Сопротивляйся мне

Тогда уж в Лондон мне нужно ехать, раз я английский буду учить.

Но в ответ послушно киваю. Сама хотела записаться на какие-нибудь курсы, но всё откладывала. Хорошая идея.

На телефон падает сообщение. Я бросаю взгляд на экран — «Любимая Маринка». Это Тарас. Очень хочется прочитать, но я решаю не вызывать гнев бабушки и спокойно доедаю омлет. В ванную комнату с телефоном в этом доме ходить не принято, поэтому, в общем-то, даже и спрятаться негде.

Я сажусь за стол заниматься, диктатор на диване за спиной. Берет вязание и увлекается процессом, но я знаю, что она периодически поглядывает в мою сторону. Мне очень хочется прочитать, что именно написал Тарас. Наверное, там комплимент. Но я тогда не удержусь и разулыбаюсь, и бабушка может догадаться.

О Тарасе не знает никто, кроме Марины. Даже Саша не в курсе, что я в отношениях. Она считает, что я никуда не хожу и ни с кем не флиртую, потому что мне не нужна любовь. На самом деле я просто храню верность.

Мой парень работает в автомастерской своего отца в нашем городишке, копит деньги. Мне осталось полтора года доучиться, потом он приедет и мы объявим о наших отношениях. Или сбежим. Будучи человеком взрослым и адекватным, с чисто технической точки зрения подобный фортель я себе представляю с трудом. Но, как юная мечтающая о любви девушка, которая к тому же в душе слегка идеалистка, если уж совсем честно, я люблю о нем думать. Украдкой. Перед сном. И в красках представлять себе, как всё может случиться.

В реальности отец, конечно, никогда не одобрит наши отношения. Тарас из простой небогатой семьи. Но ведь тот факт, что мы умудрились сохранить чувства, даже находясь в долгой разлуке, — говорит о многом. Тем более впереди еще целых полтора года, чтобы принять окончательное решение.

Когда бабушка поднимается и идет в ванную, я хватаю сотовый и быстро снимаю блокировку. Читаю.

«Убери».

«Лика, фотографии удали! Это что за изврат?»

«Накрасилась как блть».

Краска ударяет в лицо. Я быстро удаляю сообщения. Маринка мне такое вряд ли напишет, поэтому оставлять нельзя. Поспешно откладываю сотовый, словно он кусок раскаленного металла. Даже папа похвалил, а Тарас…

Бабушка включает сериал, а я затыкаю уши наушниками, чтобы сосредоточиться на коде. Плачу беззвучно, только украдкой вытираю слезы ладонями.

Хорошо, что я сижу спиной к Виолетте Степановне. Она тетя моего отца и очень на него похожа. Мне кажется, она, когда вопросы задает, не в глаза смотрит, а в душу заглядывает. Нельзя допустить, чтобы она догадалась.

Тогда никакого мне больше доверия.

Никакой учебы.

Никакой Москвы.

Стараюсь держаться, хотя кажется, что земля уходит из-под ног. Зачем он так грубо со мной? Я разве заслужила?

Глава 3

Мне трудно отказывать людям.

Казалось бы, что в этом такого? Просто скажи «нет». Но голос куда-то пропадает, а горло словно удавкой стягивает. Отказывать нужно учиться.

Раньше как-то поводов не было, я жила с родителями, училась в женской гимназии, где все девочки были хорошими. Мы стремились помочь и угодить друг другу. В Москве же в первые дни жизнь столкнула меня с реальностью под именем Марта.

Внучка декана сразу села со мной за одну парту, и лишь к концу первой сессии я осознала, что она списывает у меня все домашки и контрольные. А на экзамене Марта обиделась, что я не подсказала ей, хотя у меня физически не было такой возможности.

К счастью, в то время мы уже сдружились с Сашей, и первая в моей жизни ссора с кем-либо прошла безболезненно.

— Саша, прочитай, — сую подруге телефон. Мы сидим за длинной деревянной партой в большой аудитории. Скоро начнется лекция, преподаватель немного опаздывает. Вокруг шумно, ребята с потока кучкуются и болтают.

— Почему ты не можешь просто ответить «мне не интересно»? — Саша принимает у меня телефон и читает простыню, которую я накатала очередному модельному агентству, приславшему мне в директ приглашение на кастинг.

После конкурса красоты все как с ума посходили.

— Невежливо. Люди же старались, изучали мои фотографии. Выбрали меня. А я им пару слов.

