Тигры Редфернов

- Вы говорили, сэр, что все Редферны однажды просто исчезли, – вдруг вмешалась Джен. – Даже показывали мне их родовое древо. Последний ребенок в их семье родился семьдесят пять лет назад. Раз пироман устроил это все в их замке, то, быть может, они узнали обо всем: о нежити, о нечисти, о консультантах – и решили стать частью организации охотников? А если Лонгсдейл или кем он там был выступил против...

- А дети? – спросил Бреннон, у которого от этого предположения мороз пошел по коже. – Куда они дели детей?

- Ну... а куда у вас принято их девать? – пожала плечами Джен. – Может, вырастили и тоже того, в консультанты.

- Что же это за семейство, которое готово так поступить?

- Если пироман такой, – хмыкнула ведьма, – то откуда нам знать, что его родичи чем-то лучше? Как вы говорите, они поколениями пили воду из магической жилы и могут так сильно отличаться от людей... – она помолчала, размышляя, и неохотно добавила: – Может, они уже были больше похожи на нас. Вон, пироман младше последнего поколения лет на двести, и то полностью полоумный. Представляете, какие у него потомки?

- Ну, он не совсем полоумный... – пробормотал Натан: некое здравое зерно в рассуждениях Энджела иногда было. Но если Редферны приняли такое решение, а Лонгсдейл стал изгоем в семье, потому что не согласился – то это многое объясняет...

- Но тогда где они все? – тихо спросил консультант. – Почему они оставили свой замок?

- Не знаю. На то могли быть причины...

Лонгсдейл нахмурился и наконец поднял глаза на комиссара:

- Вы сможете найти Редфернов?

Пес почему-то тихо вздохнул и лизнул руку консультанта.

- А вы хотите их увидеть?

Лонгсдейл долго молчал, напряженно раздумывая, и наконец сказал:

- Да. Хочу.

16 сентября

Маргарет полулежала в кровати, завернувшись в плед, и смотрела в окно. Это ее кровать, и ее комната, и ее подушка – и это было так странно, вновь оказаться здесь, снова видеть в окно ту же улицу и те же дома по соседству. Вчерашний день ей едва запомнился: она смутно осознавала, что сперва долго плакала, уткнувшись в мягкую мамину грудь, потом была горячая ванна, какая-то еда – и еще прекрасное лицо в золотом ореоле, а потом Маргарет уснула, крепко держась за руку отца.

"Валентина, – подумала девушка. – Наверное, это была Валентина..."

Она поерзала на кровати. Мама послала горничную в магазин белья, и теперь корсет немилосердно впивался в бока, грудь и спину Маргарет. За полгода она начисто отвыкла от этих дивных ощущений. Слава Богу, без кринолина пока обошлось, хотя в юбке и блузке старшей дочери миссис ван Аллен Маргарет было неуютно.

Братья не отходили от нее все утро, и мама с трудом отогнала их, когда у мисс Шеридан уже голова пошла кругом от уймы новостей. Она и не подозревала, как сильно вырастут младшие за полгода и сколько всего захотят ей рассказать. Папа ничего не рассказывал – молча сидел в кресле рядом, не сводя с Маргарет взгляда и не выпуская ее руки. Когда Эдвин наконец увел младших, отец спросил:

- Этот человек тебя не обижает? – и она чуть не умерла от стыда. Папа поседел и постарел лет на десять. Девушка всхлипнула и потянулась его обнять. Отец прижал ее к себе и погладил по голове. Маргарет тихо шмыгнула носом. Она не могла удержать рядом и свою семью, и Энджела – и знала, что ей все равно снова придется выбрать. Но у нее не хватило смелости сказать об этом папе.

Теперь, когда они дали ей время подумать, Маргарет должна была решить. Она могла остаться – в своей уютной маленькой комнате, рядом с мамой и папой, с братьями, с кузенами, с дядями и тетями; но как она ни старалась думать только о них, ее мысли вновь и вновь возвращались к Энджелу. Здоров ли он? Смог добраться до врача? Помог ли ему хоть кто-нибудь? Может, ему нужна помощь прямо сейчас, вдруг он один, слишком устал или упал без сознания где-нибудь по дороге домой! А если его и лечат – заботяться ли о нем как следует?

