Декоративка. Книга 1

Так нас не будут насиловать? Сделают это позже? Или вообще обойдется без насилия? Но зачем тогда нас связывают? Почему уводят? Мы куда-то не туда зашли?

Я посмотрела на Ленку, такую же жалкую и до одури испуганную, как я. Ей тоже связали руки за спиной. Зен осмотрелся, поправил сползающий капюшон плаща и негромко сказал что-то волку. Зверь вышел вперед и исчез в темноте; мужчины последовали за ним, а мы были вынуждены последовать за ними.

Я хотела подойти к Лене ближе, но мне не дали этой возможности, крепко ухватив за плечо, да так и повели, чтобы не спотыкалась. А вот Ленка то и дело оступалась и шикала от боли в ноге, но ее «сопровождающий» не обращал на это внимания и безразлично тянул за собой.

— Зен! — окликнула я.

Желтоглазый оглянулся.

Я указала сначала себе на ногу, потому на Лену. Один короткий приказ, и мужлан, следящий за Леной, подхватил ее легонько, словно она ничего не весила, и закинул себе на плечо, как мешок. «Мешок» слабо вскрикнул, начал сопротивляться, и получил легкий удар по ягодицам.

Мужики рассмеялись — хрипло, дико, радостно… Я поежилась. Пугающая, звериная энергия исходила от них.

— Только без паники, Лен, — сказала я дрожащим голосом, — мы выпутаемся.

— На одежду их посмотри… — ответила она не менее дрожащим голосом.

Мы продолжили движение. Пользуясь тем, что в лесу еще оставался кое-какой призрачный свет, я по возможности рассмотрела одежду похитивших нас мужиков. К сожалению, возможности были так себе — слишком плохая освещенность. Могу быть уверена только в том, что всего их пятеро, и на них темные плащи. На ногах вроде бы сапоги, но я не уверена. Плащ и сапоги в дождливую погоду самое то, на что же Ленка намекает?

Я покосилась на мужика, который вел меня. Верхняя часть его лица была скрыта капюшоном, а нижняя казалась темной. Щетина, усы? Мужик зыркнул на меня возбужденно, и я отвернулась, продолжая неловко идти по хвое, грязи, камням… В лесу стало совсем темно.

Почему они не воспользуются фонариками? Как умудряются ориентироваться? Хотят остаться незамеченными?

Можно допустить, что мы с Леной каким-то непостижимым образом удалились от палаточного лагеря далеко в тайгу и встретили охотников или браконьеров (?), у которых имеется прирученный волк. Но зачем они напали на нас, зачем обыскивали, куда ведут? Почему не выключили и не забрали телефоны, ценности, если это нападение? Почему не понимают нас? Местные, конечно, могут говорить на каком-нибудь своем редком наречии, но они точно должны знать и понимать русский язык. И главный вопрос: почему у меня такое чувство, что происходит что-то не обыденно ужасное, а нечто неправильно ужасное, выбивающееся из нормальности?

Ведь Лена права, мы от тропы практически не отходили. Да, сошли в кусты, сделали свои дела, вернулись снова на тропу, только вот к палаточному лагерю уже не вышли, а оказались непонятно где. Как так случилось? Что за гул слышала Лена? Может, ей почудилось?

Чем больше я задумывалась над всем этим, тем крепче сковывал страх.

«Вопросы оставим на потом, — решила я. — Главное — остаться живыми и невредимыми».

Глава 2

Мы долго шли в ночи через лес; путь мне казался бесконечным. Поначалу я еще как-то поспевала за похитителями, но вскоре мои ноги заболели и налились тяжестью, и я стала спотыкаться и поскальзываться. Рухнуть без сил мне не давал тип, шедший рядом: в опасные моменты он дергал меня за руку вверх и легонько подталкивал вперед. Я зло шмыгала носом, агрессивно на него смотрела, ругалась мысленно на чем свет стоит, но заставляла себя идти без жалоб и стенаний. Ленку, кстати, вскоре понес другой мужик: он велел ей влезть ему на спину, а сам ухватил ее за бедра. Так обоим было удобно.

По сторонам я практически не смотрела, потому как в темноте все равно ничего не различала, кроме силуэтов, теней, контуров, да и глаза слипались от усталости. Когда мы оказались перед домом, это стало для меня неожиданностью. Я остановилась, пошатнулась, вяло оглядела смутные очертания жилища; мне хотелось упасть прямо здесь, прямо сейчас, но я устояла. Волк первым оказался у двери, и, поднявшись на задних лапах, заскреб по ней передними.

