Лучник

— Они плохо соображают, что делают. Не понимают где они и что происходит. И многим из них ещё и страшно. Эмоции «повару» тоже не нужны.

Ниари тяжело прикрыл глаза, и его шатнуло. Представил, судя по всему — а воображение у мальчишки было живое.

— Их нельзя убивать, — вдруг тихо, с пугающей решимостью проговорил он. И взглянул прямо в глаза эльфа. — Что будет с ними, если я в них выстрелю?

— Я уже говорил тебе, я не убийца. И тебя убийцей не сделаю. Они ослабеют, уменьшатся, и это позволит мне поймать их в своеобразную «клетку». До тех пор, пока не появится способ и возможность вернуть их обратно. Тех, кого мы сможем вернуть. Кого будет куда возвращать.

— Прости… — Ниари виновато опустил глаза. Вспомнил. И ведь совсем недавно, казалось бы, был тот разговор, а вот поди ж ты — успел замылиться в памяти, скрыться под ворохом нахватанных с детства стереотипов и страхов. Мгновение неловкости — и он встряхнулся, как собака, решительно выпрямился, по-боевому перехватывая лук. — Тогда мне, наверное, и впрямь нужно попробовать уже сейчас? Стрелять?

— Только не в доме. Боюсь твои родители и так слишком… Под впечатлением, — усмехнулся эльф. — Но само решение очень разумно. Идём.

Он снова направился к выходу.

— И не волнуйся, когда мы закончим — вернёмся сюда, и эту ночь ты проведёшь дома. А потом попрощаешься по всем правилам и движениям души.

Мальчишка быстро оглянулся на покои матери и, с явным облегчением выдохнув, заторопился следом. Сам он не решился бы даже спрашивать, вернутся ли они ещё к его родителям, помня о том, как мало у них времени. Но мимолётное обещание наставника явно сняло с его души огромный камень.

***

Как только они свернули в основной коридор, Ниари ненавязчиво обогнал Эрана и поспешно указал на одну из арок.

— Мы можем пройти во внутренний двор. Там есть стрельбище, и выйти можно сразу к лесу, не через город. Только вернуться этим же путём потом не получится, у меня нет амулета входа.

— Веди. С обратным путём разберёмся на обратном пути, — кивнул Эран.

И Ниари, с готовностью распахнув двери, первым нырнул в прохладу затемнённого коридора, показывая путь. Заблудиться здесь, пожалуй, и впрямь было несложно. От основного перехода отходили ещё несколько дверей и коридоров: замок, со стороны города выглядящий, как средней зажиточности поместье, на деле представлял собой огромную крепость, пронизывающую собой землю на десятки футов и соединённую с остальными башнями, составляющими внутренний периметр обороны Стены.

На стрельбище, на удивление, оказалось пусто. Время Змеи в любой из Крепостей империи — самое суматошное и напряжённое время: полуденный караул уступает пост сумеречному, спешат доделать дневные дела замешкавшиеся ремесленники, ученики и подмастерья старательно тренируются, чтобы не ударить в грязь лицом на вечерней поверке. Сегодня же…

Ниари с явной растерянностью оглядел пустой двор, удивлённый отсутствием как упражняющихся в стрельбе воинов, так и вездесущих мальчишек, на его памяти вечно путающихся под ногами у взрослых. Но времени было в обрез, и он, не озвучивая своего недоумения, поспешно двинулся к ближайшей площадке, где в установленной на треноге мишени уже торчало несколько стрел.

Стал в привычную позу, глубоко вздохнул, находя глазами цель.

И заколебался. Нахмурился, неуверенно поднимая лук, медленно, словно через силу, оттянул пустую тетиву…

Вид у него с каждым мигом был всё более беспомощным и несчастным.

— Эран, — заметно дрогнувшим голосом окликнул он эльфа, — Ты сказал — солнечный свет и воля. Значит… Значит, стрелу я должен просто представить? Выстрелить, как будто она есть, но…

Он запнулся и договорил совсем растеряно:

— Но вместо стрелы — свет?

— Всё верно. И чем больше ты натягиваешь тетиву, тем больше свет будет похож на стрелу. А вот сколько их будет и какой силы, ты должен решить сам. Так же, как при выборе стрел из колчана.

Ниари с силой закусил и так уже изгрызенную сегодня губу; показалась крошечная алая капля. Он не замечал: смотрел на цель, нахмурившись и о чём-то напряжённо думая. Потом медленно, с упрямой решимостью кивнул головой и вновь вскинул лук.