Найдет ли она его снова? Увидит ли еще хоть раз? Хотя он и обещал, но…

Маргарет прикусила задрожавшие губы. Воспоминания обо всем, начиная с похищения, сейчас сливались в сплошной мрак, из которого, как вспышки пламени, проступали омерзительные картины. Они тревожили ее даже во сне, но вчера она слишком устала, чтобы просыпаться от кошмаров, и только глубже впадала в забытье. Теперь эти кошмары опять окружали ее, и реальный мир отдалялся, растворяясь в мучительных воспоминаниях, пока кто-то не положил руку ей на плечо и не шепнул:

- Маргарет...

Девушка взвилась с кровати. Рядом стоял Энджел – все еще слишком исхудавший и бледный для здорового, и Маргарет замерла на месте, страшась к нему притронуться. Вдруг ему все еще худо? Энджел с улыбкой протянул ей руку. Девушка недоверчиво коснулась гладкой кожи на месте ран и шрамов.

- Не бойтесь, – сказал наставник. – Мне не больно.

Маргарет бережно взяла его руку и прижалась губами к ладони. Энджел вздрогнул, попытался высвободиться, но как же она могла его отпустить? Пульс на запястье учащенно забился под ее пальцами; его ладонь была сухой, теплой, целой... но вдруг все сейчас исчезнет, вдруг он обманывает, чтобы успокоить ее, и там на самом деле только багровые воспаленные рубцы?!

- Я вам объясню, позже, – шепнул Энджел, погладил девушку по щеке и хотел обнять, но Маргарет испуганно отпрянула, при этом накрепко вцепившись в его руку. Ему же будет больно! Наставник наконец мягко высвободился из ее хватки и расстегнул рубашку.

В волосах у него на груди остались полосы гладкой кожи там, где были ожоги. Маргарет коротко, с облегчением вздохнула. Энджел, помедлив, взял ее руку и прижал к своей груди. Девушка ощутила под ладонью стук его сердца, и к глазам вдруг подступили слезы. Остаться здесь – значит, больше никогда его не увидеть!..

- Ну же, не надо, Маргарет, – ласково сказал он. – Уже все в порядке. А вы…

Она прильнула к Энджелу и крепко обвила его руками. Он был теплый, как большой кот, его собственный, еле уловимый запах смешивался с ароматом туалетной воды, и он все еще был такой худой, что ребра проступали под кожей. Маргарет коснулась губами полоски кожи на его груди, и он как-то странно, прерывисто вздохнул. Девушка тут же встревоженно отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Она едва успела заметить, как изменялся за миг его взгляд – нежный, пронизывающий насквозь, алчный – и губы Энджела горячо прижались к ее губам.

Он сдавил ее в объятиях, как в тисках, и его поцелуи не имели ничего общего с теми, что Маргарет позволяла некоторым своим поклонникам… когда-то очень давно. Жгучие, долгие, больше похожие на непристойные ласки – никто из этих сопливых щенков не целовал ее так безумно и жадно, и никому она не отвечала тем же, так что губы горели. Энджел сжал в кулаке ее волосы, не давая отстраниться и вздохнуть, и она вцепилась в него, когда голова закружилась. Коснуться – скорее! – его лица, и шеи, и груди – убедиться наконец, что он невредимый, живой, настоящий, рядом, запустить пальцы в густые волнистые волосы, целовать нежные белые веки, ресницы и острые скулы. Ее бросило в жар от горячего тепла, исходящего от его тела…

… и они как-то оказались на кровати. Так сладко ощутить тяжесть его тела, когда он вдавил ее в постель, так безопасно очутиться в тесноте между одеялом и Энджелом! Жаль, нету шести рук, как у мазандранской богини. Вот уж тогда бы она его обняла!

Энджел целовал ее так жадно, словно боялся, что она исчезнет. Вдруг его губы горячо прильнули к ее груди, потому что рубашка почему-то расстегнулась, а его рука прошлась по бедру Маргарет под юбкой и крепко сжала. Девушка от неожиданности дернулась всем телом и слабо вскрикнула.

Энджел замер. Он несколько секунд прижимался к ней, его дыхание жарко щекотало шею и грудь, волосы – щеку Маргарет, а потом пробормотал:

- Нет, хватит, еще рано, – и соскользнул на постель. Мисс Шеридан осторожно перевела дух и стала застегивать пуговки, понемногу заливаясь краской от корней волос до самой шеи. Тем более, что Энджел все еще смотрел на нее из-под полуприкрытых век и даже не думал привести в порядок свою одежду! Как это вообще так все получилось… Маргарет украдкой дотронулась до припухших губ, поразмыслила и улеглась рядом с ним, положив голову ему на плечо. Энджел поцеловал девушку в макушку.