Пятая правда

– Можешь сам давится своим «Ламбруско», но мы потреблять алкоголь сегодня не будем, – сурово ответил за всех Таракан, как будто прочтя мои тайные мысли. – По крайней мере, до прихода Степана.

Я облегченно вздохнул и резво засеменил в туалет, пока избыточное «Ламбруско» не брызнуло изо всех прорех моего тела.

– Ширинку не забудь расстегнуть! – услышал я вдогонку колкое напутствие Таракана.

Дразнили Сергея Тараканом оттого, что своей нескладной, худощавой комплекцией он действительно смахивал на это милое домашнее насекомое. Хотя лично мне всегда чудилось, что он больше походил на «слегка» переросшего и недоеденного супругою богомола. Но сам Сергей никогда не обижался на своё не очень благозвучное прозвище. Если бы сбрить его обвисшие усы и жиденькую шевелюру, то кличка у него стала бы попросту неприличной. Киса Воробьянинов заплакал бы от счастья, если бы узнал, как дёшево он отделался. Но стоило Сергею заговорить своим специфическим, драматическим баритоном – и собеседник тут же забывал обо всех недостатках его несуразной внешности. Если б Сергей подвязался на поприще дубляжа, то мог бы озвучивать даже самых крутых голливудских киногероев. Его приятный, но в то же время мужественный голос завораживал не только зрелых мужчин, но и очень даже привлекательных молодых женщин. Однако после первой неудачной женитьбы Таракан всячески чурался прекрасного, но коварного женского пола.

Когда же я со счастливой улыбкой вернулся на кухню, мои земляки безмолвно ковырялись в зубах зубочистками. Стараясь не привлекать всеобщего внимания, я потихоньку вытащил графин с «Масиейрой» из холодильника и незаметно вынес его из кухни. Чтоб выпивка никого не соблазняла, я припрятал её в ванне на дне плетённой кошёлки с нестиранным бельем. Казалось, никто даже и не заметил моего упреждающего осложнения манёвра.

Вернувшись, я застал моих земляков за тем же занятием и во всё тех же расслабленных, вычурных позах. Лишь только Кузен, притащивший откуда-то зеркальце, прилежно исследовал свои фиолетовые фонари.

– Ну, что за напасть этакая! – раздражённо брюзжала жертва капризного Случая. – У всех нормальных людей лишь только по одному фингалу, а у меня, как у хронического идиота, их сразу две штуки!

– Но почему же «как» ?! – желчно съязвил Микола Патлатый. – По-моему, высказанная тобой характеристика весьма верная и справедливая. Хотя, чтобы выразиться ещё точнее, тебе нужно было сказать: «… как у врождённого хронического идиота».

По кухне пронёсся неприятный сквознячок злорадного и сдавленного подхихикивания.

Стоить отметить, что Рома Варивода, по кличке Кузен, приходился Степану двоюродным братом по матери. В отличие от голубоглазого тернопольского исполина, черноволосый и кареглазый Рома не обладал богатырским ростом, хотя и был достаточно-таки гармонично сложён. И даже Шерлок Холмс не смог бы догадаться, что эти антиподы являются кузенами или хотя бы весьма отдалёнными родственниками.

Близкое знакомство с кузенами натолкнуло меня на мысль, что и у Степана, и его двоюродного брата – единая генетическая предрасположенность. Они с завидным постоянством влипали во всевозможные неприятные ситуации, досадные передряги и прискорбные злоключения. Однако, в сравнении с удачливым белокурым гигантом, Кузену нечасто удавалось выходить сухим из воды. Если быть откровенным, то все вчерашние приключения гастарбайтеров и начались из-за фатального невезения Ромы Вариводы.

– Мне думается, что никто здесь не понимает твоё положение лучше меня, мой друг Рома, – рискнул я выразить сочувствие безвинно пострадавшему приятелю. Под воздействием слабоалкогольного прохладительного напитка я незаметно для себя впал в состояние расслабленности, благодушия и беззаботности. И язык мой – враг мой, как бы сам собой развязался:

– Со мной тоже произошло нечто подобное, когда я обучался в Херсонском технологическом институте. Помнится, это случилось буквально в самый канун наступавшего Нового 1975 года. Я играл за сборную института по баскетболу, и мне жутко хотелось отличиться в решающем матче уходящего года. Игра шла, как говорится, очко в очко. И в самом конце встречи я получил точную передачу в непосредственной близости от шита соперника. Обманным движением мне удалось поднять защитника в воздух и прошмыгнуть слева от него под щит. Но буквально в последнее мгновение этот изверг, каким-то невероятным образом, умудрился выбросить ногу вправо и вверх, и лягнуть меня кедом в район переносицы. Да так сноровисто, что не только разбил мне нос, но и поставил два здоровенных фонаря, симметрично под обоими глазиками! Да ещё и челюсти мои так сильно опухли, что мне стало невыносимо тяжко членораздельно слова выговаривать!

