Страница 13 из 24
– А ты что, Лора, мечтала, что пристрелю, чтобы не мучилась? – Изумился он и приблизился. Протянул руку, чтобы прикоснуться к щеке, но не сделал этого, помня откровенно слабую угрозу. – Обещал ведь рассказать.
– Рассказать что?
– Как же… Знаешь, что причиняет нам боль?
– Теряюсь в догадках, но уверена, ты меня просветишь.
– Разочарование, о котором ты сейчас подумала, нас убивает, делает жестокими. А боль, она изящна в своём воплощении. Мы сами её придумали, оттого и мучаемся. Она у нас в голове. – Коснулся пальцем своего виска. – Самобичевание. Боль нам приносит разочарование в себе. За то, что мы думаем о людях плохо. Он ведь никогда не говорил тебе, что произошло с твоим сыном?
– Замолчи. – Тихо пригрозила… а, может, просто попросила, но остановить не могла… или просто не хотела.
– Отчего же? Уверен, тебе понравится. Ты обвиняла его открыто? Он видел ненависть в твоих глазах? – Ухмыльнулся. – Да вы просто извращенцы, каких мало. Ты своей ненавистью делала больно ему. Он своим молчанием сейчас, посредством меня, сделает больно тебе. Ведь учил тебя принципам преступления и наказания? Ну же, вспомни! – Подначивал, но слишком осторожно.
Пакостная улыбка на его лице известила о гениальной мысли. Марат медленно перевёл взгляд на свою руку и снова сжал протез в кулак.
– Этой рукой, – он поднял ладонь вверх до уровня плеча, – я проверил пульс у тебя на шее, когда ты лежала без сознания, а он своими ударами разрывал кожу, мышцы на тоненькой спине. Знаешь, потрясающее зрелище: любимая женщина в луже крови. Это его всегда возбуждало.
– Мне это неинтересно.
– Ты просто не знаешь, о чём я говорю. – Легко отмахнулся он от этого слабого выпада, оставался предельно серьёзен, и это как раз пугало. – Думаешь, твоя прелестная спинка выглядела в тот вечер так же аккуратно, как и сейчас? Зря. Он швы накладывал. Умело. Осторожно. А потом усыплял тебя, чтобы их снять. Как думаешь, откуда я всё это знаю?
– Только не говори, что ассистируешь великому и могучему.
– Он отрубил мне руку, но так и остался другом.
– Ты псих.
– Почему же? Ильдар слова на ветер не бросает. Он просто не мог отступиться, с какими бы благими намерениями я ни действовал. Я понял Табиба и не осуждаю до сих пор. Он же и отправил в клинику к брату. Тот постарался на славу. Сейчас есть даже технологии, позволяющие ощущать тепло, прикосновение… Классно, да?
– Не знаю, мне не с чем сравнить.
– Поплюй! – Нахмурился Марат и разулыбался. – И было во всей этой истории одно большое «но». Ревность.
– К брату и его творениям?
– К тебе, глупая. – Потянул с нежностью. – Ильдар не просто запретил мне появляться в доме. Он меня от дел отстранил, а ещё другом называл…
– И ты, конечно, обиделся?
– Конечно! Я всё для него делал. – И в голосе действительно слышалась обида. Непонимание.
– И зачем ты рассказываешь эту слезливую историю? Не улавливаю сути.
– Потому что к сути я ещё не перешёл, но если ты настаиваешь, рассказ могу подсократить. Твой муж тебя избил. Первый муж. – Выдал тезисно и смолк, ожидая, пока Лора погрузится в воспоминания. Взгляд смягчил, когда увидел на её лице отражение нужных эмоций. – И всё бы отлично, но тот был неосторожен и посмел притронуться к тому, за что убивают. Не просто поднял руку на, заметь, чужую! женщину. Убил чужого ребёнка. Я сейчас о беременности говорю. – Пояснил, ускоряя процесс понимания. – Схема «преступление и наказание» сыграла не последнюю роль, и твоему благоверному был вынесен смертный приговор.
– Он говорил, что я должна попросить. – Вдруг вспомнилось Лоре и слишком запоздало она поняла, что произнесла это вслух. Воровато глянула, но Марат не обыграл этот взгляд. Ему было достаточно и признания.
– Тешил собственное самолюбие, детка. Не более того. Какое-то время он просто презирал тебя за то, что ушла. Знаешь, когда одной рукой наказывают, а другой жалеют. Ничего не мог с собой поделать, такова его суть. И вышвырнуть из своей жизни не мог, предпочитая заставить осознать вину.
