Лучник

Наэри прерывисто вздохнул. Поперхнулся бездымным, вымораживающим воздухом, словно болотной жижей. Закашлялся — и тут же, вспомнив наказ Эрана, поспешно зажал себе рот рукой, глуша звук. По ушам ударило болью; и стало неважным тут же, раньше, чем успело осознаться.

Юноша в оцепенении повёл взглядом, пытаясь понять, что ему делать теперь. Он сомневался, что там, за охваченными огнём дверями, ещё был кто-то живой. А если и был — то… Языки чёрного пламени обжигали холодом даже здесь, на расстоянии нескольки шагов.

Взгляд зацепился за дверь — единственную, не перекрытую чёрным пламенем. Наэри отвёл глаза, лихорадочно пытаясь сообразить, где теперь искать тира Кеарана и своих родных.

Вновь повернулся к двери. Мысль, пришедшая в голову, казалась бредовой — но с каждым мгновением в её подтверждение из памяти всплывали всё новые и новые картинки. Незнакомый маг, спасший сестру — сестру, которую один из лучших целителей Крепости, Лерон, признал безнадёжной. Его собственная рана, зажившая за день и ночь — хотя должна была заживать не меньше лунной четверти. Странная, ни на что не похожая магия учителя и его брата…

Магия учителя!

Наэри опустил взгляд на лук, который так и нёс, зажатый в руке. И план, начавший вырисовываться в голове, уже не показался таким невыполнимым.

Одно юноше казалось сейчас неоспоримым: если лишь одна комната во всём лазарете не затронута этой чуждой магией, значит, именно там должно быть что-то — или, надеялся он, кто-то — что этой магии мешает.

Гадать, почему этот «кто-то» не выйдет и не сделает хоть что-нибудь с ледяным огнём, и есть ли смысл вообще туда так рваться, или это западня, он не стал. Времени не было. Вскинув Аснаэ, Наэри принялся цепко оглядывать лазарет, пытаясь понять, как должна упасть солнечная сесть, чтобы сдержать пламя.

И почти тут же понял, что, похоже, никак. Он не сможет накрыть весь лазарет, по крайней мере, его дальнюю часть, не видимую от входа. А если и сможет — чем это поможет ему добраться до, как надеялся, тира Кеарана, если сам всё равно должен будет оказаться внутри, чтобы пройти к заветной двери? Что-то подсказывало ему, что прикасаться к этой непроглядной стене — плохая идея.

А что, если ему и не придётся? Он задумчиво пробежался глазами по тускло светящимся на серебряных рогах рунам. Знак солнечного света так и просился прикоснуться к нему, объединить с волей, воспользовавшись уже знакомой солнечной сетью. Но… Нет. Её их враги уже видели — там, в подвале. А значит, подготовились бороться именно против неё. Его шанс — те руны, которыми он пока не пользовался. Краплёная карта в рукаве, которую, хотелось надеяться, не смогли предугадать заговорщики.

Наэри неуверенно провёл пальцами по изгибу лука. Вода? Это решение так и напрашивалось, но точно ли этому огню вода будет помехой? Ветер? И куда сдувать — в окно, на внутренний двор, где, возможно, ещё остались живые защитники? Просто в сторону от двери? Чтобы отброшенная волна, чего доброго, хлынула обратно, перекрыв обратный путь? Луна и Звёзды? Чем они могут помочь…

Взгляд Наэри пробежал по каждому из символов и остановился на последней, той, с которой учитель просил быть особенно осторожным. Гнев. О, да, он сейчас был полон гнева — хватило бы сжечь в пепел целый город! Выстрелить стрелой собственной ненависти, собственного справедливого гнева — не в лижущий стены чёрный огонь, а в тех, кто его создал. Вряд ли эта злая магия сможет существовать после смерти своего хозяина.

Сейчас он был уверен, что сможет: выстрелить, не видя цель, ведомый лишь собственным гневом и желанием наказать тех, кто уже причинил его семье столько горя.

…Он неохотно отвёл взгляд от призывно мерцающей руны. Нет. Как бы ни хотелось, но — нет. Он не знает, что будет, если он сделает этот выстрел. Не знает даже, виновен ли в чём-то создатель этого огня, или он — такой же пленник, каким был недавно Гайр, готовый на убийство ради спасения детей?