Мне с трудом остановили струившуюся из ноздрей кровь, а потом всем миром довольно-таки долго приводили меня в чувство. Согласно баскетбольным правилам именно пострадавший должен был исполнять назначенные судьями штрафные броски. Мы проигрывали всего лишь очко, а до финального свистка оставались считанные секунды. Реализуй я эти два броска – и мы бы триумфально победили. А забрось я хотя бы один из мячей, то тогда бы игру перевели в овертайм. Однако всё расплывалось перед моими заплывшими очами – и травмированный Аккела дважды промахнулся.

Но всё-таки самое страшное разочарование поджидало меня впереди. У меня было заранее запланировано участие в Новогоднем маскараде и романтичная встреча Нового года с хорошенькой девушкой. Да вот только как же теперь это осуществить, вот с таким-то ужасающим бандитским видо́ном?! Или, как нынче принято выражаться в элитных кругах, прикидом! Я был в полнейшем расстройстве, хандре и отчаянии. Впору было забиться в какую-нибудь укромную, тихую щель и горестно проклинать свою злую судьбинушку. Что там ни говори, а грядущие долгожданные праздники были непоправимо испорчены.

– Бедный Васёк, – чуть было не прослезился растроганный Рома. – И ты, конечно, так и проторчал все Новогодние торжества один-одинёшенек в своём доме?

– Нет! – гордо ответствовал я. – Состояние крайней безысходности побудило меня сбросить унынье и печаль, и наплевать на ханжеские стереотипы поведения и общественное мнение! Собрав мою волю в железный кулак, я дерзновенно отправился на бал-маскарад с циничной, бесцеремонной и наглой физиономией. Собственно говоря, после полученной травмы, моя рожа уже и была таковой, причем без каких-либо особых усилий с моей стороны.

На празднестве я произвёл настоящий фурор и выиграл конкурс на самую оригинальную карнавальную маску! Притушенное в зале освещение, мерцающие блики и бегущие огоньки, в конечном счёте, только сыграли мне на руку. При вручении приза, жюри в один голос рекомендовало мне ни в коем случае не ходить в этой маске по улицам города. Меня вполне могла сцапать милиция, приняв за серийного убийцу и маньяка, который недавно объявился на просторах Херсонщины.

Правда, злоречивые завистники перешептывались, что это вовсе не настоящая маска, а очень изощрённый и искусный макияж. И что именно ради выигрыша этого конкурса я и размалевал себя, как дешёвая портовая проститутка. А кое-кто из злопыхателей даже распустил омерзительный слух, что Василий является хорошо замаскированным гомосексуалистом. И разукрасившись подобным образом, он привлекает нового любовника для ублажения своего гнуснейшего порока.

Но самое неприятное началось для меня как раз в наступившем Новом году. При ярком дневном свете все, наконец-то, уразумели природу моего истинного болезненного обличья. И у меня начали сочувственно интересоваться: кто тот даровитый и искусный «художник», так артистично расписавший мой образ под хохлому.

Объясняться мне было не очень-то и легко, так как всё ещё не сошла опухоль на моих челюстях и скулах. Потому-то я и отвечал «любопытным воронам» с откровенно правдивой спартанской лаконичностью:

– Кед случайно ударил.

К величайшему прискорбию, моя краткость и временный дефект дикции сыграли со мной весьма злую шутку. Учился со мной в одной группе невысокий паренёк, Коля Швец, из глухой и отдалённой таврийской провинции. Институтские острословы и насмешники дразнили его не иначе, как уездный Николя́ Шкет. И хотя Коля был невысокого росточка, но являлся крепко сбитым и хорошо натренированным борцом вольного стиля. Я у него, сам того не ведая, увёл девушку, за которой он долго и настырно ухаживал. Именно с ней у меня и была намечена романтичная встреча Нового 1975-го года. И по институту разнеслась крылатая весть, что Николя́ Шкет начистил Василию рыло за то, что тот нахально отбил у него невесту.