Страница 16 из 20
– Я вообще никогда не выйду замуж! – вдруг выпалила она.
Эдае громко засмеялась и Махлиатена облегченно вздохнула. Тетка больше не сердится и, возможно, с нею можно даже пооткровенничать.
– Да! Я слышала, что за большими горами, там, где обитают гаргарейцы, есть племя, состоящее из одних женщин. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Детское любопытство, как обычно, быстро вытеснило недавно пережитую тревогу.
– Слышала, – миролюбиво произнесла тетка, не переставая улыбаться.
– Расскажи, – попросила племянница.
Махлиатена положила себе на колени свою любимицу – куклу Файху в новом красном платье – и приготовилась слушать. Эдае сидела, поджав под себя ноги, чему она научилась, пребывая в долгом плену у парфянского мужа.
– Это племя живет в северных предгорьях Керавнийских гор[64], на границе с леками и гелами – их разделяет река Мардамалис, – начала Эдае. – Они называют себя омуженками. Мужчин среди них нет, а забредших случайно просто убивают. Порядки их строги и сродни мужским: они прекрасные наездницы, охотницы и даже воины. Говорят, женщины эти редкой красоты и не раз мужчины пытались завладеть ими. Но хотя они и женщины, и их племя не так многочисленно, как в былые времена, в бою они не уступают мужчинам и потому до сих пор живут так, как им хочется.
– Но Хума говорила, что предназначение женщины быть матерью и женой. Они не выходят замуж, как же пополняется их племя? – спросила неискушеная Махлиатена.
Эдае вновь улыбнулась.
– В начале нового года самые крепкие и красивые из них спускаются в долину. Мужчины знают об этом месте и тоже приходят туда в определенный срок. Но они знают и другое: женщина-омуженка сама должна выбрать себе мужчину. Если кто-нибудь из мужчин останется недоволен ее выбором и откажет ей в любви или, того хуже, попытается взять омуженку силой, будет убит на месте женщинами из охраны. А дальше все как обычно. По истечении определенного срока женщина, побывавшая в объятиях мужчины, приносит ребенка. Говорят, долина та просто сотворена для любовных игр – такого обилия буйных трав и цветов нет больше ни в одном уголке земли…
Махлиатена живо представила себе это райское место.
Посреди зеленых гор живут женщины, предоставленные сами себе. Их никто не принуждает к послушанию, и они не чувствуют никакого давления со стороны требовательных мужчин по одной простой причине – мужчин там нет. Но тут у девушки возник другой вопрос.
– Эти женщины рожают только девочек?
– Нет, почему же, – пожала плечами тетка. – Этим таинством, кому и в какие сроки появиться, руководят боги. Даже жрецы нередко ошибаются. И это неспроста. Ведь если бы, к примеру, женщины нашего рода могли сами распоряжаться своими желаниями, то чтобы угодить мужу и вере рожали бы одних мальчиков, и женский род в конце концов выродился бы. Боги этого никогда не допустят.
– Но если у них рождаются и девочки, и мальчики, но мужчин в племени нет…что же они делают с мальчиками-младенцами? – с ужасом спросила Махлиатена, которая могла предположить лишь один исход.
– Отдают отцам-гергерейцам, а те с радостью их усыновляют. Уж как не им, мужчинам, знать цену такого подарка!
– И у этих женщин не болит сердце при расставании с собственным чадом?
Эдае бросила на племянницу робкий взгляд, та в это время смотрела на свою куклу с нежностью и тоской, словно и ей предстояла разлука с любимой «дочкой».
– Наверное, болит, – Эдае вздохнула. – Но только богам известно, зачем они это делают.
– Откуда же они взялись? – не отставала с расспросами любопытная племянница. – Наши мужчины так суровы, что способны жестоко наказать ослушавшуюся женщину. Как же им удается так вольничать?
– Не знаю, – Эдае устала сидеть и, поднявшись с ковра, сладко потянулась. – Говорят, некогда они жили на берегу Меотиды[65], а затем поселились в Керавнах. Представь себе, что некогда это племя женщин еще умудрялось заниматься разбоем и доставляло немало хлопот живущим в округе гергерейцам и скифам.
