Страница 16 из 26
Голос у Лароша был холодный, но не злой. Так он обычно разговаривал с лошадью, когда та упрямилась. Жюстен ответить не смог – снова провалился в забытье, не успев ощутить робкое, поглаживающее прикосновение пальцев к своей щеке.
А еще через десять минут фаэтон уже катился по мощенной камнем улице Тралефур. Лошади встали перед красивым особняком. Еще не совсем стемнело, и из сада приятно пахло цветущим жасмином.
Хмурый Коля спрыгнул с облучка. Объясняться по поводу драматического инцидента с ним никто и не подумал, а он и не спрашивал.
– Слева от входной двери – цепочка от звонка! Иди позвони, да убедись, что тебя услышали! – крикнул ему Гуго Ларош.
– Уже иду, хозяин!
Доктор Леон Фоше появился на пороге, в руке он держал фонарь. При виде своего давнего друга он поспешно сбежал по ступенькам и открыл ажурную калитку.
– Добрый вечер, Гуго! Что-то случилось?
– Трагическая случайность! Вот, решил сразу к тебе, а не в больницу, в Ангулем, – боялся, что не довезу.
Испуганный непривычной ажитацией Лароша, доктор полез в карету. Осмотрел кровавую рану на животе у Жюстена, выругался сквозь зубы.
– Стреляная рана, так? – спросил он. – Надо перенести его в мой кабинет, со всеми возможными предосторожностями! Врать не буду, Гуго, шансов у парня почти нет. Тем более что я не хирург.
– Прошу, спаси его! Я видел тебя в деле, в войну, когда ты оперировал солдат![14] Леон, ты просто обязан мне помочь, потому что это мой сын!
Ошарашенный доктор присмотрелся к едва дышащему пареньку. Коля тоже слышал признание помещика, но верить не спешил. А Гуго Ларош дрожащим голосом повторил:
– Спаси его! Это мой сын.
Ричард распорядился, чтобы ужин на четверых подали в каюту. Он сомневался, что Элизабет захочет ужинать в обществе других пассажиров первого класса. Он поклялся оберегать ее от любых треволнений, а одно упоминание о человеке с черной душой, Гуго Лароше, – он прекрасно это видел – взволновало ее до крайности.
Деда Элизабет он ненавидел и считал своим долгом помочь ей все забыть, поставить на прошлом крест.
– Для нас для всех начинается новая жизнь, но особенно это касается вас, Жан! – сказал он, наливая ему вина. – Выпьем за Жана Дюкена, будущего гражданина Соединенных Штатов!
– Ваша правда, Ричард. Я и помыслить не мог, что однажды поплыву через Атлантику. Думал, умру старым холостяком – и вот нашел идеальную супругу!
– Не вгоняй меня в краску, Жан! – сказала на это Бонни.
Элизабет улыбалась, так приятно ей было смотреть на их с Жаном счастливые лица. Ричард ей заговорщически подмигнул.
Всем им не терпелось узнать, что произошло в гаврском порту, Элизабет это прекрасно понимала.
– Дядюшка Жан, я узнала что-то очень важное про папу, – начала она, чтобы удовлетворить законное любопытство своих нетерпеливых слушателей.
– Сегодня? В порту? – удивился Жан.
– Звучит невероятно, но случай привел меня в правильное место. Я говорю «случай», но, скорее, это был перст судьбы.
Молодая женщина ненадолго умолкла, сомневаясь, стоит ли упоминать ощущение незримого присутствия рядом матери, Катрин.
– А может, это мамочка направляла меня, как тогда, в замке! – все-таки сказала она. – И не надо делать такое лицо, Ричард! Если будущее приходит ко мне в снах, приятных или кошмарных, значит, нет ничего невозможного. Там, на причале, мне показалось, что я вижу маму, и в тот же миг я поняла, что просто обязана зайти в ту антикварную лавку! Так нужно, и все! И сейчас, дядя Жан, ты поймешь почему.
Она открыла свою гобеленовую, украшенную вышивкой дамскую сумочку с медной защелкой, извлекла золотые карманные часы и протянула дяде.
– Дедушка Туан подарил эти часы моему отцу с пожеланием, чтобы они принесли ему в Америке удачу. Теперь они твои, потому что ты тоже, как твой брат Гийом когда-то, уезжаешь навсегда.
Жан, онемев от изумления, смотрел на бесценные часы. Не сразу он решился открыть крышку с выгравированными с обратной стороны инициалами.
