Страница 9 из 19
– Ты не можешь не видеть, о всеведущий, что линия ее жизни связана в слишком плотный узел. В нем замешаны особенности появления ее на свет, высокий социальный статус и смерть подруги. Ни развязать, ни разрубить его невозможно. Ты знаешь, я виноват перед нею.
– Твоя лепта в сумрак рождения крестницы не подчинена моей воле, ибо он неземного происхождения.
– Увы. Но ее слова о разбойнике, который вымолил прощение и рай у Христа, не идут из моей головы…
– Ты не должен считать себя разбойником. Разбойничий грех нашего клана искуплен моей жизнью и смертью.
– Я предугадывал это. Благодарю тебя, что ты утвердил верность моей догадки… Мария произнесла слова: «высшая сила». Наверное, потому я должен применить высшие инструменты, чтобы победить последствия давнего греха. Я не рассчитывал на счастье встретиться с тобой – пресвятым для меня пращуром – даже не знал, что ищу тебя. Но, наверное, наша встреча что-то значит.
– Я властен лишь над событиями на земле, о правнук двадцатого колена, и Черного камня здесь предостаточно, чтобы скомкать пространство и время в гармошку на огромной территории, но на остальной части вселенной я бессилен.
– Расстрой хотя бы свадьбу моей крестницы!
–Да будет так,– ответствовал Керим.– Слушай же мою часть заговора, говоря по-вашему – формулы.
Обратившись весь в слух, Кремень, чтоб не пропустить ни звука, ни слова, нажал кнопку «записи» диктофона с сохранением в ноосфере. Слов, увы, ему не удалось различить, и, вообще, это походило, скорей, на какофонию, нежели на математическую формулу. Назвать ее мелодией тоже было бы весьма смело. Не прозвучало ни одного гармонического звукосочетания, ни единого консонанса. Тягучие завывания, рождающие многоступенчатое эхо и тоску, наполнили подземелье.
–Сын мой!– Высокочтимый Керим так неожиданно завершил камлание, что фемтон едва не выпал из рук потомка.– Ты проник в нутро Невидимой пирамиды, расшифровав тайнопись Видимой пирамиды! Тебе, единственному из нашего племени, удалось это благодаря силе истины правого пути магии Черного Кремня, заключенного в родовом амулете! Но это также итог твоих верных устремлений и смекалки. Я же предупреждал тебя, что тебе предстоит пройти испытание…
– Которое по счету…– спросил Кремень и нетерпеливо добавил, – …с конца?
Досада из-за проволочек на пути к спасению подопечной достигла апогея. По сообщениям прессы, которые удалось уловить фемтону еще при входе в туннель, события в столице развивались быстро, и ситуация требовала экстренных мер. Быть может, сейчас, в этот самый час, пока он прохлаждается во мраке подземелья, его наивная и глупенькая крестная отвечает Патриарху «да» на вопрос, по собственной ли она воле идет за Арнольда Романова-Гогенцоллерна…Или еще того хуже. Ему вдруг припомнилось странное по своему ужасу сообщение, пойманное фемтоном перед входом в ущелье.
«…Погруженные в бальзам тела высочайших молодоженов в назначенный день транспортировали в МОП— Место для Окончательного Прощания. Почетный Астролог в определенный час оповестили весь мир об эпохальном трагическом событии. Конечно, большая часть отдающих последний долг памяти была представлена голографически, и лишь немногие удосужились присутствовать на погребении реально…
Что означал этот хоррор? Кремень терялся в догадках.
Однако уважаемый предок, от которого зависело прервать ненужную эту процедуру, никуда не торопился.
–…ты должен испытать код на мне. Так я проверю его надежность. Это в твоих интересах.
–Как это сделать?!
–Настрой астролябию на определенное время и место.
