Сопротивляйся мне

— Бабушка, привет! — весело здороваюсь я. Захожу в квартиру и бросаю сумку у порога. Устала. Кроме того, чувствую себя взбудораженной и опустошенной после сцены. Оказывается, столь сильное внимание крайне утомительно. — Эй, вы дома?

— Я в комнате смотрю сериал, — отзывается Виолетта Степановна. Говорит медленно. Она всегда растягивает слова, произносит их почти по слогам. — Не кричи так сильно, у меня уши закладывает. У тебя всё хорошо, Анжелика?

— Да, замечательно! — говорю я несколько тише. Разуваюсь и спешу мыть руки, затем к холодильнику. Страшно голодная. А еще глаза устали от линз, хочется их, наконец, снять и надеть очки.

По пути я позвонила маме и рассказала о победе в конкурсе. Отправила селфи, где стою накрашенная и в короне. С лентой, перекинутой через плечо по типу портупеи. Мама разделяет папины строгие взгляды, она тихая и скромная, но при этом всегда занимает мою сторону. Она порадовалась моей победе. Попросила не забывать об учебе, потому что никто даже не подозревает, какого колоссального труда ей стоило убедить отца отпустить меня в Москву. Он переживает, что я пойду по наклонной. Но лично я считаю, что стою на взлетной полосе. Движки моего воображаемого боинга набирают обороты, вот-вот моя жизнь пойдет на взлет!

Долго читаю перед сном, засыпаю около часа ночи. Утром просыпаюсь от будильника. По привычке первым делом тянусь к телефону и замираю. Десять пропущенных от отца и Любимой Маринки!

«Любимая Маринка» — так в телефоне записан мой парень Тарас. Необходимая конспирация. Я знаю, что бабушка любит пошариться в моем сотовом. И попробуй возмутись!

Я захожу в инстаграм и ахаю. Море отметок! Всюду фотографии с конкурса. Громкие заголовки: «На факультете прикладной информатики отыскалась безупречная жемчужина», «Самый красивый математик в городе», «Потрясающие кудряшки!»… Боже! Я и не знала, что нас так много снимали. После прошлой олимпиады по информатике, например, в сети не появилось ни одного нового блога. А Саша в ней заняла первое место!

Поначалу холодею от страха — отец узнает, Тарас узнает, все узнают… позор! О чем я только думала?!

А потом меняю свое мнение. Фотографии замечательные! И я получилась практически на каждой. Волнистые волосы лежат превосходно, платье по фигуре. Ничего вульгарного или вызывающего. Улыбка милая, не натянутая. Вырез неглубокий.

Но, когда набираю номер отца, по-прежнему волнуюсь. Мне вдруг становится дико страшно, что из-за моей дурацкой выходки отец заставит меня вернуться домой. И прощайте учеба и возможность самой зарабатывать. Ужас распускает свои влажные щупальца и поглаживает вдоль позвоночника. Боже, Колька Сурков мне даже не друг! Стоило ли отстаивать его поруганную честь столь высокой ценой?!

— Да? — слышу низкий голос отца. Моего папу в нашем городишке боятся все. И я — номер один в списке трусов.

— Папулечка, привет! — шепчу я. — Насчет этих фотографий… конкурса и всего прочего…

Папа молчит пару мгновений, а потом я слышу его голос и чувствую, как мои щеки начинают гореть. А сердце колотится. На разрыв. Отчаянно, как у загнанного зайчишки.

Саша зовет меня производным от Лики — Ликаном, что означает оборотень. Но если оборотни в книжках и кино сплошь волки да медведи, то я в любой волнительной ситуации превращаюсь в зайца. Пугливого и «вызывающего наименьшие опасения», как написано в Википедии.

Глава 2

— Доченька, какая же ты… — отец делает паузу.

Я не дышу.

— Папа, прости, — пищу в трубку. — Больше не повторится!

— Какая же ты красавица! Как на Веру-то похожа. Господи!

Вера — это папина младшая сестра, она умерла еще до моего рождения. Но все знают, что отец сестренку очень любил. Говорят, он стал таким черствым и бескомпромиссным именно после смерти Веры.

