да и в городах им неуютно, священники постоянно все общественные места проверяют и освящают.

Но в любом случае, с зубастым надо что-то делать. Скоро на крики сбежится куча народу — и что тогда?

— Пшел вон, урод бесхвостый.

Но шипун лишь нахохлися и подобрал лапы. Точь-в-точь как кот, готовый прыгнуть на зазевавшуюся птичку.

— Ах ты гадина…

Попятившись, Сергий оказался рядом с табуретом. Чайник встал на пол, а деревяшка полетела навстречу метнувшейся твари. Удар был такой, то костлявое черное тельце просто смело в угол, где шипун запищал от боли. Но парень уже настроился на драку, поздно было просить о нисхождении. У другой стены в раскрытом ящике на груде угля лежал разнообразный мусор. Оттуда Сергий добыл железяку, похожую на разводной ключ. Ржавую, но здоровую и увесистую. Подошел, примерился и обрушил оружие на лысую голову. Череп лопнул, выплеснув наружу похожие на черную икру мозги. Разводной ключ застрял в остатках головы.

— Вот так. И нефиг скалиться…

Подхватив чайник, парень пошел наружу. Надо было уносить ноги. Насколько удалось собрать из отрывков воспоминаний, за любые шашни с духами придется потом перед епископом отдуваться. А оно надо?

Сторожа нашли через десять минут. Еще через десять насобиравшаяся любытная толпа двинулась к котельной, семеня вслед за старшей сестрой и тремя молодыми ученицами.

Невысокий старик в мятом условно белом фартуке потрогал ладонью стоящий у закрытой двери чайник и провозгласил:

— Горячий еще… Ты оставила? Ладно. Имущество цело. Теперь давай монстру поищем…

Открыв дверь, сторож заглянул внутрь, покрутил головой и застыл с напряженной спиной. Потом высунулся назад и поманил грязным пальцем Софью Ипатьевну:

— Пойдем посмотрим. А пигалиц оставь. И остальные — пусть не лезут, а то натопчут еще…

Через пять минут пара выбралась обратно, на солнышко. Старшая сестра была очень задумчива, а старик стянул треух и спросил сам себя:

— Может, Михалыч постарался? Он по утру смену заканчивает и обычно шкалик принимает для здоровья. И если не дать ему проспаться — то шибко зол… Видать, крики его разбудили, вот и приголубил монстру…

— Что делать будем?

— Что? Так известно, что, городового звать. Вы же пока возвращайтесь в больницу, что зря мерзнуть. А девушку вашу позже опросят, это само собой.

И достав свисток, сторож с удовольствием издал тревожную громкую трель, вызывая полицию. Потому как имеется труп, надо известить власти. А Михалыч постарался, или зверюга сама головой ударилась, так пусть городовой решает.

***

Поздно вечером к поместью особняку Найсакиных подкатила запряженная парой гнедых коляска. Молодые серьезные господа в последнее время предпочитали раскатывать на авто, бравируя доходами. Но старые консервативные господа держали собственные выезды и за модой особо не гнались.

— Добрый вечер, Николай Павлович, — кивнул гость, оставив тяжелую овчинную бекешу и разгладив складки черного фрака. — Прошу прощения, не успел с присутствия переодеться. Как после вашего звонка освободился, так сразу сюда.

— Ничего страшно, любезный Фрол Карлович. Не откажите отужинать, специально вас ждал. Уха еще горячая. Или можно телятину с зеленью.