Страница 20 из 21
Ничего не оставалось, как вновь подчиниться Нити, она привела его сюда, а теперь намеревалась указать, зачем они здесь. Двинулись вдоль гамаков. Над лежащими висели, издавая низкое ровное гудение, непонятные устройства, похожие на асимметричные коконы, в каких обычно вызревало потомство пузырчатых пауков. Из покрытых изморозью оболочек торчали крючья охладителей, а внутри словно и впрямь таилось нечто живое, ритмично сотрясавшее коконы. Их вид Минотавру не понравился. Они казались ему паразитами, вытягивающими из спящих ночные видения. Он даже безуспешно попытался рассмотреть – не тянутся ли из крючкастых мешков тончайшие нити, физически соединяя головы лежащих в гамаках с коконами.
– Что происходит? – спросил Минотавр у шагающей впереди Нити, хотя и не ожидая ответа, уверенный – она привела его сюда, но знает не больше его самого.
– Восстановление полноты, – сказала Нить. – Коэффициенты членов ряда разложения твоей личности.
– Не понимаю, – сказал Минотавр.
Нить хихикнула, резко повернулась к нему, и Минотавр опять ощутил себя крошечным по сравнению с колоссальным существом, нагнувшимся к нему так, словно пытаясь разглядеть икринку у своих ног.
– Тебе следует встретиться с Шутом, он объяснит лучше. – Иллюзия исчезла так же, как и возникла, Нить приняла обычные размеры.
– Обязательно, – пообещал Минотавр. – Как только встречу. Но зачем мы здесь?
– Ты должен успеть ее извлечь, – бросила Нить через плечо. – Он идет сюда.
– Кого спасти? Кто идет? – Минотавр внимательно осмотрелся, но не заметил никого между рядами спящих, кто бы подавал признаки бодрствования.
– Не спрашивай о том, о чем и так узнаешь. – Нить развернулась к нему и теперь двигалась спиной вперед, отчего Минотавр замедлил шаг, но она нетерпеливо замахала. – Сюда, сюда! Вот она.
Спящая ничем не отличалась от сотен, а может, и тысяч других, что размещались в отсеке. В соседнем гамаке спал мужчина в потрепанной одежде, с комбинезона сорвали отличительные шевроны, причем так неряшливо, что из ткани торчали нити. Еще дальше расположилась тощая личность, чьи худые ноги не умещались в гамаке, а потому свисали за его край, касаясь пола.
Если не обращать внимание на необычную штуку, почти касавшуюся головы той, на кого указывала Нить, жужжа и отрыгивая, будто проглатывала что-то невидимое, но весьма сытное, в ней не обнаруживалось ничего выдающегося – голый череп, круглое лицо, темная кожа, бисеринки на висках. Тело скрывалось натянутой до подбородка простыней, и было весьма крупным. Минотавр заметил нечто, что поначалу показалось обманом зрения, но, присмотревшись, убедился – над широким лбом спящей густилось полупрозрачное облачко.
Минотавр потянулся пальцем дотронуться до облачка, но ладонь Нити легла на запястье.
– Нельзя, – сказала она. – Слушай. Можно только слушать.
Минотавр наклонился ближе к спящей, губы ее шевельнулись:
– Телониус… ты меня слышишь… Телониус…
– Да, слышу, – ответил Минотавр, хотя и не имел представления – кто такой – неведомый ему Телониус.
– Запустение и разруха, Телониус, – продолжила спящая. Хоть ее губы и произносили слышимые им слова, но казалось, что тот, кто их по-настоящему говорил, находился далеко-далеко отсюда. Спящая – лишь передатчик, связующая нить через бездну. – Все пришло в упадок с тех пор, как ты ушел… Ариадна ждет тебя, Телониус… Ты слышишь меня… где ты?
Иду, иду, убить хочу! Иду, иду, убить хочу!
Минотавру показалось, будто это Нить бормотала жутковатую считалочку – назойливо, надоедливо, заглушая произносимое спящей. Он наклонился ниже, слуховое отверстие у губ:
– Возвращайся во что бы то ни стало, Телониус… где бы не находился… Венера ждет… проект гибнет, Телониус…
– Иду, иду, память стереть хочу! Иду, иду, память стереть хочу!