А так как они всегда ходили в мужском облачении, никто поначалу не догадывался, что под личинами мужчин скрываются хрупкие женщины.
Как-то между скифами и омуженками случилось настоящее сражение. Причем о том, что воины сражались с женщинами, они узнали только после того как стали осматривать убитых противников.
Скифы были так поражены красотой и отвагой этих женщин, что сразу же заключили с ними договор о мире и предоставили право самим выбрать место для поселения. Женщины выбрали неприступные горы.
Это был хитрый ход, ведь они слишком хорошо знали мужскую натуру – мужчины и впрямь надеялись пользоваться ими как другими женщинами.
Но однажды явившись к омуженкам большим отрядом, с повозками, полными съестного и вина, дабы всего лишь повеселиться, встретили достойный отпор. Женщины уничтожили весь отряд – всех затем оскопили и, собрав в мешок мужские органы, отправили его с двумя ранеными, но оставшимися в живых, мужчинами обратно туда, откуда они явились. С тех пор мужчины сторонятся этих вольнодумок.
Махлиатена с интересом слушала рассказ тетки о прекрасных и гордых женщинах. От восторга глаза ее были широко распахнуты.
– Какие бесстрашные женщины! Настоящие героини! – не удержалась она от восклицания. Затем, оглянувшись на дверь, прошептала. – Если меня начнут притеснять в этом доме, я убегу в горы и буду жить с этими отважными женщинами!
Эдае опять от души рассмеялась при виде такого невинного девичьего простодушия.
– Тебя? Притеснять?! Да отец кожу с живого сдерет, если кто попытается сделать это! – она присела перед племянницей на корточки.
– Тетя, а почему отец так и не женился? – вдруг спросила Махлиатена. – Может, он влюблен в одну из этих женщин? Порой он надолго уезжает…
– Не смей обсуждать поступки собственного родителя! – строго сказала Эдае. – Отец твой человек военный…
– Но ведь быть без жены – большой грех! Как и женщине без мужа!
Безбрачие и абсолютное целомудрие и вправду осуждались у зороастрийцев. Жизнь мужчины и женщины была подчинена долгу продолжения рода.
– Ну все, сейчас я отправлю тебя в дальнюю комнату! – пригрозила Эдае.
– Нет, нет, прошу! – взмолилась Махлиатена.
При одной только мысли, что ее могут оставить в холодной комнате, где пахнет сырость и нет ничего, кроме каменного возвышения для жесткой постели, в чудесных глазах ее заблестели слезы.
– Позови лучше Хуму, – попросила она.
Душа праведницы
Любовь для праздного человека – занятие, для воина – развлечение, для государя – подводный камень.
Киаксар был обессилен. За ночь он так и не смог сомкнуть глаз, думая о том, что его любимая и единственная жена Иотапа может каждое мгновение покинуть его. Он любил ее, как ему казалось, с самого рождения. Они росли вместе, в одном дворе, в одной семье – Иотапа приходилась ему двоюродной сестрой по матери. Браки между родственниками поощрялись у зороастрийцев. Считалось, что близкое родство позволяет сохранять чистоту крови, особенно в семьях царей. И, конечно же, чтобы не выходя за рамки общины, плодить потомство во славу Ахура-Мазды. Гораздо позже маги стали связывать высокую смертность среди женщин с близкими связями между родственниками – кровосмешением. Последовал запрет на браки между детьми от одной матери, а также матери и их сыновей. Связываться узами брака можно было только детям, имеющим одного отца.
Киаксар уже представлял, как после смерти любимой жены Сраоши[66], оберегая душу Иотапы от коварных фравашей Ахримана, врага всего живого, провожает ее к благочестивому Митре – Богу справедливости и правосудия.
Фраваши у зороастрийцев были душами умерших. Души-фраваши праведников были способны помогать людям, нечистые фраваши грешников помогали вершить свои отвратительные деяния злобному и беспощадному Ахриману. Сраоши был защитником души при жизни и первые три дня после смерти.
64
Северо-восточная ветвь Кавказа вдоль Каспийского моря
65
Азовское море
66
Бог послушания