Страница 17 из 19
На КПП сообщаю, что я к Новикову по его просьбе. Мне кивают на здание:
– Дальний вход, второй этаж, там подскажут.
На втором этаже упираюсь в парный пост ресепшн со стойкой, с которого одна из девушек меня провожает по коридору в неприметную дверь. За дверью обнаруживаю что-то типа оранжереи, письменного стола и Роберта Сергеевича, прохаживающегося вдоль кадок с какими-то кустами. Растения выставлены вдоль стеклянной стены, глядящей на юг.
– Здравствуйте, Лена просила к вам подъехать что-то забрать. Сказала, вы знаете, что именно, – жму протянутую руку.
– Ты обедал? – спрашивает Роберт Сергеевич, присев на корточки перед маленьким, по колено высотой, сейфом, стоящим прямо на полу под кустами.
– Нет, спасибо, только что накормили.
– Вот это передай Лене. Пусть она выберет цвета, положит в отдельные пакеты и пронумерует – это Зое Андреевне на юбилей подарок, – Роберт Сергеевич передаёт мне маленький полиэтиленовый пакет с какими-то цветными, кажется, драгоценными камнями. – Пожалуйста, скажи ей, что она должна это сделать до двенадцати завтра, чтоб осталось время на работу.
– Роберт Сергеевич, мне стоит вызвать машину? – не тороплюсь ничего брать. – Тут на какую сумму?
– Из расчёта восемьдесят за карат, пятнадцать карат, максимум на полторы тысячи долларов, – отвечает Ленин отец.
– А-а-а, тогда ладно, – беру у него пакет. – Я думал, намного больше.
– С чего? – удивляется Роберт Сергеевич. – Это ж не сапфиры, не изумруды, не рубины. Так, топаз вперемешку с хризопразом…
– Я в этом не понимаю, – честно поясняю.
– Так, я не обедал – может, всё-таки, присоединишься? – закрывает свой сейф Ленин отец.
С другой стороны, делать мне нечего. Дома пусто. Читать и учиться сейчас однозначно не смогу – просто ничего не усвою.
– Если позволите, – соглашаюсь, чтоб сбросить напряжение последних суток в компании и убить время.
– Пойдём.
Он ведёт меня на первый этаж, потом – в цоколь, где обнаруживается небольшая оборудованная кухня, какие обычно делают в новых офисах для удобства персонала.
– Сейчас посмотрим, что у нас с обеда осталось, – Роберт Сергеевич начинает доставать из холодильника одноразовые пластиковые контейнеры с едой.
– Пропустил сегодня обед со всеми, сейчас буду навёрстывать. Врачи и Зоя постоянно ноют о режиме, – поясняет он, раскладывая баклажаны, мясо и рис по двум тарелкам.
Не чинясь, присоединяюсь к нему за столом напротив, пробуя по очереди всё, что лежит на тарелке:
– Спасибо. Вкусно.
– Мы на весь этот офис заказываем обед с доставкой – тут особо поесть негде. Компания, которая нас кормит, вполне пристойная. Я лично к понтам равнодушен. Потому – приятного аппетита.
Судя по тому, как Ленин отец уверенно знает, где что лежит на кухне, он действительно обедает тут регулярно, обслуживая себя сам.
– Как твои успехи?
– Пока не пойму. Ответственности, по факту, нагрёб выше крыши. А по отдаче пока не понимаю, чего ждать, – описываю реальное положение вещей, не вдаваясь в подробности.
– На мойке или у Котлинского?
– Вышло так, что и там, и там. На мойке – этап делегирования. Взяли пару сотрудников, которые «руки». Но отвечаю за результат я. Есть чего опасаться.
Ловлю себя на том, что вроде бы и ел совсем недавно, но всё оказывается настолько вкусным, что непроизвольно добавляю себе вторую порцию баклажанов из контейнера.
Ленин отец замечает моё движение и говорит:
– Только не стесняйся. Это всё нужно съесть. Мы с тобой едим последними, остальные давно пообедали. Я раза три в неделю обедаю специально вот так, со всеми. Как тебе?
– Спасибо, на вкус очень пристойно! – искренне говорю, не кривя душой. Потом продолжаю свою исповедь: – Кроме мойки, ещё у Котлинского в клинике – сложный случай. Я участвую. Года полтора не могли точно поставить диагноз, всё зашло слишком далеко.
– А каким образом это на тебя вешают? – живо и, кажется, искренне интересуется Роберт Сергеевич.