— Папа… ты не сердишься? Я не знала, что будет столько внимания. Подумала, дурацкий конкурс. Хотелось утереть нос Марте. Помнишь, я рассказывала про Марту? Она пытается унижать меня, утверждает, что я одеваюсь как старуха. Я не искала излишнего внимания. Я ж прошлую сессию закрыла на одни пятерки. И следующую закрою так же. Даже, наверное, досрочно. И домой приеду пораньше.

— Хорошо, Лика. Не сомневаюсь. А то, что развлеклась, — так ничего страшного! Девушки в нашей семье всегда славились исключительной красотой и талантами, — произносит он с гордостью. — Главное — не заиграться в эту опасную игру. О чем мы говорили?

— Я помню каждое твое слово, — быстро соглашаюсь. В детстве я, как и многие девочки, мечтала стать актрисой. Но отец категорично заявил, что актрисы и модели сплошь одни гризетки. Я тогда не поняла, кто это такие, со мной никто никогда не обсуждал тему секса и прочего. Но уже в шесть лет я уяснила четко, что это слово имеет явно негативный оттенок. И пообещала себе, что лучше умру, чем стану девицей свободных нравов. Пожив в Москве среди современных людей, я, конечно, немного пересмотрела свои взгляды. Умирать больше не собираюсь.

Но и отказаться от убеждений, взращенных внутри годами, не так-то просто.

— Я не ожидал, — продолжает отец тем временем, — что моя дочка так быстро вырастет! Из папиного ангела станет настоящей красавицей!

— Мне уже двадцать один, пап, — смущаюсь я. — На следующей неделе. Спасибо! Мне очень приятны твои комплименты. Ты ведь знаешь, как много для меня значит твое одобрение.

У самой кожу покалывает от удовольствия. Получить открытую похвалу от Артёма Гловача — не кивок головы, не одобрительный взгляд, а добрые искренние слова — многого значит. Он мной гордится.

Мы разговариваем еще минуту, после чего отец торопливо сухо прощается. Он занимает высокую должность в прокуратуре, ему некогда болтать о пустяках. Последнее — женская прерогатива.

Женская так женская. Кто я такая, чтобы спорить? Киваю себе и снова утыкаюсь в инстаграм. Рассматриваю свои фотографии, любуюсь. Неужели это всё я? Обычно я стесняюсь привлекать к себе лишнее внимание, но тут нужно было обойти Марту. И я из вредности улыбалась широко, двигалась свободно. На сцене будто второе дыхание открылось.

Тарасу не перезваниваю, потому что дома бабушка. При ней говорить опасно. Я плохо умею лгать, она сразу догадается, что на том конце провода никакая не Марина — моя близкая подруга. Мы с ней вместе закончили женскую гимназию. Сейчас она учится в колледже в нашем родном городе.

За завтраком болтаю с бабушкой о погоде. Ем омлет. А потом вдруг беру мобильный и помещаю на аватар в социальной сети фотографию с конкурса. На меня начинают подписываться незнакомые люди, ставить лайки, мне нравится следить за этим процессом.

— Да убери ты телефон! — ругается Виолетта Степановна. — И без того слепая, ничего не видишь в метре, еще и от экрана не отрываешься.

Я поправляю очки и быстро откладываю мобильный на стол подальше от себя. Опускаю глаза. Если бы мне было нечего делать, я бы добавила в Википедию запись о том, что главный антоним слова гризетка — это Виолетта Степановна. Женщина крайне строгих взглядов на жизнь. В молодости она отказала всем ухажерам и прожила жизнь девственницей, чем безмерно гордится. В день моего рождения она взяла на себя ответственность блюсти мою честь, хотя никто ее, в общем-то, об этом не просил.

— Какие планы на день? — спрашивает бабушка, немного смягчившись.

— Учиться, — пожимаю плечами. — Если Саша сможет оторваться от своего английского, то сходим в кино.

На фильм с Генри. Саша его обожает. Наверное, это ее любовь номер три. Тайная, разумеется. «Ведьмака» мы пересмотрели четыре раза. Про супермена я вообще молчу.

— Ты бы тоже занялась английским, — наставляет бабуля. — Сейчас без языка никуда.

— Я занимаюсь. Я же программист.

— Техническим. А разговорный? Тебе следует больше времени уделять учебе. Выйдешь замуж, поедете с мужем в Париж или Мадрид. С кем ты там будешь говорить на техническом английском?