Маленькая фея

— Простите, — извинилась она, успокоившись, и потупила взор.

— Сударыня, ни к чему извиняться, — улыбнулся ей граф. — Ваш смех прекрасен. Хотелось бы, чтобы он звучал чаще…

Анжелика смутилась и поспешно отвернулась от испытывающего взгляда темных глаз, которые, как ей казалось, сегодня не впервые смотрели на нее как-то по-особенному. От этого взгляда ее бросало в жар, или, возможно, это было вызвано лишь разгоревшимся в печи пламенем, словно взятым из самого ада.

Тем временем масса в печи раскалялась все больше, плавилась, кипела. Клубы белого пара продолжали вырываться наружу, оставляя повсюду, даже на одежде, белый порошкообразный налет.

Затем, когда пара почти не стало, пламя уменьшилось, двое саксонцев в кожаных фартуках подвезли на тележке несколько слитков свинца и кинули их в вязкую массу.

Масса в печи стала жиже и перестала бурлить. Саксонец помешал ее длинной зеленой палкой. Сначала масса начала пузыриться, потом вспенилась. Фриц Хауэр в несколько приемов снял пену огромными шумовками. После этого он снова помешал массу.

Наконец он нагнулся к отверстию внизу печи, под тиглем, вытащил оттуда затычку, и в заранее приготовленную изложницу потекла серебристая струйка.

— Это всего лишь свинец, — объяснил граф.

Анжелика увидела, как рабочие мокрыми тряпками взяли горячий еще слиток и положили на тележку. Потом подвезли его к маленькой печи, которая стояла на раскаленном докрасна горне.

Кирпичи центральной камеры печи, образующие нечто вроде открытого тигля, были очень белые, легкие и пористые. Их изготовляли из костей животных, чьи трупы, сваленные неподалеку, издавали страшную вонь. К ней примешивался запах чеснока и серы, и от всего этого дышать здесь было трудно.

Девушка немного отстранилась и вздрогнула от вида скелетов, и невольно чуть сильнее сжала руку Пейрака. Де Модрибур же весь покраснел, и наоборот, продвинулся настолько близко, насколько позволял жар печи. Его слуга, все это время стоящий возле хозяина, стал осенять себя крестным знамением.

Наблюдая эту сцену, граф усмехнулся, а потом, наклонившись к Анжелике, негромко проговорил:

— Мне, кажется, Его светлость силится разглядеть в пламени вход в саму преисподнюю, а его слуга вот-вот лишится чувств. Но не волнуйтесь, мадемуазель де Сансе, купелирование на костной золе было известно еще в древнем Риме и Греции. Сейчас свинец сплавляется с рудой, освобождая при этом серебро от примесей, а потом большая его часть уйдет в пористую поверхность костей и мы получим слиток серебра.

Один из рабочих подсыпал уголь в горн, другой раздувал с помощью педали мехи, и свинец начал плавиться и стекать в круглое углубление в печи, выложенное кирпичами из костной золы.

Когда расплавился весь слиток, огонь в печи еще усилили, и металл начал дымиться.

По знаку старого Фрица появился мальчишка с мехами, к которым была прикреплена небольшая трубка из огнеупорной глины. Горный мастер положил эту трубку на край тигля и принялся нагнетать холодный воздух на темно-красную поверхность расплавленной массы.

И вдруг воздух над металлом со свистом засветился, белесое пятно в том месте, куда он попадал, стало ярче, больше, делалось ослепительно белым и постепенно распространилось на всю поверхность металла.

Молодые подручные поспешно выгребли из печи все горящие угли. Большие мехи тоже были остановлены.

Купелирование продолжалось уже без огня — металл кипел, и это было поразительное зрелище. Время от времени он покрывался темной пленкой, потом она разрывалась, и клочья ее танцевали в сверкающей расплавленной массе, а когда такой плавучий островок касался стенки тигля, пористые кирпичи, словно по волшебству, втягивали его и поверхность металла становилась еще более гладкой и ослепительной. Одновременно мениск металла уменьшался прямо на глазах. Потом он достиг размеров большой лепешки и потемнел.

Анжелика не могла оторвать взгляд от происходящего, внимательно наблюдая за процессом. Да, это была не магия, а наука, но ощущение, что сейчас здесь происходит тайное действо только для посвященных, не оставляло девушку.