– На меня не вешают. Просто я – единственный, кто может попытаться помочь, – снова поясняю, не уходя в детали. – Если не секрет, а Вова с вами в одном здании?
– Сегодня – нет. Он же на стажировке. Ездит с опытными людьми по отделениям, вникает в детали. Его сейчас, как того волка: ноги кормят.
– Роберт Сергеевич, извините за дурацкий вопрос, я абсолютно не в курсе этой части законодательства. То, что я сейчас через весь город эти камни повезу – это нормально? Могу спросить, откуда они?
– Нормальный вопрос. Можешь. Банк – один из основных акционеров ювелирного завода «ПЕРСОНА». Как сертифицированное ювелирное производство, завод закупает через наш банк металлы в качестве сырья, а лично я беру с завода в обмен такие вот камни – их Зоя любит. В транспортировке и владении как банковскими металлами, так и камнями, нет ничего противозаконного.
– Я же не сталкивался. Я с чего-то решил, что лицензия нужна, – сознаюсь в своей дремучести.
– Лицензия нужна на производство и на торговлю, как оптовую, так и розничную. На то, чтоб везти по городу домой, физическому лицу ничего не нужно, – краем рта улыбается Роберт Сергеевич.
– А можно, ещё вопросы позадаю? Интересная тема, – мне правда интересно, но я не знаю, есть ли у Лениного отца сейчас время на общение со мной.
– Да без проблем. У меня время есть. Если ты не торопишься – давай поболтаем.
– А что есть банковские металлы? Чем они отличаются от небанковских?
– Чтоб понятно для тебя, банковские металлы – аналоги валюты как инструмента аккумулирования финансов. Их четыре. Золото, серебро, платина и палладий – он тоже платиновой группы. Есть банковские счета, на которых хранится валюта. А есть – «металлические» счета. Ну, например, у тебя на счёте может быть или двести тысяч долларов, или четыре килограмма золота.
– А золото я могу снять со счёта вместо денег? – тема почему-то меня затягивает.
– Конечно. В качестве денег. Это и есть основной канал поставки сырья для «ПЕРСОНЫ». Если упрощённо: завод кладёт на счёт деньги. Потом конвертирует их в банковский металл по текущему биржевому курсу. Получившееся количество металла забирает у нас в слитках. Производит свои украшения, продаёт, получает наличные и дальше снова идёт к нам: конвертировать полученные деньги в металл, – улыбаясь, поясняет Роберт Сергеевич. – Плюс прибыль, конечно.
– Если не секрет, а прибыль в таком бизнесе большая? Заранее извиняюсь за прямоту вопроса, но очень интересно, – видимо, мой интерес написан у меня на лице, потому что Ленин отец улыбается, откидывается назад, сцепляет руки в замок за головой и отвечает:
– Да ничего секретного. Бизнес требует столько лицензий, что никакими секретами в нём и не пахнет. Если вести дело честно… Прибыль обычно порядка пяти долларов на грамме. При текущей среднегодовой цене в пятьдесят.
– Это около десяти процентов? Не много, – качаю головой. – Я стереотипно думал, что ювелиры в золоте купаются.
– Заблуждение, – смеётся Роберт Сергеевич. – Ты ещё не забудь к этим десяти процентам прибавить два процента на угар. Вернее, отнять пару процентов.
Видя, что я не понимаю, объясняет дальше:
– Чтоб получить из слитка изделия, слиток вначале надо расплавить.
– Это понимаю. А потом?
– Физика. Когда золото из твёрдого состояния переводится в жидкое, при плавке часть его испаряется. В сегодняшних литейных автоматах – в среднем два процента.
– Двадцать грамм на каждом килограмме? – удивляюсь.
– Это еще не много, – качает головой Роберт Сергеевич. – Раньше, говорят, на государственном производстве чуть не до семи процентов на угар сбрасывали – технологии были примитивнее.
– Ничего себе… Получается, экономика ювелирного бизнеса ни в какое сравнение не идёт по прибыльности с сельским хозяйством, – мысленно прикидываю гипотетические варианты.
– Точно, – кивает Ленин отец. – В растениеводстве прибыль может составить до трёхсот процентов в год. И это у нас, в нашей географической зоне, где только один урожай в год. А вот во Вьетнаме, где снимают три урожая за год, сельское хозяйство по прибыльности намного обгоняет самую козырную ювелирку – может, даже самих Тиффани.