Бабочки и хамелеоны

– Деньги нужны, чтобы о них не думать, – возразил Николай Петрович.

– Все материальное лишь призрачное счастье, чем больше мы гонимся за этим счастьем, тем больше возникает проблем, – улыбнулся Павел.

– Как это? – поинтересовался Семен.

– А так. Если у вас есть машина, то возникает проблема ремонта, гаража, бензина, хорошей дороги и так далее…

– Так вы что, против прогресса и урбанизации? – спросил Николай Петрович, посмотрев на Павла, как на врага народа.

– Урбанизация не может быть бесконечной. В попытке создать какие – либо удобства, мы создаем дополнительные неудобства. К примеру: полет из Москвы до Ярославля займет меньше часа, но в аэропорт будем добираться гораздо дольше. Автомобиль придумали, чтобы сократить расстояние и время, но попробуйте в час «пик» проехать по городу, вы опоздаете во все мыслимые и немыслимые места, а если весь город сядет в автомобили, чтобы быстрее добраться, вы не уедете никуда. Будут проблемы на перекрестках.

Алла молчала. Что за перерождение? Она увидела соседа совсем другим. Интеллигентным, начитанным, с понятными мыслями, несмотря на дурные привычки и прошлую запущенность. В этом джинсовом костюме он был стройный, как юноша, – «наверно, нежный», – подумала она и покраснела. Алла интуитивно знала, для того, чтобы определить, будут у тебя с человеком личные отношения или нет, достаточно одной минуты. И эта минута случилась.

– Ну, до этой мало научной фантастики нам, сермяжным, еще далеко. Наш удел – ходить пешком и созерцать свои изношенные ботинки, – сердито оборвал Павла Николай Петрович. – Моя старая машина развалилась по известным причинам, а на новую пока нет денег. Я не уверен, что такая жизнь изменится в ближайшие пять лет, так что проблемы на перекрестках не про нас.

– Очень хорошо, Вы уже на пути к наслаждению, – Павел произнес это с улыбкой, и все поняли, что он разыгрывал их.

Алла Сергеевна поставила розу в хрустальную вазу. Роза смотрелась царственно. В повисшей тишине все вдруг вспомнили, зачем собрались. Люба махнула рукой, приглашая к столу.

– Ну, вот, опять настраиваться надо, – проворчала она.

– Простите, если отвлек вас. Это что? Спиритизм? – поднял подвижную бровь Павел, рассматривая на столе лист ватмана с определенными знаками.

– Ага, – подтвердил Семен.

– Можно, я рискну? Первопроходцам труднее! – Павел стремительноо подошел к столу. Мужчины удивленно и не очень охотно расступились. «Начнем?» – спросил он и, подчиняясь вращательному ритму блюдца, задумался. Собравшиеся, уступив первенство наглому соседу Аллы Сергеевны, ждали, что будет дальше. Павел неожиданно вызвал дух Киплинга и задал вопрос:

– Верную ли я выбрал дорогу?

Блюдце, вращаясь, развернулось стрелкой к буквам. В его движении появилась размеренность. Оно останавливалось у определенной буквы, давая возможность из последовательности букв составить слово. Из слов складывалось предложение, Павел озвучил его вслух, чтобы осмыслить: «САМАЯ ДЛИННАЯ ДОРОГА – К СЕБЕ».

– Спасибо, Редъярд, я все понял, – Паша перевел дух: – Кто следующий?

Следующим захотел стать Семен Федорович. Дух предсказал ему, что он БУДЕТ ДВАЖДЫ ЖЕНАТ.

– Не может быть, – запечалился Семен. Он привык к жене, любил дочь, и ничего не хотел менять в своей жизни. «Очень может быть», – подумала Алла, но не стала пояснять свои мысли вслух. Могло случиться так, как случилось с ее подругой. Муж подруги неожиданно умер, она поплакала, однако, через некоторое время встретила другого человека, и вновь вышла замуж.

Как бы то ни было, предсказание совсем не радовало Семена.

Люба захотела узнать, будет ли успешной предпринимательская деятельность мужа.

«ПОСТАВИТ НА КАРТУ ВСЕ», – прочитала она ответ.

– Это я и так знаю, а что будет потом?

«ПРОИГРАЕТ», – начертило блюдце.

– Что за черт, одни гадости, – рассердилась Люба, – давайте вы, Николай Петрович. Каржавин откашлялся, лукаво взглянул на хозяйку и в свою очередь спросил:

Нравлюсь ли я женщине, что стоит рядом?

ВАС ЛЮБИТ ДРУГАЯ, – был ему ответ….

Все засмеялись. Пришла очередь Аллы. Алла вопросов задавать не хотела. Раздумала. Ощущение, что все изменится в ее жизни именно в этот вечер, появилось у нее, когда в дверь позвонил Павел. Не тот Павел, которого она знала, а совершенно другой, незнакомый! Откуда возникло это чувство, объяснить было невозможно. Просто так бывает. Она шестым чувством поняла, что Павел ее крест и судьба. Он сегодня останется у нее. Она будет поить его чаем. Затем откроет папку и прочтет рассказ. Удивится таланту, похвалит его (почему- то она знала об этом наверняка), он нежно и благодарно поцелует ей руку, потом пальцы. Каждый пальчик отдельно. У нее от восторга остановится сердце в груди. А потом они будут любить друг друга… Она вспомнила свою молодость, гадание у черноглазой подружки. Вот откуда жила в ней уверенность, что ее судьба – впереди. Но то, что судьбой окажется сосед Павел, в голову не приходило. Теперь она поняла смысл того прежнего предсказания, казавшегося шифром, от которого потерян ключ: ТВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ – ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ, КОТОРАЯ РЯДОМ. Ей все стало ясно.

– А я свою судьбу наизусть знаю, – сказала она друзьям.

Гости засобирались домой. Павел вопросительно смотрел на нее.

– Проводим народ до угла? – спросила Алла. Она обратилась к нему так, словно он уже давно был ее другом.

– Я сейчас, только куртку накину, – весело ответил он и побежал к себе.

Николай Петрович был грустен. Из рук ускользал журавль, а синица вот – вот должна была прилететь из Москвы.

Семен обдумывал предсказание. Он решил, что самое лучшее в его положении – глаз не поднимать на женщин, дабы избежать подножки судьбы. Он не учел одного важного момента, что его жена по отношению к противоположному полу такой клятвы не давала.

Люба, предупрежденная об опасности потерять все, во что они с мужем вложили деньги, подумала: – «черт с ним, если надежды на богатую жизнь не оправдаются, главное, чтобы муж был жив, чтобы сын рос умным. Не жили в достатке – не стоит и привыкать»!

Алла и Павел, взявшись за руки, спустились за своими гостями вниз по лестнице. Лифт, как всегда, не работал. Увлеченные друг другом, они не замечали отвратительных рисунков на стенах и народного поэтического творчества, вроде этой, писанной хореем, частушки:

Совет, в общем-то, был не так уж плох.

На улице бесновался ветер, падал зарядами неритмичный снег. Под фонарем, напротив подъезда Аллы, стояла застывшая, как памятник, Прасковья Петровна, похожая на снежную бабу. Увидев Николая Петровича, она скривила губы, пытаясь заплакать, но слезы замерзли, а губы не подчинялись ей. Она собрала всю свою волю в кулак и произнесла: – «Мне нужно немедленно объясниться с вами».

– Вы что, простояли здесь целый вечер? – спросил ее Каржавин, отставая от компании. Отряд сделал вид, что «не заметил» потери бойца.

– Да, стояла и ждала вас. Не могла же я пойти к этой женщине? – с пафосом произнесла Соломатина. – Мы с ней находимся в состоянии войны. Я чувствую, вы отдаляетесь, вас увлекла эта рыжая бестия, поэтому я решила, что сегодня скажу вам все…

– Вас-то это почему волнует? – удивился Каржавин.

Прасковья Петровна посмотрела на него скорбными глазами и покачала головой:

– Делаете вид, что не понимаете? Или забыли? Ведь это же было, было! Вы расточали мне комплименты. Мне, которая устала ждать радостей, которая потеряла на Севере здоровье, молодость и красоту. Вы вселили в меня надежду, обольщали меня в танце. Я поверила вам! Думаю, что, как честный человек, вы должны на мне жениться.

Из – за снежной тучки вдруг выглянул молодой месяц. Он корчил Каржавину рожки.

– Но я, в некотором роде, женат, – сказал Николай Петрович, и сам удивился. Прозвучало это как цитата из старомодного романа. Но он, понимая, что должен защищаться, продолжил: – да и вы, мне кажется, не свободны. Верно?