— Добрая ты душа, Ликан! — вздыхает Саша и хмурится. — Вот честно. Если бы мне так отказали, я бы решила, что со мной кокетничают. И вновь проявила бы инициативу, но уже увереннее.

Я вздыхаю. Стираю все три абзаца текста и начинаю набирать вновь.

— Почему ты не напишешь честно?

— Что, если я соглашусь, мой отец меня выпорет до костей? — изгибаю бровь, в красках представляя реакцию папы на мои фотографии на каком-нибудь плакате.

Тогда Саша выхватывает из моих рук мобильный, пишет: «Спасибо, мне не интересно». Ставит в конце точку и отправляет.

В ответ приходит: «Если передумаете, то позвоните по этому номеру».

— Поклонники одолевают? — спрашивает проходящая мимо Марта. — Как сороки, летят на блеск короны. Надень ее хоть на кого, тот же эффект будет.

— Модельные агентства, — отвечаю я. — А тебя нет? Второе место не котируется? Не знала, — пожимаю плечами.

— Меня тоже одолевают, — говорит в ответ Марта, но мы с Сашей уже не слушаем.

Я поправляю очки и массирую переносицу. На телефон падает новое сообщение. На этот раз от Любимой Маринки. Вздыхаю. Уже месяц мы с Тарасом не разговариваем, я крепко обиделась. И дело не в том, что он потребовал удалить фотографии. Наверное, мне и правда не стоило вести себя настолько вызывающе. Он ревнует. Но он мог бы преподнести свою мысль иначе.

Тарас одолевает меня звонками и завуалированными сообщениями. Конспирация по-прежнему у нас на первом месте.

Он утверждает, что не обзывал меня матерным словом, мне будто бы показалось. А я так быстро удалила те неприятные сообщения, что теперь уже и сама не уверена. Может, придумала себе? Это первая наша ссора за четыре года. Фотографии я действительно удалила, застеснявшись. Слишком много внимания от незнакомых людей, непривычно. В директ стали писать незнакомые мужчины, это показалось чересчур. А что они пишут под моими фотографиями в блогах, лучше вообще не читать! Со стыда сгореть можно.

Заходит преподаватель, его строгий голос вырывает меня из размышлений. Я сосредотачиваюсь на лекции, пишу торопливо конспект. Мы с Сашей сидим на первой парте, чтобы не упустить ни единого слова.

Когда через три часа я выхожу из корпуса, то замираю в счастливой панике. Тарас! Собственной персоной! С букетом цветов. В Москве!

Стоит поодаль, смотрит на меня и улыбается. Брови вместе свел, раскаивается. Покорно ждет, когда я его замечу. Конечно, замечу! Как иначе-то?

Как он нашел меня? Вот ненормальный! А улыбка уже растягивает губы. Я так сильно по нему соскучилась! Так сильно!!

Два дня пролетают на одном дыхании. Вчера мы с Тарасом прогуляли три часа, пили какао в кофейне и… целовались. И сегодня столько же. К сожалению, Тарасу уже пора улетать, он много работает у отца. Вырвался буквально на пару дней. Я проводила его до вокзала и поехала домой.

Пришлось пропустить учебу, чтобы провести с ним время. Бабушка по-прежнему держит руку на пульсе, завалиться домой поздно вечером без объяснений я не имею права. А Виолетта Степановна прекрасно знает мое расписание.

Настроение приподнятое, я даже целую диктатора в щеку. Тарас сказал мне столько приятных слов! Тысячу раз извинился за резкие требования и грубые слова. Мат я, по-видимому, и правда себе придумала. Я его понимаю. Он волнуется. Я здесь одна, еще и фотографируюсь на сцене. Он за тысячи километров и переживает.

— Отец звонил тебе? — спрашивает Виолетта Степановна. У нее явно хорошее настроение. Это отлично, значит, она не догадывается о моих тайных свиданиях.

— Нет, а должен был? Что-то случилось?

— Увидишь, — улыбается она. — Скоро всё узнаешь. Иди пока ужинать.

Пожимаю плечами.

Спустя пару часов странное поведение бабушки начинает меня беспокоить. Порхает вокруг меня, предлагает вместе чай попить третий раз за час. Смотрит как-то… странно. Словно я смертельно больна и она пытается запомнить меня до начала проявления симптомов — румяной и с блеском в глазах. Я даже очки пару раз протираю, не показалось ли.