Страница 4 из 20
Я остановился в тени комнаты, стараясь остаться незамеченным, начал наблюдать и искать подвох. На мертвых они не походили. Яркий румянец на лицах детей, живая улыбка, внимательный взгляд и ни тени вечерней усталости, после долгого дня.
Рассказ пожилой дамы прервал громкий шум сверху. Старуха вздрогнула, оторвала взгляд от работы и остолбенела, глядя в мою сторону. Я понял, что меня заметили, поэтому вышел ближе к свету, сохраняя полное спокойствие. В глазах старой женщины застыл ужас. Она откинула пряжу, подскочила к детям, заслоняя их собой.
– Тебя не должно тут быть! Нам обещали! Исчезни! – испуганно и быстро заговорила старуха.
Я только удивленно дернул бровью, но не тронулся с места.
– Уходи! Не отдам, они еще дети!
Старший мальчик попытался выйти из-за спины своей защитницы.
– Генри, беги с Томом к колдунье, предупредите, спасайтесь, – приказала она, но мальчик и не думал ее слушаться.
Я молчал, ожидая, когда страх охвативший женщину, сам ответит мне на все вопросы. На один она уже ответила. Тут была замешана ведьма.
– Бабушка, он пришел за нами? Ты говорила за нами никто, никогда не придет… Мы же всегда будем с тобой правда?
– Том, тише, – шикнула она на младшего мальчика и вновь обратилась ко мне, – Убирайся, наше время еще не пришло. Ты же это видишь?! – последние слова прозвучали как-то неуверенно.
Я только сделал один шаг вперед, а старая женщина тут же схватила стул и швырнула его в меня. Я увернулся, а стул влетел в стену и разлетелся. Не плохо для такой сухой старухи.
Следом за стулом в меня полетела детская скамейка, потом тумба, свеча с нее упала прямо в пряжу и начала тлеть. Я, не ожидая такой прыти от старушки, не успел увернуться от тумбы и она сбила меня с ног.
Пока я поднимался и приходил в себя от такого сюрприза, старуха схватила детей под мышки и бросилась к выходу как молодой Созийский чемпион по бегу.
После всего, что я увидел и услышал сомнений не осталось. Список не ошибся. Все, кто был в нем действительно были мертвы. Осталось выяснить, что это за заклинание и найти ту, кто его сотворил.
Я поспешил за убегающим от меня покойником, мысленно укоряя себя, что сразу не догадался что к чему. Животные не живут рядом с мертвыми – отсюда и тишина. А запах! Все проклятый чеснок он сбил меня с толку! И дождь, проклятый дождь, он мешал поиску! А еще я оставил Кристину одну с мертвой старухой! Только бы ничего не случилось.
Неупокоенную старуху я настиг на улице, где продолжал лить дождь. Она бросила детей в цветочные кусты, и повернулась ко мне лицом. Моя коса сверкнула, и голова старухи слетела с плеч.
Я ощутил, как мои глаза вспыхнули, пламя вырвалось, все вокруг закрутилось и изменилось. Я стоял с освобожденной душой на берегу реки. Рядом с нами на мостике сидела маленькая девочка и болтала ножками, рядом с ней сидела мать и прижимала голову ребенка к своей груди. Я почувствовал тепло, услышал тихий стук горячего, любящего сердца. Тук-тук-тук… – тихо прозвучало.
Мгновение и мы сидели за столом, заполненным свежими фруктами. Девочка ела сладкую сливу, я ощутил ее мягкий и сочный вкус, он легонько скользнул по языку и все пропало.
Теперь мы оказались на улице с другими детьми, девочка побежала, упала и ушибла коленку, боль пронзила колено и исчезла.
Я сделал шаг в сторону от души, чтобы она не смогла наложить на меня свой отпечаток жизни, пока мы летели дальше по коридору прошедшей жизни. Я ощущал каждое прожитое мгновение: хорошее и плохое. На какое-то короткое время я почувствовал себя смертным. Вместе с этой девочкой стал юным, повзрослел и состарился. Я чувствовал вкус пищи, тепло солнечного света, мокрый дождь, зимний холод, жар от простуды…
И вот мы достигли последнего момента ее жизни. Она лежала на деревянной кровати, накрытая одеялом старая и немощная. Мертвячка истощила ее, щеки впали, морщинистая кожа обтянула кости, волосы частично выпали, все тело покрывали кровавые язвы. Возле кровати сидели дети, пораженные этой же болезнью, младший умер три дня назад, сын женщины сжимал ее руки в своих руках, его супруга сидела дальше всех и плакала, проклиная Алькора. Старая женщина сделала последний вздох, вздрогнула и умерла.
