Лучник

— В верхние лазареты их. Там в каждом коек двадцать найдётся. Если не хватит — пусть тащат в целительские караулки, — и вдруг, грубо выругавшись, с грохотом впечатал кулак в стену. — Пёсьи недоумки! Что б их…

— Эй, Лер, тихо… — успокаивающе положил руку на плечо целителю Гайр. Тот раздражённо дёрнул головой. А потом, кивнув другу, двинулся к соседней койке, уже на ходу разворачивая очередное заклинание.

Наилир бросил взгляд на Кеарана, который всё ещё выглядел бледным и измученным, но буквально на глазах восстанавливал силы.

И вдруг нахмурился.

— Где Наэри? Он должен был уже вернуться, даже если за водой пришлось идти в хранилище.

Гайр оглянулся и лишь сейчас сообразил, что мальчишки подозрительно долго нет.

Третий Страж, не дожидаясь чьего-либо ответа, в несколько широких шагов пересёк лазарет (что было непросто, поскольку приходилось обходить не только койки и хлопочущих вокруг целителей, но и тут и там стоящие прямо на полу носилки). Открыл дверь в приёмный покой.

— Гайр, найди его, быстро! — вдруг резко приказал он, и Гайр невольно вздрогнул, услышав в голосе своего тестя нотки нешуточной тревоги.

Внутри недобро кольнуло. Не тратя времени, он поспешно настроился на артефакт контроля и вызвал перед глазами образ башни, отыскивая на её призрачных коридорах знакомое сознание.

И по спине пробежал озноб.

— Отец, его нет в Башне…

Глава 26. Родственные разногласия

Кеаран оказался прав. Попытки захватить пыточную камеру начались почти одновременно с началом бойни во дворе. В ход шло всё: магия, грубая сила, даже взрыв-камень, несмотря на то, что для башни, да и для всей крепости, это было крайне рискованно. Эльф крутился как безумный волчок, стараясь не только отразить нападения, но и оставаться незамеченным для нападающих. Раскрывать им своё присутствие, как и суть своей магии он, разумеется, не собирался. Но и спуску нападающим не давал. Говоря Наэри о том, что вне Третьей Башни, где ему дали разрешения колдовать, он ничего не может сделать, он сильно слукавил. Скорее, мог бы — но со слишком большими издержками. Да и мальчику пора было обретать уверенность в своих силах, а главное — чувствовать себя причастным к спасению сестры.

Сейчас же, когда никакие «воспитательные мотивы» не сдерживали его, Эран намеревался как можно сильнее нарушить планы нападающих — в чём бы они ни заключались.

В самый разгар этих «танцев с вуалями» маг вдруг почувствовал нечто, заставившее его сначала замереть, а затем, разом отшвырнув противников мощным порывом ветра, потянуться к своему амулету.

— Где Наэри? — безо всяких «вступительных речей» бросил он в амулет.

Этажом выше Гайр, из чьего амулета внезапно раздался голос мага, до хруста стиснул зубы и на миг прикрыл глаза.

— Пропал, — откликнулся он сдавленным голосом. — Вышел в соседний покой и исчез.

Замолкли все. Даже раздающий приказы целителям Лерон, у которого, казалось бы, не было времени отвлекаться на обсуждение пропажи.

— Ясно… — голос Эрана словно звякнул сталью.

Повисла тишина. В гробовом молчании Третий Страж вышел из целительского покоя. Выглядел он при этом настолько страшно, что замер над стонущим раненым, уставившись в спину сюзерену, даже Лерон.

Спустя четверть щепки он появился вновь — со стаканом воды в руке. Выпрямленная до хруста спина, застывшее в выражении неживого спокойствия лицо… Молча отступил с пути Гайр, не решаясь окликнуть тестя. Только дёрнулся на горле кадык. А Наилир протянул стакан Кеарану и склонил голову в уважительном поклоне.

— Приношу свои извинения за задержку, господин маг.

Кеаран на миг опешил, затем взял стакан, что-то намереваясь сказать, но не успел. Из амулета Гайра снова раздался голос Эрана.

— Я найду его. Через связь ученика и наставника. Но кто-то должен заменить меня здесь, внизу, иначе подвал, а с ним и часть башни — а то и крепости — попросту разнесут.