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что в каждом моём слове сокрыт тайный смысл, дорогая. – Загадочно улыбнулся Марат и сделал несколько шагов, пытаясь выйти в прежний ритм. Остановился. – Крайней степенью доверия проникся он ко мне, поручив это грязное дело. Я должен был убрать твоего мужа. Я! И я этого не сделал. – Развёл руками. Скривил губы, не зная, как продолжить. – Признаться, твоего малыша мне было жаль. – Проговорил медленно, припоминая давние события. – Никто не хотел, чтобы так вышло. Ильдар как раз планировал переезд. Собирался сделать для тебя исключение… или подарок… Вернуть сына. – Подобрал правильное выражение и этому неимоверно обрадовался. – И даже готов был терпеть сжигающую изнутри ревность к твоему ребёнку, – проговорил шёпотом Змея-Искусителя. – А меня взбесило это. И то, что баба стала для него важнее дружбы. И то, что пока ты поднималась наверх, я неизбежно двигался вниз. Мне было поручено, а я пересмотрел условия и намерено для этого дела выбрал раздолбаев. Людей низшей касты. Тем, которым всё равно: что, как и почему. Обрисовал ситуацию. Вкратце! Дал имя, фотку, адрес. А сам отправился кутить. То, что ребёнок оказался дома, стало лишь досадным совпадением. Они должны были куда-то уехать. Санаторий или деревня… В общем, твой мальчик заболел, а эти просто не стали разбираться и уложили всех в одну черту. Тут же мне отзвонились, но изменить ничего было нельзя. Если на языке вертится вопрос, за это ли Ильдар отвернулся от меня, то отвечу «Да!», именно за это. И снова не без твоего участия. А сейчас, внимание, мораль!
Громко хлопнув в ладони, Марат действительно собрал воедино внимание, которое, прорывая умело расставленные сети, рассеивалось, выбивая Лору из привычного ритма.
– Ты прочувствуешь то, что я сказал не сразу. Может, даже не сегодня. Неизменным останется лишь то, что не сможешь выдавить из себя скупую слезу, признавая определённую долю вины и понимание того, что Ильдар умрёт, зная, что ты именно его винишь в смерти сына. Его ненавидишь. Его презираешь. Потому что считала, что он ошибся. А ошибся я. – Зловеще прошептал и резко улыбнулся. – Кстати, прости. Нехорошо получилось. Глупо. – Опомнился он совершенно неуместно, при этом приводя Лору в чувства.
– Зачем сказал? – Услышала свои слова и усмехнулась тому, как легко он сумел их выцепить своим признанием.
– Наверно хотел, чтобы ты его пожалела. Странные вы всё-таки. Необъяснимые. Жаль только…
– А с чего ты взял, что всё пойдёт по этому плану? – Вдруг оживилась Лора, пытаясь толи оттянуть момент истины, толи просто разозлить, желая вывести из этой умелой игры. Марат, несмотря на то, что был занят совсем иными мыслями, время, чтобы обдумать вопрос, нашёл. Пожал плечами. Несколько раз моргнул.
– Ты имеешь в виду, приедет ли он один?
– Хотя бы. – Резко кивнула, соглашаясь. – Или то, что приедет сам. Или то, что не попросит решить проблему раньше, чем ты ожидаешь? Ведь не зря посматриваешь на часы, спрятанные под пиджаком. Точно знаешь, с какой скоростью он будет гнать машину? Быстрее, чем ехали мы, верно?
Марат молчал и смотрел исподлобья. Его губы дрогнули и тут же поджались: пытался скрыть, что закусил щёку изнутри.
– Он ведь бывал здесь… Давно? Разве только одна дорога ведёт к твоему дому? На подъезде к деревне я видела сад. В любой деревне есть дорога, огибающая сад.
– Попросит помощи? – Выцепил он одну лишь фразу из долгих упрёков. – У кого?
– Гастило. – Предположила Лора, возвращаясь в диалоге на шаг назад. Только лишь для примера. – У него много людей. Везде. Почему нет?
– Почему? – Он вдруг широко улыбнулся, словно секунду назад и не было этой постной мины, застывшей в крайней степени презрения. – Потому что Табиб быстрее удавится, чем попросит его помощи! – Довольно пояснил. – Это может дорого стоить… Твоего расположения… например. – Приоткрыл губы, пытаясь кончиком языка уловить колебания воздуха, и подавил внутренний смех, который рвался наружу.