– Ты умерла год назад. Ты прожила достойную жизнь, но пыталась обмануть смерть, за это твоя душа уходит в небытие, – я повернулся к душе и прикоснулся пальцами к ее лбу. Воспоминания вместе с призраком рассыпались на мелкие осколки, как будто состояли из стекла.
Я вновь находился в настоящем мире, тут прошло всего несколько мгновений, равных трем ударам человеческого сердца. Холодный дождь хлестал по лицу, меня немного трясло, во рту таял нежный вкус сливы. Я несколько раз моргнул, приходя в себя, сейчас медлить было нельзя. Кристина осталась одна в обществе неупокоенной.
Я мельком глянул вниз. Возле моих ног валялся мерзкий разлагающийся труп – заклятие, скрывшее истинный облик спало.
Дети остались сидеть там, где их оставила бабушка. Мальчики, промокшие до нитки, смотрели на меня, как на монстра из подземного мира, они вцепились друг друга и, наверное, плакали, если бы были живы. Увы, но мертвые не плачут.
– Дядя, не трогайте нас, – взмолился старший, он посмотрел на мою косу и сильней прижал к себе младшего брата.
– Я не могу нарушить правила. Умирать во все времена было тяжело, – я присел на корточки, оказавшись на одном уровне с детьми, – детям особенно. Когда Алькор был с нами, мы жнецы уже существовали. Только смертные не видели нас. Смерть присылала нас за душами умерших, и мы провожали ее на небеса или к вратам подземным миром. Все зависело от того, каким человек был при жизни. Сейчас мы делаем тоже, что и раньше, просто теперь нет не небес, ни подземного мира. Души заперты в своих оболочках. Мы приходим только, чтобы освободить душу для новой жизни, – я поднялся, – Поверьте мне, мертвые не живут – они существуют.
Я не успел освободить души детей. Меня внезапно атаковали со спины. Из груди вышло четыре ржавых зубца, за спиной послышался мужской голос:
– Не трогай детей, мразь!
Это оказались последние слова неупокоенного отца детей, Филипп подоспел вовремя и снес его голову одним взмахом косы. В глазах Фила вспыхнуло пламя.
– Папа! – закричал младший мальчик.
На землю упал еще один сгнивший труп, изъеденный червями до кости.
– Калеб, ты как? – Фил быстро, так же, как и я, пришел в себя и выдернул вилы из моего тела.
– Царапина, – я крепко сжал косу и занес ее над головами мальчиков.
Я жнец и не должен колебаться даже когда перед мной ребенок. Если час пробил, я обязан освободить душу. Это мой долг, моя работа, мое проклятье…
– Вы не виноваты в грехе родителей, ваши души свободны, будьте счастливы в следующей жизни, – в конце каждого пути сказал я детским душам, отпуская в новую жизнь.
Мы отнесли тела в горящий дом, и ушли еще до того, как сбежались другие обитатели деревни.
На крики «Пожар!», сбежался почти весь поселок. Многие бежали с ведрами и лопатами, сразу принимаясь тушить пожар, засыпали землей и заливали водой из колодца. Все так сильно походили на живых людей, что не хотелось верить списку, в котором имена горели все ярче и ярче.
– Они скоро поймут, что в городе жнецы, – наблюдая из нашего укрытия – большого дуба, росшего недалеко от горящего дома, произнес Фил, – Или старуха Анабель расскажет.
Я свернул свиток и убрал его за пояс, взглянув еще раз на неупокоенных.
«Как живые» – еще раз подумал я, прежде чем разглядел в толпе старуху Анабель.
Она спешно говорила с полной дамой в белом переднике поверх серого платья, собеседница, подперев одной рукой двойной подбородок, внимательно слушала и качала головой.
– Думаю, им уже все рассказали, – сказал я, резко повернувшись к Филиппу спиной
– Калеб, ты куда?
– За Кристиной, она может быть в опасности, – сказал я Крепче сжав косу, исчез.
Мне нужно было добраться до дома старухи Анабель как можно быстрее, поэтому я прибег к своей способности перемещения. Думая только о Кристине, я забыл про осторожность, мои перемещения заметили двое неупокоенных, они неожиданно встали на моем пути.