Фриц Хауэр схватил щипцами получившуюся блестящую металлическую лепешку, окунул ее в воду и поднес своему хозяину.

— Вот и серебро, — сказал Жоффрей.

Де Модрибур смотрел на лепешку драгоценного металла с опаской и некоторым неверием, словно она могла раствориться в воздухе, стоит ее коснуться. Увиденный способ добычи серебра нисколько не убедил герцога в том, что Тулузский граф не колдун, а скорей наоборот, только придал больше уверенности в этом. Ну ничего, он найдет способ договориться с ним, используя для этого хотя бы эту упрямую девчонку. От герцога не укрылось то, как смотрел и разговаривал мужчина с юной баронессой, как касался ее запястья. Они выглядели, как влюбленная пара, и де Модрибуру хотелось вырвать руку девушки из ладони Пейрака, и увести с собой, подальше отсюда, но герцог сдержал свой порыв. Он всегда умел ждать и извлекать выгоду из любой ситуации. Но сейчас его больше волновала нарастающая боль в спине. Ему хотелось поскорее вернуться в замок и отдохнуть.

— Благодарю Вас, мессир де Пейрак, за столь интересную экскурсию, — поблагодарил де Модрибур графа, подзывая к себе своего слугу. — Это, конечно, немного не то, что я ожидал, но с другой стороны, я понимаю, что Вы не настолько наивны, чтобы раскрывать мне все свои секреты.

— Ваша светлость, — кивнул ему де Пейрак. — У всех есть свои секреты, но сейчас я показал вам все, как есть. И если Вы ожидали чего-то иного, то в это нет моей вины.

Лицо де Модрибура стало непроницаемой маской, но в глазах вспыхнули недобрые огоньки. Анжелика нервно поежилась:

«Почему графу так нравится провоцировать его? Неужели он не чувствует опасности, исходящей от этого человека?»

— Я увидел уже достаточно, — гордо вскинув голову, произнес герцог. — Мадемуазель де Сансе, думаю, нам пора возвращаться в замок.

Анжелика обреченно посмотрела на герцога. Ей совсем не хотелось ехать домой и покидать таинственный подземный мир, где хозяином был этот высокий худой, но крепкий, как мавр или испанец, с лицом, обезображенным шрамами и в то же время облагороженным светом ума, исходящим из его проницательных глаз, мужчина…

— Я Вас провожу, — улыбнулся ей граф, и подав Анжелике руку, он повел ее к выходу из туннеля вслед за герцогом.

Жоффрей смотрел на девушку, идущую рядом с ним. Ему вдруг вспомнилось та любопытная «лисичка», что когда-то давно прибежала в дом управляющего под предлогом начинающегося ливня.

— Что скажете, мадемуазель де Сансе? Теперь вы убедились, что я не колдун и не вожу дружбу с Дьяволом?

— Мне казалось, что я еще тогда догадалась, что Вы — ученый, — ответила девушка, понимая, о чем заговорил ее спутник. — Но вот только Вы так и не научили меня игре в шахматы, — полушутя поддела графа Анжелика.

— Что ж, возможно, мне удастся исправить эту оплошность, — в том же тоне ответил ей мужчина. — Знаете, Анжелика, мне никогда не приходило в голову говорить с женщинами о науке, а тем более, показывать им метод добычи драгоценных металлов, — произнес граф уже серьезным тоном. — Но Вы — совсем другое дело.

Они остановились в нескольких шагах от выхода из туннеля. Де Пейрак обернулся к девушке и посмотрел ей прямо в глаза:

— Несмотря на Вашу юность, мне кажется, Вы способны многое понять. Нет, дорогая, я не волшебник, — тихо проговорил он. — Возможно, природа и одарила меня какими-то способностями, но главное — у меня было желание учиться. Вы поняли меня? — спросил он ласковым голосом, который очаровал ее. — Я жаждал изучить все самое трудное — естественные науки, словесность и еще женское сердце… Да, я с упоением постигал эту пленительную тайну. Смотришь в глаза женщины, и тебе кажется, что за ними ничего нет, а в действительности там целый мир. Бывает и наоборот: ты воображаешь, будто там целый мир, а там одна пустота… Не душа, а погремушка. Но что скрывается за Вашими зелеными глазами, вызывающими в памяти безмятежные луга и бурный океан?