Тогда… Наэри вспомнил, как в детстве они с друзьями ныряли в реке, собирая раковины жемчужниц. Утащенный у кухарки горшок — на голову, камень потяжелее в руки… Главное — нырнуть правильно, так, чтобы под пузатым горшком сохранилось немного воздуха. И тогда…

Наэри вдруг почувствовал, что его колотит озноб. От холода медленно подбирающегося ближе огня? От страха? Он поспешно стиснул зубы, сдерживая дрожь. И решительно поднял лук, ловя взглядом символы Воли и Ветра. Натянул тетиву. Несильно, ему ни к чему проламывать потолок. Ему и нужно-то лишь немного воздуха и щит от чёрного пламени… Невидимый горшок, под которым можно будет пройти к двери, за которой, хотелось надеяться, будут те, кого он должен найти. Или нет — не горшок, воздушный пузырь, защищающий не только сверху и с боков, но и снизу.

Главное — выстрелить правильно…

Наэри задержал дыхание. И, сглотнув, спустил тетиву.

На голову словно упала невидимая шапка снега. Бесплотного… Но отчётливо ощутимого. Окутала густой, колеблющейся стеной, плотным прозрачным коконом диаметром в его собственный рост. Юноша медленно опустил лук. Неуверенно пошевелился, словно примеривая на себе новую одежду. «Кокон» перемещался вместе с ним, чутко реагируя на каждое его движение.

«Теперь главное — удержать концентрацию…» — мелькнула в голове очень несвоевременная мысль. Наэри упрямо стиснул зубы. И, задержав дыхание, осторожно шагнул через порог, туда, где тонул в языках ледяного чёрного огня коридор лазарета.

В шаге от чёрной стены он невольно остановился, не решаясь двигаться дальше. Пришлось покрепче прикусить губу и мысленно напомнить себе, что от него, быть может, зависит судьба родных и всей Башни. И медленно, боясь увидеть, что прозрачный пузырь не в силах удерживать колдовское пламя, двинулся вперёд.

Но пузырь держался. Первые смоляные языки едва слышно зашипели, соприкоснувшись с ним, заплясали, пытаясь достать Наэри. Но юноша сделал ещё шаг — и пламя неохотно расступилось, расступаясь в стороны.

Второй. Третий. Четвёртый.

На двенадцатом шаге счёт закончился, и Наэри, успевший вспотеть от напряжения так, словно тащил на плечах мешок с камнями, толкнул заветную дверь.

И, чуть не падая от усталости, переступил порог.

Чуть не упав в следующий момент от облегчения. Карилли. Лежащий рядом с ней, крепко обнимающий её Гайр. И застывший рядом брат Эрана, темноволосый Кеаран. Сейчас — сосредоточенный настолько, что казался погружённым в транс.

И здесь, в этой комнате, не было ни следа чёрного пламени.

Услышав шум за спиной, Кеаран резко обернулся.

— Наэри? — резко поднявшись, целитель в один шаг оказался рядом. Положил руки на плечи парню, чуть встряхнул, заглядывая в глаза. — Что…

Вдруг замер, что-то словно поняв или увидев.

— Вот же… — рывком подхватив пришедшего на руки, тут же усадил в появившееся кресло. — Гайр, мне нужна моя сумка. А ты молчи. Пока не выпьешь то, что я тебе дам, молчи, понял? Даже если крепость рушится.

Наэри, уже собравшийся было вывалить на целителя всё, что происходило в крепости, поспешно захлопнул рот. Проследил, как подорвавшийся Гайр осторожно перекладывает спящую Карилли со своего плеча на подушку. С каким-то убийственным спокойствием отметил, что сестра выглядит не такой прозрачной, как вчера в подвале, а Гайр, метнувшийся к окну за сумкой целителя, наоборот, бледен и измучен.

А потом понимание того, что он видел — мимо чего он только что прошёл — накатило волной прибоя, и Наэри без сил осел в кресле, чувствуя, как резко начинает плыть куда-то в сторону комната вокруг него. С тихим, едва слышным хлопком лопнул воздушный пузырь, до этого послушно перемещавшийся вместе с ним.

Негромко выругавшись, целитель, не оборачиваясь махнул рукой, накрепко запирая дверь, а затем поднял голову на Гайра, ожидая сумку.

— Кто же так ненавидит вашу башню, м?

— Что с ним? — вместо ответа спросил Гайр, протягивая требуемое и с тревогой глядя на тяжело дышащего шурина.

Кеаран взял свою сумку, вытащил из неё несколько флаконов и стал смешивать содержимое.