Третий Страж резко развернулся. На его лице мелькнуло что-то вроде надежды, а Гайр, вновь погрузившийся в транс подключения к «Защитнику», моргнул и нахмурился.

— Я сейчас отправлю вниз боевую звезду магов, — после мгновенного раздумья откликнулся он. — Есть что-то, что они должны знать? Уровень сил нападающих? Характер магической атаки?

— Используют в основном стихийную магию. Судя по силе атаки и паузам, амулеты с перезарядкой. Но мощные и с разным зарядом. Ещё взрыв-камень и бочки со смолой и маслом. Но этот запас, думаю, я им слегка проредил, — в голосе мага послышалась усмешка. — А вот сколько их, сказать сложно. Думаю не больше десяти человек…

— Стихийную магию против тебя… — Кеаран спрятал неуместную улыбку за стаканом с водой.

Гайр, судя по всему, тоже оценил наивность нападающих, поскольку по его губам против воли скользнула слабая, неприкрыто злорадная улыбка. Вряд ли он, впрочем, мог представить себе истинный масштаб способностей Эрана.

— Отправляю два звезды, через пару щепок будут внизу, — и после паузы, отправив вызов своим подчинённым, — Мы можем чем-нибудь помочь?

— Я свяжусь, если понадобится помощь, — отозвался эльф.

Дождавшись прикрывающих магов, эльф покинул подвал и, найдя подходящее место, закрыл глаза.

Наэри по-прежнему в крепости. В Третьей Башне. Но… карман? И барьер довольно мощный. Вытащить парня наружу не выйдет. В лучшем случае — покалечится. А вот попасть туда самому, пожалуй, получится…

***

Знай Наэри о колебаниях наставника, он бы, пожалуй, согласился бы и на вариант «покалечился» — лишь бы сей же миг исчезнуть оттуда, где против своей воли очутился. Однако такой возможности ему никто не предоставил.

Юноша медленно, словно захлебнувшийся пловец, вырывался из стискивающих его объятий беспамятства. Во всём теле была невероятная слабость. Не просто всеобъемлющая а, казалось, буквально раздирающая на части. Попытался открыть глаза — и не смог даже поднять неподъёмных век. Попробовал пошевелиться — но вместо этого лишь ощутил, как прокатилась по телу слабая дрожь. Казалось, из него в один момент вынули все кости и оставили его безвольным куском плоти болтаться в закружившем его… водовороте? Камневороте? Все попытки вспомнить, что с ним происходило, утыкались в мягкую, но неподатливую стену то ли беспамятства, то ли просто бреда.

В голове нехотя, урывками всплывали какие-то невнятные тени воспоминаний. Холодные, воспринимаемые скорее сознанием, нежели телом прикосновения чего-то бесплотного, но невероятно мерзкого. Бесконечное неторопливое кружение серых щупальцев то ли тумана, то ли чего-то, лишь притворяющегося им — обманчиво неторопливое кружение, в котором, как кошмар, длилась и не прекращалась безболезненная, но одновременно невыносимо тягостная агония: словно оборванный на середине вздох, остановленный на полушаге удар сердца. Бесконечная мучительная попытка набрать воздуха в бессильно трепещущие лёгкие.

К горлу подкатывала тошнота — не та, что знакома каждому, кто хоть раз хватил лишку в кабаке, а та, которую может испытать разве что захлёбывающийся в болоте человек. При условии, что льющаяся в горло жижа обладает собственной злой волей и, подобно скользким щупальцам, втягивается не только в лёгкие, но и в желудок, и даже в сам мозг, самостоятельно пробивая себе путь там, где он не предусмотрен природой.

Не смерть — нечто, куда худшее, чем вотчина Серой Хозяйки. Боли не было. И это, почему-то, пугало больше, чем самые страшные пытки. Её не было до сих пор — словно и боль, и страх остались где-то вовне, в мире, принадлежащем живым. А сам он способен лишь осознавать весь ужас своего положения, но не в силах испытать его.

Словно он уже был мёртв. Мёртв, но, по какой-то причине, всё ещё привязан к собственному разлагающемуся телу.

…Выкручивающая внутренности тошнота медленно проходила, и способность мыслить, выбитая смявшей его волной незнакомой магии, по капле начинала возвращаться. И вместе с ней возвращалось восприятие собственного тела.