– Господи, никаких сомнений! Это точно отцовские часы. Узнаю чеканку вокруг циферблата! Их купила мама, потратив часть денег из своего приданого. Ее родители были торговцы, побогаче, чем Дюкены. То, что часы нашлись, – уже маленькое чудо!
– В лавке антиквара, в куче настоящего хлама! – уточнила Элизабет. – Конечно, я спросила у хозяина, откуда у него часы.
– Ты упоминала об этих часах утром, я помню! – заметила Бонни. – Божий промысел, не иначе!
Элизабет в красках, потому что сохранять спокойствие ей удавалось не всегда, описала, что было дальше. И закончила своим поспешным бегством из дома вдовы Биффар.
– Бедная женщина! – вздохнула она. – Она словно сошла со страниц романа Виктора Гюго «Отверженные»! Я прочла его в мое первое лето в замке, по совету бабушки.
Жан был взволнован, но думал о своем. Рассказ племянницы разбередил в нем горечь потери.
– Нужно было и мне тогда ехать с Гийомом! – воскликнул он наконец, бледнея от сдерживаемого гнева. – Ничего бы этого не случилось. Вдвоем мы бы не дали себя в обиду ни гаврским бандитам, ни нью-йоркским!
Он протянул часы Элизабет, и она с удивлением отдернула руку.
– Храни их пока у себя! В трюме полно парней, которые не внушают мне доверия. Не хватало, чтобы их опять украли.
– Мудрое решение, – согласился Ричард. – Лисбет, если я правильно понял, на причале к твоему отцу подошел кто-то, кого он хорошо знал?
– Да! И как только я это услышала, мне все стало ясно. На самом деле папа не пошел проверить, доставлен ли с поезда наш багаж. Его позвал кто-то знакомый, про кого он и подумать не мог дурного и оказался в ловушке. И теперь, уже задним умом, я понимаю, что папа в силу своего характера не оставил бы нас с мамой одних в этой толчее перед самым отплытием.
Бонни проголодалась, а потому слушала и понемножку ела. Меню пассажирам первого класса предлагалось роскошное.
– Элизабет, а кто мог быть этим человеком? У тебя есть догадки? – спросила она, уже успев попробовать заливную рыбу, поданную на ломтиках поджаренного хлеба.
– Тут и думать нечего! Конечно Ларош! – сердито сказал Жан. – Поехал за вами следом в Гавр!
– Нет, дядя Жан, он не стал бы так рисковать.
– Значит, нанял какого-нибудь головореза в Париже! В столицу Ларош точно мог поехать, – предложил свою версию Ричард.
– Думаю, это кто-то из замковой прислуги, – сказала Элизабет. – Конечно, не старик Леандр… Венсан, конюх! Когда мне было шесть, он уже служил у Ларошей в замке. Венсан, которого Мадлен будто бы убила незадолго до моего возвращения во Францию!
И снова молодая женщина пожалела, что столько времени потратила зря в Париже. И добавила запальчиво:
– И сбежать из Шаранты я тоже поторопилась! Мадлен сейчас в бордоской тюрьме, и мы запросто могли пожить какое-то время в Ангулеме, чтобы я могла съездить туда и обо всем ее расспросить. Они с Венсаном были любовники, он наверняка ей много рассказывал.
– Лисбет, и что бы от этого поменялось? – со вздохом произнес ее муж. – Дэни Биффар погиб при крушении «Бургундии», этот Венсан убит. В отношении них справедливость восторжествовала.
– Но остаются еще какой-то Морис – мадам Биффар назвала его «здоровяк Морис» – и рыжий Деде! – возразила Элизабет. – Если бы я вовремя их разыскала, может, узнала бы что-то еще. Но, увы, времени на расспросы у меня было очень мало!
Жан стукнул бокалом о стол. Сейчас и он разделял сожаление племянницы:
– Твоя правда, Элизабет. Встреть я сегодня этих мерзавцев, я бы дух из них вышиб! Скорее всего, они до сих пор живут в припортовых трущобах. Но теперь ничего не поделаешь.
– К сожалению, Жан, это так, – вздохнула Бонни. – И незачем расстраиваться!
– Я согласна с Бонни – незачем, – кивнула Элизабет. – Виноватый в этом деле один, и мы все знаем, кто это. И он наверняка уже уничтожил все улики. Пусть его накажет Господь…
14
Здесь – авторская отсылка к франко-прусскому военному конфликту 1870–1871 гг. (Примеч. автора.)