Страница 8 из 28
Мне так не нравилось. Настоящая я так не любила. Но мое тело было распростерто перед ним, а руки продолжал удерживать Стэф.
- Нет, нет, нет, - прохрипела я, мотая головой, а потом попробовала оттолкнуть мужчину ногами. Рон снова зарычал, приняв мой отказ за порочную игру, и вцепился пальцами в бёдра, удерживая меня на месте. Я прикусила губу, моя душа кричала против того, что сейчас происходило, и соленые слезы стали выходом этого крика. Они заструились по щекам, а я даже не могла стереть их ладонями, они до сих пор были в плену мужского захвата. Я зажмурилась, молясь, чтобы беспамятство снова спасло меня от жуткой реальности, но мои молитвы не были услышаны. Я снова перестала владеть своим телом, которое, похоже, было привычно к такому жесткому сексу и скоро пришло к болезненной разрядке. Рон излился в меня с яростным криком и сразу отстранился.
Моя свобода была не долгой, горячие губы заскользили по шее, а потом прикусили кожу. Я распахнула глаза и уперлась взглядом в сталь глаз Стэфа. Его зрачки расширились, и мне показалось, что сейчас мужчина превратится в дикого хищника и разорвет меня на части – таким неприкрытым животным превосходством пылал его взгляд. Вот тебе и преданная любовь во всей своей красе. Братик прав – они цепные псы, и, если не поберечься, оттяпают хозяйке пальцы. Я прикрыла глаза, мне было неприятно смотреть на мужчину и открыто читать нелестные чувства ко мне. Это казалось гадким, особенно когда я почувствовала, как Стэф медленно устраивается между моих раскинутых бедер. Ненавидит меня, а туда же…
Насилие, часть вторая.
Но Стэф не был таким же напористым как Рон. Он все делал медленно и основательно, он не спешил, знал толк в растягивании удовольствия для себя. Через пару минут я начала ему рвано отвечать, только бы он ускорился и уже закончил начатое, а потом отпустил меня. Мужчина приблизил ко мне лицо:
- Где же твоя выдержка, госпожа? Что, не терпится поскорее кончить?
Я отвернулась от него, у меня не было ни сил, ни желания что-то отвечать. И, о чудо, Стэф ускорился, а я снова потеряла сознание.
Я ощущала на коже жгучее солнце, а морской бриз трепал мои коротко-стриженные волосы. Ладонь холодил картонный стакан с мятным чаем со льдом, а на языке растекалась теплая карамель из хрустящего пончика. Из наушников слышалась любимая песня Мадонны, а ноги в удобных кроссовках, чуть пританцовывали, ступая по раскаленному асфальту. А потом я услышала громкий крик и визг тормозов – мгновение и резкая боль скрутила тело. Но боль стала уступать место вязкой тьме, которая поглощала меня с неимоверной скоростью. И вскоре осталась только эта безмолвная темнота и больше ничего.
Я открыла глаза и уставилась на шелковый балдахин над кроватью, который в предрассветном сумраке покачивал легкий ветер. Я прислушалась к себе – тело ныло после бурной ночи, а определенное место неприятно саднило. В остальном же я была полностью здорова. Голова не гудела, кости не ломило от температуры, а, значит, секс-терапия помогла. Моих «врачей» рядом не было – все закончилось. В темноте я нащупала ладонью мягкое покрывало, натянула на себя, укрываясь с головой и расплакалась.
Я умерла в автомобильной катастрофе. Я попала в тело развратной ведьмы. Я стала секс-игрушкой для двух жестоких мужчин. И теперь это моя жизнь. От осознания, этого, мне захотелось покончить с такой жизнью. А, кстати, почему бы и нет? Я резко скинула одеяло и вскочила с кровати. Несколько шагов на балкон, а потом с него, и я свободна. Если я умерла в своей хорошей прошлой жизни, то почему должна мучится здесь? В этом жутком магическом мире, в теле развратной злой девчонки?
Я буквально полетела к двери балкона, чтобы не успеть передумать «само убиваться», но у самой цели меня перехватили. Мужчина прижал меня к себе и поднял на руки:
- Госпожа, тебе лучше? Ты все вспомнила? – напряженно спросил Рон, заглядывая мне в глаза.