Дверь открылась; на нас пролился луч света. На пороге появился крупный мужчина.

— Ви здраво, Треден, — сказал сипло Зен; не одна я замерзла.

Хозяин потрепал волка между ушами и кивком пригласил нас войти.

У меня возникли сомнения, поместимся ли мы все в этом домишке, но они пропали, как только меня завели внутрь.

Это оказался довольно просторный и хорошо натопленный дом. Я быстро изучила обстановку. Земляной пол, на стенах развешаны темные и пятнистые шкуры, над очагом висит на цепи котелок, на грубо сколоченном столе горит одинокая свеча, добавляя света, у стола и вдоль стен лавки, накрытые плотными покрывалами, под лавками ящики, дальний угол скрывает занавесь.

«Ни намека на современность», — подумала я, обмякая.

Теплый воздух окутал меня, а запах грибного варева, доносящийся из котелка, напомнил, что я давно не ела. Волк вместе со всеми вошел в дом и свернулся у очага на драной подстилке.

При свете зверь казался еще крупнее. Я зачарованно уставилась на его длинные лапы, на неоднородного окраса шерсть, кажущуюся жесткой, на вытянутую морду… И вот это чудовище напало на меня! Да он мог меня раздавить! Я хоть и не хрупкая барышня, во мне семьдесят кило веса и метр семьдесят пять роста, но эта зверюга кажется куда тяжелее.

Меня подтолкнули к углу, а Ленку спустили со спины. Сонная девушка растерянно заморгала, оглядела дом и, найдя меня глазами, приковыляла ближе; я взяла ее под руку, чтобы дать устойчивость. Один из мужчин встал меж нами, чтобы присматривать. В его присутствии говорить не хотелось. Ничего, у нас будет еще возможность все обмозговать…

Пока мы скромно стояли в уголке у очага рядом с волком, мужчины снимали плащи, развешивали на крюках, переговаривались весело, но и устало. Некоторые носом шмыгали, как и мы, покашливали. Знакомые слова то и дело мелькали в разговоре, но я уже не прислушивалась, а только смотрела.

В темноте наши похитители казались похожими — большими, темными, угрожающими, но при свете очага многие растеряли зловещесть облика. Обычные мужики, щетинистые, растрепанные, усталые. Только вот одежда их не кажется обычной: штаны, заправленные в сапоги, мало похожи на джинсы или спортивки; мятые рубахи и кожаные длинные безрукавки со шнуровкой тоже выглядят экзотично. Да и прически этих неприятных товарищей, мягко говоря, не современны: неровно обрезанные волосы лезут в лицо, свисают сальными сосульками или, в лучшем случае, перехвачены кожаным ремешком.

Только двое выглядели более-менее опрятно — Зен да хозяин дома. Оба плечисты, но Зен молод, высок и поджар, а хозяин дома приземист и коренаст, и выглядит на лет пятьдесят.

В разговоре снова прозвучало слово «мэзы», и хозяин дома подошел к занавеске. Заглянув за нее, он произнес несколько слов, и только тогда я поняла, что в доме, помимо нас с Леной, есть еще одна женщина. Я скорее угадала, чем услышала ее голос. Зен кивнул мужику, присматривающему за нами, и он провел нас за занавеску, в угол, где умещались кровать и ящик.

На кровати сидела женщина; при нашем появлении она опустила голову. На плечах темная шаль, голова покрыта платком, темно-коричневое платье со шнуровкой выглядит потрепанным. На худом морщинистом лице желтеют синяки.

«Ее били», — в ужасе подумала я.

Пораженная этой встречей сильнее, чем встречей с волком, я посмотрела на Лену. В ее глазах плескался страх.

Зен одернул занавеску, чтобы нас не могли видеть другие, и легонько толкнул Ленку на кровать; женщина в платке тут же освободила место и встала. Желтоглазый связал ноги Ленке, не обращая внимания на ее «ш-ш-ш» и «ой», затем то же самое проделал со мной. Поднявшись, он окинул нас предостерегающим взглядом, а затем выразительно поглядел на хозяина дома. Немой диалог был короток; нас оставили в закутке на попечение женщины в синяках.