13. Харон обратно не перевозит
Минотавр зарычал от бешенства. Бездна поглоти эту Нить! Зачем вообще сюда притащила, издеваться дурацкими стишками?! Он выпрямился, стиснул кулаки, но отпрыска перед собой не увидел. То, что громоздилось перед ним, не относилось к живым существам. Упакованное в бронь тело со множеством сочленений и темными подпалинами – то ли ржавчины, то ли следов огнемета, башка, по ней в беспорядке разбросаны буркала, будто кто-то втиснул их в бесформенный кусок теста. Заодно, не слишком сообразуясь с функциональной необходимостью, прорезал парочку отверстий, которые играли роль источников звуков, издаваемых существом. Башка шевелилась, казалось, внутри находилось нечто, чему в ней тесно, и оно пыталось вырваться, отчего там и тут возникали шишки, а буркала съезжались и разъезжались. Правый рот шевельнулся:
– Иду, иду, стереть хочу…
Левое отверстие вторило:
– Иду, иду, стереть хочу…
– Ты кто, урод? – как можно вежливее поинтересовался Минотавр. Он, несмотря на отвратительный вид башки, испытывал к чудовищу невольное уважение, какое может испытывать не обделенный силой к достойному его габаритов существу. Ответа он не ожидал, но буркала чудища съехались, уставились на Минотавра, а правый рот сказал:
– Харон…
Левый уточнил:
– Забвение дарующий… – На этих словах Харон, забвение дарующий, приподнял верхние конечности и щелкнул ножницами, заменявшими ему пальцы. Выглядело угрожающе, и будь на месте Минотавра кто другой, он несомненно бы отступил, позволив существу заниматься порученным делом. Такое создание вряд ли действует в Санаториуме по собственному произволению.
– Даже у бога… – сказало правое ротовое отверстие.
– Есть то… – сказало левое ротовое отверстие.
– Что ему…
– Лучше забыть…
– Чистим память…
– Чистим совесть…
– Сосредоточение…
– На главном…
Но Минотавр отступать не собирался. То, что он оказался здесь и сейчас, хоть и могло быть списано на случайность, но не допускало возможности оставить беззащитное существо в полном распоряжении чудища. Харон, щелкая ножницами, судя по всему, собирался заодно припугнуть Минотавра, дабы тот не мешал предстоящей чистке памяти и совести, но Минотавр никому не спускал угроз собственной персоне. В груди сделалось настолько горячо, что ему показалось, будто из ноздрей пошел пар. Не вступая в дальнейшие пререкания, он схватил чудовище за конечности, гибкие, будто заправочные шланги, и ловко завязал космическим узлом.
Харон ничего подобного не ожидал, сопротивление оказать не успел и замер в нелепой позе, половину буркал обратив на связанные конечности, а другую – на Минотавра. Обе его пасти обвисли, он силился что-то сказать, возможно – опротестовать совершенное над ним насилие, поскольку ничего предосудительного он, Харон, не замышлял, а всего лишь выполнял порученное ему инстанциями Санаториума дело. Минотавр, предположив, что для подобных случаев Харон имеет систему экстренной сигнализации о творимых беспорядках, стиснул кулак и обрушил его на темя чудища.
Харон осел, обмяк, и если бы Минотавр не придержал его, то с грохотом обрушился бы на поёлы. Вполне вероятно, на шум никто бы не обратил внимания, но рисковать не следовало. Возникшая ниоткуда Нить захлопала в ладоши, выказывая Минотавру горячее одобрение.
– Знаешь, что за урод? – спросил Минотавр, ощущая слабые уколы возможной неправомерности нанесенного Харону ущерба. Он сейчас находился при исполнении, но, возможно, вне рамок столь сомнительных обязанностей представлял собой существо вполне безобидное и приятное в общении.
– Знаю. – Нить присела над Хароном и потрогала пальчиком ножницы. Те угрожающе щелкнули. – Это чистильщик. Пресекает жизненные нити тех, кто не нужен.
– Чистильщик, – задумчиво повторил Минотавр, – пресекает жизненные нити тех, кто не нужен. То есть убивает?
– Отстригает, – поправила Нить и показала пальцами – чик-чик. Лишний элемент ряда Фурье. Тензор. Полиномиальная функция, в которую загружается функция и получается полином. Понимаешь?
Минотавр взял спящую под плечи и ноги, вынул из гамака, поднатужился и перекинул через плечо, не смущаясь, что она стала похожа на тритона, каких первобытные выуживали из болот и притаскивали в пещеры. Но, учитывая опасность, от которой Минотавр ее избавил, спящая могла и потерпеть столь неподобающую позу. Минотавр сделал несколько шагов, приноравливаясь к ноше, но тут его окликнула Нить: