Горький шоколад

Граф кликнул слугу.

— Да, монсеньор, — тихий и незаметный, как тень, мавр, возник рядом.

— Оседлай моего коня.

— Будет сделано, — склонился тот в поклоне и скрылся во тьме.

Глава IX

Анжелика вернулась в отель. После разговора с Дегре ей было не по себе. Она ни на чём не могла сосредоточиться: строчки в документах расплывались, цифры в накладных складывались в совершенно неправильные суммы. Воспоминания о далеком счастье проносились перед глазами, словно сами стены дома шептали ей о прошлом, о котором, как ей казалось, она уже почти забыла. После рассказа об отце Антуане и его расспросах женщина не могла выкинуть из головы мысль о том, что это не праздное любопытство или христианское милосердие сподвигло святого отца расспрашивать о ней, и что за этим стоит нечто большее… Жоффрей?

Женщина отбросила перо и резко встала из-за стола. Она несколько раз прошлась по комнате, остановилась и сжала пальцами виски. Голова начинала нестерпимо болеть. Анжелика пребывала сейчас в неопределенном состоянии, будто на границе своего прошлого и будущего, и не знала, куда сделать следующий шаг. Глупая надежда и вера в чудо тянули ее в Марсель, на поиске монаха, чтобы, если понадобится, на коленях умолять его рассказать о причинах своего визита к Дегре.

Разум же твердил о будущем, о славе, величии, богатстве, о возможности дать своим сыновьям достойное место в жизни. Она столько раз переступала через свою гордость, терпя насмешки и издевки жестокосердного красавца-кузена, что отступить сейчас, находясь в шаге от победы, казалось ей верхом глупости.

Анжелика сама не знала, сколько длилась эта жестокая дуэль сердца и разума, но тут в дверь ее кабинета постучали.

— Да, войдите.

— Мадам, вам письмо, — в комнату вошел слуга, неся на серебряном подносе небольшой белый конверт.

— Спасибо, можешь быть свободен, — она взяла письмо и, дождавшись, когда тот плотно затворит за собой дверь, нетерпеливо вскрыла конверт.

Это было письмо от Филиппа, в котором он сообщал, что ожидает ее в Плесси, чтобы там составить брачный контракт и совершить скромный обряд венчания после того, как они придут к обоюдному согласию насчет интересующего их дела.

Прославленный маршал Франции, маркиз дю Плесси-Бельер, сдался под давлением ее низкого шантажа. Видит Бог, она отчаянно желала, чтобы все сложилось иначе, но увы… Теперь уже поздно сожалеть — сама судьба указывала ей путь, по которому нужно было идти дальше.

— Барба! — Анжелика вошла в комнату своих сыновей.

— Да, мадам.

— Собери детей и все, что понадобится. Мы уезжаем.

— Куда это, на ночь глядя? — всполошилась женщина.

— В Пуату, — коротко ответила ей Анжелика.

— А где это Пуату? — полюбопытствовал Флоримон.

— Пуату — это место, где я родилась. Наш старый родовой замок находится в Монтелу, и там живет ваш дедушка. Там очень хорошо: замок окружен лесом, где можно собирать ягоды и орехи, а у дедушки есть маленькие лошадки — мулы, на которых можно покататься.

— Ура! Мы будем кататься на мулах! — захлопал в ладоши Кантор.

Подготовка к отъезду проходила весьма бурно. Уезжали не только Флоримон и Кантор, но и все домочадцы: Барба, Легкая Нога, собаки, обезьянка и попугаи. Чтобы разместить дорожные сундуки и челядь, потребовались карета и две повозки.

Анжелика вышла на крыльцо отеля. Слуги сновали туда и обратно, исполняя последние распоряжения.

— Мадам, я нигде не могу найти Флоримона, — подбежала к ней Барба. — Он вышел вместе со мной и Кантором из отеля. Я вернулась в дом забрать оставшиеся вещи, а его и след простыл. Нашел время в прятки играть! — всплеснула руками женщина.

— Кантор не знает, куда ушел его брат? — посмотрела Анжелика в сторону кареты, в которой сидел ее младший сын.

— Мальчик лишь ответил, что брат пошел в сад.

— Скажи слугам, чтобы пошли искать его, — приказала женщина и сама направилась в сторону парка.

Анжелика шла по тропинке вглубь сада, пристально вглядываясь в темноту. Она несколько раз позвала Флоримона, гадая, куда он мог запропаститься. Шум где-то справа заставил женщину свернуть с тропинки.

— Флоримон?!

Ощущение, что в темноте кто-то есть, и этот кто-то наблюдает за ней, не отпускало ее. Анжелика подошла к живой изгороди в том месте, где в ней виднелся просвет, и посмотрела на территорию соседнего особняка.

— Флоримон, не время играть в прятки, — серьезным тоном произнесла она. — Выходи немедленно!

Ответа не последовало, но Анжелика продолжала сосредоточено всматриваться в вечерний полумрак. Ей показалось, что в тени деревьев, окружающих небольшую поляну, возле изгороди, кто-то стоит. Фигура была высокой и явно не могла принадлежать ребенку. Сердце женщины пропустило удар, а руки похолодели. Самые невероятные предположения закрутились у нее в голове.

— Кто вы?! — крикнула она, стараясь, чтобы голос ее не дрогнул.

Тень не двинулась с места. Анжелика некоторое время собиралась с духом, чтобы преодолеть небольшое расстояние, разделяющее их с незнакомцем, но тут позади раздался звук шагов, заставив ее резко развернуться.

— Матушка, — подбежал к ней Флоримон. — Простите, я забыл, что оставил свой альбом в саду, — мальчик показал ей темно-синюю книжицу.

— Ты не должен был уходить, никому ничего не сказав, — нахмурилась Анжелика.

— Еще раз простите, — опустил голову Флоримон, изображая раскаяние. — Я не думал, что задержусь так надолго, да и немного заблудился в темноте…

— Хорошо, — вздохнула Анжелика и, давая понять, что больше не сердится на сына, крепко обняла его. — Пойдем, нас все уже давно ждут.

Мальчик улыбнулся матери и побежал к дому, а женщина еще раз обернулась и поискала взглядом так испугавшую ее темную фигуру, но никого не увидела. Перекрестившись, она поспешила вслед за сыном.

Все уже было готово, и как только мадам Моран и Флоримон сели в карету, вся небольшая процессия тронулась в путь.

Ночные улицы Парижа казались безопасными в своей безлюдной тишине, но это была лишь иллюзия. Словно хищники, с приходом темноты их заполняли жители парижского дна, обитатели Двора чудес. Воры и убийцы нападали в основном на одиноких прохожих, но иногда группы бандитов отваживались напасть и на более опасную добычу.

Жоффрей в сопровождении слуги-мавра Абдуллы ехал в сторону городских ворот. Проезжая через узкий проулок между каменной стеной и домами, где могла пройти лишь одна лошадь, граф де Пейрак пропустил слугу вперед и направился вслед за ним, но тут же почувствовал сильный удар со спины и услышал испуганное ржание лошади. Конь встал на дыбы, скидывая и напавшего, и самого всадника. Мужчина, наученный множеством сражений на Средиземном море, несмотря на боль от удара и падения, успел быстро среагировать и расправиться с оглушенным противником.

Граф поднялся на ноги. Его уже окружали со всех сторон бродяги. Жоффрей вытащил из-за пояса мушкет: оружие было заряжено, но поразить одной пулей еще четырех мужчин было невозможно, а времени для перезарядки у него не было. Сзади слышались звуки схватки: на Абдуллу, видимо, тоже напали, а это значило, что помощи ждать было не от кого. Жоффрей выхватил шпагу, пристально наблюдая за противниками. Сразу двое мужчин кинулись на де Пейрака. Он выстрелил в одного, но не успел отразить удар второго, и холодное жало клинка вошло ему в плечо. Граф дернулся, отталкивая бандита и нанося ему быстрый укол шпагой прямо в сердце. Кровь хлынула рекой, и вот он уже упал на дорогу, окрашивая землю под собой в бурый цвет.

Боль в плече жгла, как огнем, кровь толчками вытекала из раны. Жоффрей поморщился: очень скоро рука, держащая шпагу, начнет неметь, а от разряженного мушкета было мало пользы. Де Пейрак осознал, что долго он так не продержится, особенно против двух противников. Бандиты злобно оскалились, предвкушая скорую кровавую развязку и дележку добычи, словно стервятники. Граф откинул в сторону мушкет, перехватывая шпагу здоровой рукой. Он должен быть достаточно быстр, чтобы успеть отразить атаку с двух сторон. Второго шанса у него не будет. Выпад, удар — и первый противник уже повержен, но второй все еще достаточно прыток, чтобы успеть уйти с зоны атаки и поднять смертоносный кинжал.