Ага, как же. Не дождешься! Я толкнула его в грудь, но он меня не отпустил, а донес до постели и бережно на неё уложил. Я вывернулась из мужских рук и закуталась в плед. А потом волком уставилась на него. Рон присел на край постели, похоже я сейчас была как открытая книга:
- Ты ничего не помнишь.
- Ну почему же, - прохрипела я. – Я помню, как вы меня насиловали ночью. Очень даже отчетливо помню.
Рон нахмурился, как будто я сказала глупость:
- Насиловали?
- А что, это называется как-то по-другому? Когда женщина не хочет, а её принуждают?
Рон протянул ко мне руку, и я быстро отстранилась, сильнее кутаясь в одеяло:
- Но ты хотела, госпожа. Тебе нравится именно так.
Я его перебила:
- Нет, не нравится! – а потом быстро добавила: - Больше не нравится.
Рон с минуту внимательно меня рассматривал, а потом тихо спросил:
- А как нравится? Скажи мне, я сделаю…
Этого еще не хватало! Все, хватит с меня ночных посиделок и задушевных бесед:
- Я хочу, чтобы ты ушел, - холодно отчеканила я.
Рон нахмурился:
- Я не могу оставить тебя сейчас, госпожа.
- Ты должен делать то, что говорю я. Или нет? Может, я что-то путаю, и ты не мой раб? – это было жестко, но сразу подействовало. Рон поднялся, поклонился и быстро покинул комнату.
Я перевела дыхание и встала с кровати – может, если выйду на балкон, поутихшее желание с него сброситься вернется вновь? Я ступила босыми ногами на шершавые каменные плиты, и холод мгновенно забрался под кожу. Подойдя к парапету, я перегнулась через него и посмотрела вниз – высоковато.
- Не спится? – услышала я знакомый голос и вздрогнула.
- Ты решил довести меня до сердечного приступа? – обернулась я к Братику. – Что и новенькая сестричка уже надоела?
- Не имею ни малейшего понятия, что такое сердечный приступ и как до него доводят, - усмехнулся он, лениво рассматривая меня. А потом заметил: - Ты изменилась.
Я нервным жестом откину с лица пряди волос, которые трепал ветер, и сильнее закуталась в плед:
- Что похорошела после пары часов насилия?
Он сразу стал серьезным:
- Что они посмели сделать?
- Только то, что делали всегда. Думаю, не нужно тебя просвещать, как твоя сестра любила проводить ночи в кампании этих двоих. Уверена, ты в курсе её пристрастий.
Братик вскинул бровь:
- Тебе не понравилось?
Я отвернулась от него и посмотрела вдаль, туда, где под полной луной серебрился океан:
- Мне нет. Телу возможно. Вот стою, решаю, кто я теперь, и кого слушать.
- И что решила? – услышала я его тихий вопрос, в котором не было ни капли сарказма.
- Пока ничего.
Он оказался рядом, я почувствовала силу, исходящую от него:
- Надеюсь, ты не думала прыгнуть с балкона и тем самым отнять голос у «тела»? – я вскинула на Братика взгляд, и он прочитал в нем ответ на свой вопрос. Это мужчине не понравилось: - Оставь эти мысли, Алиша. В твоем теле очень много древней магии, а с ней не так-то просто умереть. А вот покалечится и испытать жуткую боль, это запросто, - его слова прозвучали как угроза, и я отвернулась. Мужчина тихо заметил: - Они твои рабы, Алиша, они делают то, что велишь им ты. Ты должна была их остановить и жестоко наказать за своеволие.
- Ага, как же. Как будто так просто остановить две скалы.
Братик взял меня за локоть и повернул к себе:
- Тебе не нужна сила, чтобы командовать ими. Тебе достаточно слов.
- Я была не в том состоянии, чтобы вещать умные речи и быть услышанной. И они этим прекрасно воспользовались.
В его взгляде появилось непонимание:
- О чем ты?
- Об этой чертовой магии, гром её разрази! Наверное, магия стала выходить из берегов моего тела, делая меня больной и безвольной. Хотя ты говорил, что у меня еще есть время, и я могу повременить.
Взгляд Братика стал напряженным, и я поняла, что со мной что-то не ладно. Он всматривался в меня так, как будто хотел просканировать душу:
- Так не должно быть. Алишер могла спокойно обходиться без секса неделю, а то и дольше. Иногда именно так она мучила своих рабов.