Потомок уже не удивлялся тому, что предок, отстоящий от него на двадцать поколений, знает про астролябию, которая смастерена на D-принтере— этакая голландская астролябии по египетской схеме. Похоже он знает все про первый знак, самый сложный из всех. Об «иероглифах», окружающих его, над которым бессильно бился мозг Кременя, пока не снизошло наитие. Похоже Керим знает все. Он же во «многих точках одновременно», хотя и не во всех. Почему нет, если для него древние боги Египта— торговцы?.. В придачу – пространством и временем…Возможно он что-то «купил» у них, но не полностью…
Астролябию Кремень сделал совсем недавно, щепетильно копируя на диске старинного антиквариата первый знак египетской тайнописи. Лелея странную надежду, он тем не менее удивился, когда она «ожила». Географические координаты менялись с изменением местоположения и, что еще интересней – временной стрелки. Компьютерная программа показала соответствие этих изменений прецессии Земли. Астролябия «знала» явно больше, чем он сам. Неслучайно, что с ее помощью он первым из современников добрался до Невидимой пирамиды.
Итак, первый знак отыгрался, как, впрочем, и второй знак египетской тайнописи. Следующее— таракан.
…– Держись моего плеча, – инструктировал Керим, по-прежнему не размыкая губ.– Читай код из Египта. Заверши моей формулой – магический отпечаток тебе в помощь.
«И диктофонную запись предок усек!» – отметил Кремень.
– А можно одновременно?– сказал он просительно, не рассчитывая на согласие. – И…какую точку мне выставить, пресвятой Керим?
–Место и время выбирай сам.
–Что ж. Поехали.
На бледном диске с кружками-шкалами в свете костра блеснули арабские цифры. При перемещении стрелки координат, временную стрелка сама прокрутилась назад, будто телепатически считывая мысли. Затем он включил воспроизведение аудио и принялся считывать числа египетского кода.
– Стоп!– скомандовал Кремень, внезапно пугаясь, что скручивание стрелок загрузит его в неведомое прошлое
–Оуммм-мы-жи-ги-тав-в-в-р-р,– загудел голос Керима, реверберируя в лабиринте туннеля.
От мумии распространялась вибрация. Она все усиливалась. Поднялся ветер. Он пронизал туннель насквозь, холодея с каждой секундой. Костёр, вспыхнувший было под ветром ярче, задуло совершенно. Кожа лица явственно ощутила бьющие в лицо твердые комки снега. Однако от плеча мумии, на котором лежала рука Кременя шло согревающее тепло.
…Как наяву, перед ним побрёл караван верблюдов. В белой равнине, просвечивающей сквозь снежную дымку, угадывалось легендарное озеро. Вот провалился первый верблюд.
«Сейчас они начнут валиться под лед друг за другом…».
Так оно и вышло, только полынья оказалась прямоугольной прорубью и странным образом походила на окно— высокое, от пола до потолка…
Темпоральный
кристалл в царской опочивальне
–Опаньки, теперь я не свободна!– воскликнула Мария, раскинувшись на брачном ложе со всей непосредственностью юности. В белоснежной рубашке среди ржаных снопов и маков, как того требует древний обряд, она смотрелась очаровательно.
–Пожалуй, я тоже,– откликнулся Арнольд и склонился к ней, намереваясь запечатлеть долгий и страстный поцелуй.– Ваша красота заменит любую свободу. Вы прекрасней сотни нимф, о моя принцесса!
–Со-отни…– протянула та кокетливо, отклоняясь.– А как насчет тысячи?
– Прелестный юмор, принцес-с. Дайте же мне вашу обворожительную лапку. Рука об руку мы пойдем к счастью тысячного ранга.
–Повелеваю перейти на «ты».
–Повелеваешь, дорогая?– рассмеялся Принц.– А как насчет того, что «не свободна»? Это просто слова? Теперь я твой повелитель!
Принцесса вынула руку из его ладони.
Принц схватил другую.
–Вы мне нравитесь, мадам, как это по-русски, тритатушки-три-та-та? А, вспомнил: строптивая коза-дереза.
–А как насчет другого прозвания?
–Принцес-с-са. Принцес-с-с моего сердца.
–Больше не надо. Меня аж в дрожь от присвиста кидает.
–Дрожь? О, смотри: я тебе не безразличен. Впрочем, разве я не хорош?
«Легкой джазовой походкой» он удалился к настенному зеркалу.
«– Бойся мужчин-нарциссов,– неожиданно услышала Принцесса знакомый, но умышленно искаженный, женский голос.– Для мыслей о тебе в их мозжечке нет места».