На этот раз целился он долго, лишь чуть-чуть оттягивая тетиву так, словно и впрямь придерживает на ней невидимую стрелу. А когда выброшенная вперёд левая рука уже начала дрожать от напряжения, глубоко вздохнул и медленно, преодолевая огромное сопротивление не то плотного дерева, не то собственных сомнений, начал отводить локоть назад. Ещё немного. Ещё. Ещё.

Лук выгнулся, став по форме почти как половина разомкнутого кольца. Тетива замерла возле самого уха. По виску мальчишки скользнула крупная капля пота. Впрочем, мальчишкой он сейчас больше не выглядел. Ни малейшей неуверенности в движениях, ни капли сомнения в прищуренных глазах.

Капля крови, скользнув с губы вниз, повисла на подбородке. Задрожала, переливаясь рубином на солнце и никак не решаясь упасть. Ниари, не разжимая зубов, ещё чуть-чуть, рывком, оттянул тетиву — за ухо, так, что даже под одеждой стало видно, как вздулись напряжённые почти до разрыва мышцы.

Капля крови на подбородке, блеснув, раздулась до полноценного жука. И, подтолкнутая сзади новыми, более торопливыми товарками, сорвалась.

И в тот же миг, словно это стало сигналом, Ниари отпустил тетиву. Звонкий щелчок, шорох стремительно расправляющегося дерева…

Солнечная стрела яркой искрой сорвалась с тетивы. Врезалась в центр одной из мишеней, и та вспыхнула, за мгновение превратившись в горстку пепла.

— О, — Эран засмеялся. — Потише, легче. Знаешь, попробуй представить, что ты берёшь настоящую стрелу.

Ниари, не веря себе, в шоке смотрел на дотлевающие искры на месте мишени.

— Получилось… — потрясённо пробормотал он, и изумления в его голосе было куда больше, чем радости от удачного выстрела.

Потом, сообразив, что ему что-то сказали, он встряхнулся и почти с усилием вернулся в реальность.

— Что? А, настоящую?.. — нахмурился. — Хорошо, я попробую…

На этот раз он сосредотачивался чуть ли не дольше, чем в первый. Даже глаза прикрыл, полностью поглощённый созданием воображаемой стрелы. Лук свободно висел в опущенной руке. Наконец, юноша медленно, словно во сне, поднял его. Не открывая глаз, завёл руку за спину, словно нащупывая за спиной невидимый колчан. Натянул лук. Обычно, до уха, без незримой попытки пробить стрелой каменную стену.

И, открыв глаза, резко спустил тетиву.

Солнечная стрела тонкой иглой вошла в центр очередной мишени и пронзила её насквозь.

— Так-то лучше. — губы эльфа тронула улыбка. — А теперь тебе осталось понять главное. Стрела будет такой, как ты захочешь. Большой, маленькой, бронебойной, превратится сразу в десяток. Всё только вот здесь, — слегка постучав по виску. — Как и то, насколько трудно тебе создать солнечные стрелы.

Ниари, нахмурившись, несколько мгновений обдумывал его слова. Потом рвано кивнул:

— Понял.

И вопросительно взглянул на учителя.

— Наверное, нужно спешить? В лесу ведь кто-то потерялся, я правильно понимаю? — и почти взмолился, не дав Эрану даже слова вставить, — Я справлюсь, мастер!

— Знаю, что справишься, иначе не взял бы тебя с собой, — он улыбнулся, протягивая мальчишке белоснежный платок. — Идём.

Тот привычным движением сунул лук в саадак и уже на ходу послушно взял из его рук тонкую ткань. Покрутил в пальцах, непонимающе посмотрел на ткань. В спину наставнику. Снова на ткань. И, прибавив шаг, бросился догонять Эрана.

— А платок для чего?

— У тебя на губах кровь. — Не останавливаясь, ответил эльф — приведи себя в порядок. Мало ли с кем мы столкнёмся и какой вкусной она кому-то покажется…

Ниари поднял руку ко рту. Посмотрел на покрасневшие пальцы — с искренним удивлением.

А потом вдруг нервно расхохотался.

— Я думал, это какой-то артефакт, — нервно простонал он, всхлипывая от смеха и на ходу вытирая кровь тыльной стороной ладони. Потом, опомнившись, поспешно поднял платок и, поколебавшись, прижал тонкую ткань к изодранной губе. Марать белую ткань ему не слишком хотелось — как-никак, в среде Стражей для этой цели использовали тёмную материю, не привлекающую лишнего внимания, даже будучи использованной по назначению. Но идея измазать в крови одежду, в которой прямо сейчас придётся идти в лес, полный голодных потусторонних тварей, была ещё более неудачной.